Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

Подъезжает кортеж из трех машин. Андрей подбегает к средней, в которой сидит Александров с ценным свидетелем. Александров выбирается из машины.

Александров. Что тут у вас?

Вологдин (громко). Мотор заглох. (Тихо, Александрову). Было нападение. Отбились. А вы как?

Александров. Нормально. Без вопросов. Ну, давайте, двое в первую машину, двое в третью. Доберемся.

67. Нюрнберг. Один из домов, где живут члены советской делегации

Андрей лежит на диване, держа в руках книгу Бунина, мыслями он где-то далеко. Внезапно в коридоре поднимается шум. Андрей подскакивает с дивана, выбегает в коридор. Из комнаты свидетеля вылетает офицер, охранявший его, прикрывает за собой дверь.

Офицер. Ему плохо…

Вологдин (тревожно). Может, отравление?

Офицер. Какое, к черту, отравление! Истерика. Держался, держался, и на тебе! Говорит, что он хорошо помнит Нюрнберг до войны, это был сказочный старинный город, утопающий в цветущих розах, с чудесными средневековыми зданиями… А сейчас это не город, а сплошные руины, над которыми витает неистребимый трупный запах… (Зло). Можно подумать, он не был в Сталинграде! Розы ему подавай!

Вологдин. Черт, ему завтра выступать! Нашел время!..

Офицер. Что делать? Может, коньяку дать?

Вологдин. Вызывай врача.

68. Нюрнберг. Дворец юстиции. Зал заседаний

Руденко на прокурорской трибуне. Геринг сидит, закутав ноги солдатским одеялом.

Руденко. Прошу суд приобщить к делу письменные показания фельдмаршала Фридриха Паулюса, бывшего заместителя начальника Генерального штаба в дни, когда план «Барбаросса» разрабатывался. Этот человек, по его собственному признанию, принимал участие в разработке планов нападения на Советский Союз на всех этапах. Эти показания адресованы Правительству СССР и датированы 8 января 1946 года.

Подсудимые начинают озабоченно переговариваться, пишут записки своим адвокатам. Те тоже перешептываются, вертятся на своих местах.

Защитник Геринга, солидный доктор Штаммер, в своей лиловой университетской мантии, идет к трибуне…

Штаммер. Защита ходатайствует о том, чтобы данные письменные показания к делу не приобщать как не заслуживающие доверия. Они вполне могут быть сфабрикованной подделкой. Ведь мы даже не знаем точно, жив ли фельдмаршал Паулюс, который так бесстрашно сопротивлялся русским в Сталинграде. Есть большие основания считать, что его именем просто манипулируют. А если он каким-то чудом жив, эти показания могли быть добыты у него силой и угрозами. Прошу суд вызвать сюда самого свидетеля Паулюса. Только его личные показания могут быть признаны достоверными…

Победно глянув в сторону советского обвинения, адвокат возвращается на место. Кто-то из коллег пожимает ему руку. Судьи совещаются. Наконец главный судья лорд Лоренс добродушно обращается к Руденко.

Лоренс. Как смотрит господин генерал на ходатайство за щиты?

В наступившей тишине все смотрят на Руденко.

Руденко. Советское обвинение не возражает, Ваша честь.

В зале поднимается шум. Лоренс зажигает красную лампочку, означающую «полная тишина в зале», и снова обращается к Руденко.

Лоренс. Сколько же времени потребуется для доставки сюда вашего свидетеля, генерал? Неделя? Месяц?

Руденко (будничным голосом). Я думаю, минут пять-десять, Ваша честь.

В зале сначала все цепенеют, а потом начинается судорожное движение. Подсудимые громко и взволнованно говорят между собой. От них к адвокатам передают записки. Адвокаты затевают дискуссию. Штаммер возвращается к трибуне.

Штаммер. Ваша честь, защита, взвесив все обстоятельства, на вызове свидетеля больше не настаивает. Мы можем вполне довольствоваться письменными показаниями…

В ложе журналистов – столпотворение. Одни бегут на место – слушать. Другие бегут передавать сенсационное сообщение.

