Однажды придёт отец...(СИ) - Белозерцева Таня

— Что с твоим мальчиком, Северус? — встревоженно спросил Эймос. Зельевар растерянно развел руками:

— Тётя мальчика, Петунья, рассказала мне, что у Гарри за все годы не было никаких магических выплесков. Вот я и решил уточнить у вас, отображается ли он вообще в Книге?

В своем кресле всхлипнула Минерва, выудила из рукава платочек и деликатно тихо в него высморкалась. С соседнего кресла недоуменно загудела Стебль:

— А может, у него магия ещё не проснулась, а? Как у Невилла, у Долгопупса? Его магия восемь лет спала, а года два назад его дедушка Элджи за окно выкинул с досады, а магия Невилла возьми да и проснись…

Эймос шокировано схватился за грудь.

— Что вы сказали?! Ребёнка? За окно?!

В ответ Помона виновато развела пухлыми руками, как Северус до этого.

Данный разговор в кабинете директора, как вы понимаете, происходил в девяностом году. Прошло уже три года с тех пор, как познакомились маленькие Гарри и Драко. Сейчас им по десять лет. За эти три года их дружба стала только крепче, симпатии теплее и шире интересы. На разных балах-приемах, раутах и светских вечеринках, устраиваемых Малфоями и Гринграссами, Гарри познакомился со всеми детьми высшего света: Креббом и Гойлом, Забини и Ноттом, Паркинсон и Дэвис, Гринграсс, Долгопупс… Последний, Невилл, неожиданно привлек внимание девятилетнего Гарри: пухлощекий, полноватый, с затравленными глазами и шарахавшийся от взрослых… Он даже собственной бабушки боялся, что было совсем странно.

Осторожно отжав робкого мальчика в угол, Гарри и Драко расспросили его о причине боязни. Бесхитростный Невилл, запинаясь через слово и сильно заикаясь, рассказал о себе и о своей семье. О том, как его презирали с трех лет, считая сквибом, как дяди и дедушки периодически избавлялись от него: сталкивали в воду с лодок, яхт и пирсов, топили в ванной, пугали пауками, выбрасывали из окон второго этажа… И как год назад дед Элджи выкинул его в окно на брусчатку, а он не разбился почему-то, а попрыгал по дорожке, которая стала упругой, словно каучуковой. Но свою магию он так и не почувствовал.

— Наверное, меня кто-то спас, — доверчиво рассказывал Невилл внимательно слушавшим друзьям. — Кто-то невидимый, который незримо и неслышимо всегда находился со мной рядом, спасая и оберегая меня.

— А может, это и есть твоя магия? — с сомнением спросил Драко. — Твоя тайная магия, которая защищает тебя от смерти? Вот Гарри тоже кто-то спас, когда он был крошечным младенцем, кто-то отвел от него смерть и оставил отпечаток на лбу — Руну жизни.

Гарри покивал и тут же с сожалением помотал головой.

— Я этого уже не помню. Папа меня потихонечку тормошит, то палочки разные даст подержать, то в места силы сводит, в Стоунхендж, например, и в лес Друидов сводил, там, где Тролльи горы. Но у меня тут… — Гарри прижал ладошку к груди, — ничего не пробуждается. Но папа всё равно верит, что я волшебник.

— Мне бы так!.. — по-светлому позавидовал Невилл. — Такого же доброго и понимающего взрослого…

— А где твои папа с мамой? — поинтересовался Драко.

— В Мунго, — грустно вздохнул Невилл и опустил голову. — Их приспешники Темного Лорда с ума свели пытками, как целители бабушке говорят. Их почему-то нельзя вылечить.

Помолчали, искренне, по-детски жалея нового товарища. Его было так жалко, что хотелось обнять и поплакать…

В июне девяносто первого года из школы Хогвартс выпустился Чарли Уизли. На прощальном параде, после получения диплома и наградного ордена за отличную учебу, к нему подошли Дерек и Рейко — попрощаться перед тем, как разъехаться по домам. Чарли обнял их за плечи, будучи невысоким и коренастым крепышом, он был одного с ними роста, рослыми четверокурсниками, практически пятикурсниками.

— Ну, друзья… Завещаю вам заботу о Лучике! Вы ведь позаботитесь о нем? — ободряюще спросил Чарли, желая поднять упадническое настроение младших друзей. Рейко кивнула, шмыгнув покрасневшим носом, её черные ушки печально повисли. Дерек опустил голову и сдавленно прошептал:

— Мы будем скучать по тебе…

Кто-то хихикнул за углом, высунулись и тут же спрятались две одинаковые рыжие образины. Чарли разжал объятия и строго обратился к близнецам:

— Фредыджорджи, вы вещи свои собрали?

