Русская сатирическая сказка - Дмитрий Молдавский

Лишь советская наука о фольклоре смогла найти новые пути для объяснения сатирической сказки. Несомненную роль в поисках этих путей сыграл А. М. Горький, живо интересовавшийся устно-поэтическим творчеством и оставивший ценные высказывания в области его изучения. Интерес к фольклору, к сказке у великого писателя не был чисто теоретическим интересом. В выступлениях, статьях, письмах к фольклористам М. Горький говорил, что «...знакомство со сказками и вообще с неисчерпаемыми сокровищами устного народного творчества крайне полезно для молодых начинающих писателей».

Огромную важность представляет для нас положение Горького, выдвинутое им в письме к П. Максимову, собирателю «Горских сказок».

«Так как, — писал Горький, — сказки древнее церковно-христианской литературы, — у нас есть основание думать, что „святые чудотворцы“ церкви сочинялись именно по сказкам такого типа, как сказка о мулле, и, наоборот, можно думать, что многие сказки о фокусах волшебников создавались в противовес церковной литературе по мотивам полемическим и сатирическим».[13]

Именно здесь выражена мысль о сатирической сказке как о сказке, направленной на старые предрассудки и старые религиозные догмы. Эта мысль не раз встречается у А. М. Горького. С именем писателя связан огромный подъем собирательской работы 30-х годов и, в значительной степени, исследовательской.

Изучение отдельных жанров фольклора (в частности сатирической сказки) сильно отстало от работы собирательской. В наши дни сатирической сказкой занимался ряд исследователей, среди которых на первое место надо поставить Б. и Ю. Соколовых.

Б. Соколову принадлежит статья о сказке в его курсе фольклора, которая впоследствии, в сильно измененном виде, легла в основу статьи в книге «Русский фольклор» Ю. Соколова. Автор статьи, в последнем ее варианте, выделяет группу так называемых реалистических (или новеллистических, бытовых) сказок, которые и разделяет по тематическим признакам. В этой статье есть указание на то, что внутренними темами, основными «идейными проблемами» этих сказок являются вопросы «социального неравенства», — мысль глубоко справедливая, но не развитая до конца.[14]

Гораздо ближе подходит к изучению сатирической сказки Ю. Соколов в предисловии к сборникам «Поп и мужик» (1931) и «Барин и мужик» (1932). Не употребляя термина «сатирическая сказка», автор впервые ставит вопрос о социальной сущности сатиры в сказке, справедливо отметив, что в работах старых исследователей «реально бытовая и социально-классовая сторона сказочного творчества игнорировалась почти совершенно».[15] К сожалению, в этих небольших работах вопрос об историзме и бытовании сатирической сказки поставлен не был, хотя автор уделял значительное место социальной среде, которая, по его мнению, «если и не целиком отлагалась в сказке, то, во всяком случае, предъявляла на эти сказки спрос».[16]

В предисловии ко второму сборнику «Барин и мужик» Ю. Соколов правильно указывал, что «сказочное творчество никогда не оставалось аполитичным, что, наоборот, оно ярко выражало чаяния и стремления народных (главным образом крестьянских) масс, было одним из орудий ожесточенной классовой борьбы».[17] В своей более поздней статье в «Малой Советской Энциклопедии» Ю. Соколов, объединив вместе сказки бытовые и анекдотические, указывал, что «в двух последних группах можно найти огромное количество сюжетов с ярко выраженной социальной сатирой на классы, угнетавшие крестьянство».[18] К сожалению, этот тезис своего полного развития в работах исследователя так и не получил.

Ряд новых положений был выдвинут в работах Н. П. Андреева и В. Я. Проппа, не занимавшихся, правда, народной сатирой.

Несомненное значение в области изучения сатирической сказки сыграла статья М. К. Азадовского о характерных чертах русских сказочников. Нельзя не отметить также попытку рассмотреть под социальным углом зрения творчество крестьян у В. И. Чичерова, И. В. Карнауховой, А. И. Никифорова, Э. В. Померанцевой, С. И. Минц, А. Н. Нечаева и др. Принципиальный интерес представляет работа Н. В. Новикова, посвященная сказочнику С. П. Господареву, — характеризующая его как сказочника-сатирика. В этой работе, в частности, поставлен вопрос о сущности образов сказочного героя и сказочного царя.

Все эти работы советских исследователей — а к ним можно было бы добавить работы, непосредственно не связанные с проблемами сатирической сказки, но посвященные смежным вопросам (В. П. Адрианова-Перетц о сатире XVII века, Я. А. Эльсберг о сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина и др.), — коренным образом отличаются от работ ученых прошлого.