Лоренс (объявляет). Суд вызывает свидетеля Фридриха Паулюса! (Добавляет тихим, обыденным голосом). А сейчас, мне кажется, самое подходящее время для того, чтобы объявить перерыв…

В зале нервное возбуждение.

69. Нюрнберг. Дворец юстиции. У зала заседаний

В коридоре Андрей сталкивается со спешащей Пегги. Она смотрит на него с упреком, а потом грозит кулаком.

Пегги. Как вы могли утаить от меня такое? Это просто бесчеловечно!

Вологдин. Пегги, разве я не обещал вам сенсацию через пару дней? Я выполнил свое обещание!

Пегги. Да, но вы могли бы сообщить мне об этом раньше! И у меня был бы эксклюзив!

Вологдин. Пегги, я не знал никаких деталей!

Пегги. Я вам не верю!

Андрей сокрушенно разводит руками, Пегги, махнув рукой, уносится прочь.

70. Нюрнберг. Дворец юстиции. Зал заседаний

Задолго до окончания зал полностью заполнен. Вводят обвиняемых, которые выглядят подавленными.

Появляются судьи. Все встают. Лорд Лоренс верен себе. Он неторопливо опоясывает наушниками свою сверкающую лысину. Поворачивается к советским обвинителям. Встает Николай Зоря, помощник Руденко.

Зоря. Господин председатель, в соответствии с заявлением, сделанным советской делегацией, я прошу ввести в зал для допроса фельдмаршала бывшей германской армии Фридриха Паулюса. Допрос произведет Главный обвинитель от Союза Советских Социалистических Республик генерал Руденко.

Лоренс (судебному приставу). Прошу вас, введите свидетеля Фридриха Паулюса.

Обрамленная зеленым мрамором дубовая дверь в противоположном конце зала раскрывается. Приставы вводят Паулюса. Он в синем штатском костюме. Немая сцена. Щелкают вспышки аппаратов, глухо трещат кинокамеры. Все с напряжением следят, как Паулюс поднимается на свидетельскую трибуну. Внешне он абсолютно спокоен.

Зато на скамье подсудимых суета. Что-то раздраженно кричит Гессу сбросивший одеяло Геринг, тот от него отмахивается. Кейтель и Йодль словно окаменели и смотрят на свидетеля.

Лоренс. Не скажете ли вы, как вас зовут?

Паулюс. Меня зовут Фридрих Паулюс.

Лоренс. Не повторите ли вы за мной слова присяги?

Паулюс. Да.

Он кладет руку на Библию и, подняв два пальца правой руки, твердо произносит торжественную формулу.

Паулюс. Клянусь говорить правду. Только правду. Ничего, кроме правды.

Лоренс (к Руденко). Прошу вас, генерал.

На трибуну поднимается Руденко и начинает задавать вопросы.

Спокойно и размерено сидящий перед микрофоном в наушниках Паулюс начинает давать показания. Сухие фразы звучат отточено, твердо, и, хотя он говорит по-немецки и слова его в зале хорошо слышны, многие из подсудимых для чего-то надели наушники.

Паулюс смотрит прямо перед собой. Подсудимые явно нервничают, переговариваются, нервно барабанят пальцами по барьеру. Корреспонденты же пишут, ломая от торопливости карандаши.

Руденко. Скажите, господин свидетель, что вам известно о подготовке гитлеровским правительством и немецким Верховным командованием вооруженного нападения на Советский Союз?

Паулюс. По моим личным сведениям, я могу сообщить по этому поводу следующее… 3 сентября 1940 года во время моей работы в главном штабе командования сухопутных сил я нашел еще не готовый оперативный план, который касался нападения на Советский Союз… Нужно было произвести анализ возможностей наступления на Советский Союз… Цели операции – уничтожение находящихся в Западной России русских войск и пресечение возможности отступления войсковых частей в глубь России… Конечной целью являлось достижение линии Волга-Архангельск…

И снова застывшие лица подсудимых…

Паулюс. В заключение я хочу сказать, что все приготовления для совершения этого нападения на СССР, которое имело место 22 июня 1941 года, велись уже осенью 1940 года…

Один из адвокатов (выкрикивает). Фельдмаршал, где