— Хи-хи… а мамочке понравится любитель драконов и василисков? — начали дразнить старшего брата несносные проказники.

— Не знаю, что там маме понравится, но я точно знаю, что вам не понравится папин ремень, — хладнокровно парировал Чарли.

— Ха-ха, а папа у нас мягкий, он нас не будет ремнем бить! — нагло крикнул Джордж. Чарли недобро прищурился:

— А разве я сказал, что это папа вас будет ремнем драть? Я и сам могу, причем с удовольствием и со знанием дела, — и рявкнул после недолгой паузы: — Ну-ка, бегом вещи собирать!

После этого близнецов как ветром сдуло.

В тот же вечер студенты, выпускники и просто разъезжающиеся по домам на каникулы, стеклись к станции Хогсмид. Четверо магиков очень сильно выделялись в толпе, Лейден пока оставался в школе — дожидаться темноты. Стройные вельфы, желтоглазые и шерстистые, невысокая и юркая девушка-нэко и высокий широкоплечий волвен, тепло-каштановый юноша. Их внедрение в школу прошло успешно, дети-магики отлично влились в коллектив, и уже через два месяца, осенью этого года в Хогвартс поступит новая партия учеников-магиков, подросших к тому времени.

Никто не ждал беды. Ждали поезда, всего лишь поезда… В ожидании его скучающие второклашки и без двух месяцев третьекурсники, Фред и Джордж, уже раздобывшие карту Мародеров, заинтересовались одним из ходов, который, судя по карте, начинался именно на станции Хогсмид. Прямо вот отсюда, за углом маленького вокзальчика. Узнав у старших, что у них достаточно времени до прибытия поезда, сорванцы решили воспользоваться шансом и разведать случайно подвернувшийся ход. С независимым видом отошли за угол здания вокзала и, убедившись, что никто не смотрит в их сторону, злорадно переглянулись, предвкушающе потёрли ладошки и тишком-тишком юркнули на задворки.

Старый ход густо зарос крапивой и репейником. Но мальчишки так жаждали приключений, что не испугались даже их — злющих, жгучих и кусачих… Натянув на ладони рукава свитеров и вооружившись палками, братья ринулись на штурм Стражей ворот, как они прозвали зеленых противников.

Дерек тревожно заозирался, к чему-то прислушиваясь. Посмотрел вниз, на землю под ногами, потом, ведя по ней глазами, довел взгляд до вокзала. Вскрикнул и бросился бежать. Тут и остальные услышали гул и почувствовали дрожь земли. Переглянулись и, подхватившись, кинулись вдогонку. И успели увидеть, как Дерек исчезает в клубах пыльного облака обвала. Кто-то кашлял у самого входа в расчищенный провал. Мальчиков Дерек успел вытолкнуть, самого же его завалило.

Давно пришел поезд, но в него никто не садился — все дружно откапывали Дерека. Срочно вызванные преподаватели и старшекурсники лихорадочно разгребали песок, откатывали в стороны крупные камни и куски стен обвалившегося древнего здания, младшие, растянувшись цепочкой, передавали по эстафете ведра и обломки… Наконец-то нашли! Осторожно вытащили и положили на землю обмякшее тело лайки. Зачем-то Дерек превратился в собаку. Наверное, для того, чтобы не так сильно пострадать…

Директор положил голову собаки к себе на колени и, встревоженно посмотрев на мадам Помфри, жалобно спросил:

— Он же без сознания? Он же просто без сознания?!

Его вопрос прозвучал отчего-то пугающе-безнадежно. Тихо заплакала Рейко, спрятав лицо на груди Рэли. Печально притихший Родди обнял их обеих… Магики что-то знали.

Медиведьма бросала диагностирующие чары за чарами, но никак не могла понять, что с Дереком. Рядом с ними на коленях застыл Северус, держа наготове пузырьки с укрепляющими зельями, готовый помочь чем угодно.

По телу лайки прошла судорога, скребнула по земле лапа. Открылись карие глаза. Паладин напряженно ухватил собаку за шею и внимательно всмотрелся в глаза, в тщетной надежде увидеть в них проблеск человеческого разума. Пёс стукнул хвостом, Паладин обнадеженно позвал: