Русская сатирическая сказка - Дмитрий Молдавский

Острая социальная направленность, классовое чутье, ненависть к угнетателям — одна из важнейших характерных черт русской сатирической сказки, запечатлевшей многовековую борьбу трудового народа в условиях классового общества со всеми формами эксплуатации.

Вера в будущее сочеталась у создателей и носителей сатирической сказки с беспощадным осмеянием их классовых врагов. Невежественный, самодовольный барин, глупый настолько, что приобретает для защиты от волков овцу, надменный царь, готовящий всевозможные ловушки для своих еще более надменных и к тому же жестоких бояр, но, в свою очередь, обманутый отставным солдатом, жадный и тупой поп — похотливый любовник, попадающий в смолу и перья, стали непременными персонажами народной сатиры.

Конечно, не только этими образами ограничивается круг действующих лиц народной сатирической сказки. Черты чванливого вельможного наглеца вошли в облик волка из сказок о животных; туп и заносчив чорт, неизменно отступающий перед самым простым, даже подчеркнуто простоватым человеком.

Глупость, жадность, разгильдяйство, большие пороки и мелкие недостатки высмеивает русская сатирическая сказка, не боясь того, кто по всем своим внешним данным — по силе, богатству, знатности — еще был победителем в жизни, но уже повергнут в народных мечтаниях.

Социальная острота сатирической сказки достигает иногда высокой степени. Так, в одном из вариантов специфически русской сказки «Горшеня», действие которой приурочивается ко времени Ивана Грозного, герой отвечает царю на вопрос: «Кто на свете лютей и злоедливей всех?». — «Ваше царское величество! Лютей, — говорит, — и злоедливей всего на свете казна. Она оченно всем завидлива; из-за нее пуще всего все, слышь, бранятся, дерутся, убивают до смерти друг дружку; в иную пору режут ножами, а не то так иным делом. Хоть, — говорит, — с голоду околевай, ступай по миру — проси милостыню, ты того гляди: у нищего-то суму отымут, как мало-мальски-то побольше кусочков наберешь, коим грехом еще сдобненьких» (Афанасьев, № 324).

Социальная заостренность сюжета именно в русской его версии может быть характерно показана, например, при сравнении русской сатирической сказки «Беспечальный монастырь» с иноязычными версиями сходного сюжета. Компаративист В. Андерсон, подыскав ряд близких параллелей к этой русской сказке, не заметил главного, что отличает ее от всех этих параллелей, — того, что социальные мотивы в русской сказке выдвинуты на первый план, тогда как почти все приведенные им зарубежные варианты смягчают социальную направленность рассказа. Герой русской сказки — солдат, отслуживший 25 лет (Афанасьев, № 326; Смирнов, № 115; Садовников, № 25, и т. д.), крестьянский сын (Зеленин, Пермск. сб., № 50), попов работник (Соколовы, № 95) и другие персонажи, противопоставленные царю не только своим социальным положением, но и своими умственными способностями. И выступают они не как хитрецы и плуты, а как представители народных низов, носители народной мудрости. Все это указывает, что именно русская сказка подчеркивает социальные моменты, становясь средством обличения и попов и царя.

Русская сатирическая сказка высмеивает не только классовых врагов, она бичует и недостатки в среде самого народа, преувеличивая, гиперболизируя их.

Она бичует отрицательные качества и у представителей народных масс, подчеркивая в ряде случаев, что эти свойства мешают борьбе с врагом. В такой связи и следует рассматривать сказки о глупых и суеверных людях; впрочем, и в этих сказках часто указывается, что глупцы и суеверы — представители наиболее зажиточного слоя крестьянства.

В сатирической сказке народ противопоставил своим врагам умного, веселого и остроумного героя. Этот герой всегда посрамляет своих врагов находчивостью и веселой смелостью. То он прикидывается пришельцем «с того света», то уверяет, что получил в подарок от подводного царя целое стадо, то вещает от имени чудотворной иконы. Внешне он всегда слабее своих противников. На первый взгляд на их стороне физическая сила, расчетливость, богатство и проч. Но побеждает именно он и побеждает потому, что является выразителем интересов подлинного творца истории — народа, который отдал ему все свое сочувствие.

В героях сатирической сказки своеобразно воплощена мечта народа о восстановлении справедливости, и в этом заключается их настоящий гуманизм. Однако в характере сказочного победителя отразились и отрицательные явления, порожденные моралью классового строя: этот победитель часто прибегает для посрамления своего врага к таким средствам, как обман, воровство.

Проблема социальной сущности русской сатирической сказки, — несомненно, проблема центральная, тесно связанная и с генезисом сказки и со средой, где она бытовала.