В буржуазной науке, несмотря на видимость борьбы школ и направлений, вопросы социальной заостренности и сатирической направленности фольклора стояли всегда вне интересов исследователей. При классификации разновидностей народной прозы самое понятие «сатирическая сказка» выпадало из поля зрения исследователей всех направлений.

Только советская наука выдвинула на первый план необходимость изучения социальной сущности народной сатирической прозы, идеологии и реальной основы сатирической сказки. Однако следует признать, что в большинстве исследований эти вопросы лишь правильно поставлены, но далеко еще не разработаны. Именно поэтому до сих пор нет и достаточно четкого определения специфических особенностей самого типа сатирической сказки.

Между тем русская устная проза, носящая сатирический характер, имеет свои особые признаки, отличающие ее от других разновидностей прозаических произведений.

Наиболее типичным видом сатирических сказок является та их разновидность, которая в фольклористике и до сих пор иногда называется неудачно то бытовой, то новеллистической сказкой. Термин «новеллистическая сказка», идущий от исследователей-компаративистов, вызывает ложные представления о якобы существующей генетической связи данного вида сказок со средневековой западноевропейской новеллой. Термин «бытовая сказка» не может быть признан удовлетворительным потому, что он противопоставляет данный тип сказок всем остальным, будто бы лишенным бытовых черт. Между тем даже в фантастических сказках многое идет от творчески переосмысленных бытовых наблюдений. Кроме того, хотя в сатирических сказках нет сверхъестественного, чудовищ, волшебств, принимаемых всерьез, как в фантастической сказке, сами отношения между действующими лицами неизмеримо далеки от реального быта. Здесь все «наоборот», побеждает тот, кто в действительности так победить не мог бы. Это только мечта о бунте, о мести. В этом смысле самые бытовые, казалось бы, сказки (по обстановке, в которой развивается действие) являются в то же время и вполне фантастическими, поскольку они выражают мечту, представляют отношения между людьми не такими, каковы они были на самом деле.

Итак, в чем же отличие от других разновидностей народной прозы сказок, в самой своей основе построенных на сатирическом замысле, высмеивающих глупых бар, жадных и похотливых попов, деревенских богатеев и т. д., изображающих победу над ними веселого, остроумного и жизнерадостного героя — крестьянина-бедняка, попова работника, отпускного солдата?

Характерно для сатирической сказки то, что в ней развиваются две сюжетные линии: линия героя — представителя социальных низов и линия его классового противника, посрамленного и наказанного. Первоначально герой предстает с крайне невыгодной стороны: он наивен, подчас просто кажется глупым, действия его малопонятны. Но впоследствии оказывается, что эти черты носят чисто внешний характер и он несравненно умнее своего врага, действия же его, как правило, — хитроумная ловушка.

Сатирическая сказка, как и всякая другая, характеризуется совершенно определенными чертами действующих лиц. Ее герой имеет имя и даже указание на место жительства. То его зовут «Тихон — с того света спихан» (вариант: «Тихонец — с того света выходец» или «Никонец — с того света выходец»), то — Наум (в таком случае имя рифмуется со словами «взбрело на ум»), Антон («думаю о том») и т. д. Несомненно подобные имена подобраны специально для рифмовки. Иногда героям даются имена-прозвища: Капсирко (Соколовы, № 86), Мотросилко (Смирнов, № 117), Ботма (Зеленин, Вятск. сб., №№ 196—199), Страхулет (Зеленин, Пермск. сб., № 31), Барма-Кутерма, Мамыка и т. д.

Уже в этих именах — стремление добиться определенного комического эффекта, помочь понять суть того или иного героя.

В отличие от фантастической сказки, где действие протекает в «тридевятом царстве», персонажи сатирической сказки действуют в реальной, обыденной обстановке. За внешним неправдоподобием, вымышленными «чудесами»-волшебствами фантастическая сказка скрывает свой взгляд на социальные явления и отношения. В сатирической сказке вымысел типа «чудес» обычно отсутствует; если даже героями ее оказываются звери (волк, лиса, медведь и пр.) или «потусторонние» существа (чорт, святой), то черты реальных людей и у них преобладают, а образы «нечистой силы» всегда подаются в сатирическом или юмористическом плане. Самые поступки действующих лиц редко нарушают нормы реальной жизни, и сказочный вымысел сосредоточивается на создаваемых этими поступками отношениях между героями: тот, кто в жизни еще был угнетен, — в сказке побеждает, а торжествовавший в жизни классовый противник — посрамлен, наказан.