Что кроется под образами, столь привычными в этой сказке? Является ли сатирическая сказка выражением крестьянского самосознания, или в ней, как утверждали некоторые авторы, «можно ожидать классового самосознания крестьянства только в виде исключения»?[21]

Представители буржуазных школ, следующие принципам теории миграции (Веселовский, Пельтцер, Сумцов), начисто отрицали всякую возможность отражения в сказке социальных черт действительности, подменяли сатирические черты анекдотическими. «Как рассказчик, так и слушатель не обращали внимания на нравственную сторону анекдота, если таковая и заключалась в нем, — писал автор статьи «Происхождение анекдотов в русской народной словесности», — шутка принималась за шутку, не могла наводить слушателя на серьезные размышления и, в таком виде, была свободна от нравоучения, какое так или иначе проявляется в сказке».[22]

Шутка ради шутки, смех ради смеха — так определяли русские компаративисты наиболее резкую в социальном отношении группу сказок. «Нравственная сторона» русской сатирической сказки, по сути дела, определяла все ее звучание, являясь типической чертой народной прозы. Но «нравственность» следует понимать здесь совсем не так, как понимали ее дореволюционные фольклористы, а как одну из черт народной этики, вырабатывающейся в процессе классовой борьбы.

В. И. Ленин говорил о том, что положение громадной массы русского крестьянства «...настолько тяжелое, гнет помещичьего землевладения над ним так силен, экономические условия так отчаянно плохи, бесправие так необычайно велико, что демократические настроения и стремления порождаются в этой среде с неуловимой, стихийной неизбежностью».[23]

Именно эти демократические настроения зазвучали в сказках-сатирах на существующее классовое общество с его этикой, моралью, с его обычаями, обрядами и т. п. Противоречия в образах персонажей сатирической сказки и, в частности, в образе ее центрального героя, подчас подчеркнутая жестокость, удаль, невероятные преувеличения, которые иногда далеко оставляют позади литературный гротеск, — все это в сказке отражает стихийность народного протеста. Эти черты сатирической сказки отнюдь не исключают возможность реалистической типизации; наоборот, они входят в нее как характерные признаки народной сатирической прозы, сочетающей в себе сатирическое изображение действительности и ту веру в будущее, которая в народном творчестве часто связана с легендарным воспоминанием о прошлом.[24]

Сатирическая сказка, обрушивающаяся на старые, уходящие представления, обряды, обычаи, показывающая, как восстанавливается справедливость и угнетенный берет верх, дала интересный образ героя — веселого, неунывающего, остроумного, всегда верного своей социальной группе человека. Мы встречаем его в подвале, спрятанного вместе с любовником, которого он выдает за чорта; мы видим его влезшим на дерево и пророчествующим оттуда. Под видом знахаря проникает он в господский дом, под видом пришельца с того света обманывает глупую старуху. Это он — счастливый владелец шляпы «все заплочено» или горшка, который сам варит пищу. Барин, купец, поп, царь становятся жертвами его обмана.

И всюду он — представитель неимущих слоев населения. В большинстве записей (от старейших до записей наших дней) он предстает в образе бедняка, крестьянского сына: то он помогает матери-старухе, которой «стало трудно жить одной» (например: Зеленин, Пермск. сб., № 123), то происходит из семьи, у которой «дома нет никакой скотины», и именно это толкает его на мысль угнать царского быка (Ончуков, № 197). В сказке «Дорогая кожа» герой — «бедный брат» Гаврила (Афанасьев, № 447) или Горемыка и его жена, которые «жили бедно, ничего не имели», или бедный брат, у которого «была только одна корова» (Смирнов, № 350) и т. д. Герои сказок «Ворожея» и «Знахарь» также бедняки — «и перекусить нечего» будущей ворожее (Афанасьев, № 373); «бедный да продувной мужичок» — герой другой сказки того же сборника (Афанасьев, № 381); ворожея — барская крестьянка, т. е. крепостная (Садовников, № 40); «старик да старуха, и у них не было хлеба куска поесть» (Ончуков, № 94). Очень редко героем такой сказки делается поп, дьячок, но тогда сказочник подчеркивает: «приход бедным был, не во что ни обуться, ни одеться и в головах положить нечего» (Садовников, № 43). Редко герой принадлежит к зажиточной группе крестьянства. А если ему даже и причитается получить богатое наследство (Афанасьев, № 395 — «померла старуха, много всякой скотинки оставила»), то все равно он остается ни с чем: «Вот умные рассердились, отняли у дурака все начисто: живи как знаешь!» (там же). Если герой и не беден, то все равно из-за злой жены живет впроголодь, требуя от имени волшебного дерева прежде всего «масленей кормить» себя (Афанасьев, № 446). Другими словами, всегда он в приниженном, угнетенном состоянии.