Банковская тайна - Шен Бекасов

Ну не было у меня лишних сотрудников! У Кости на его деске по ценным бумагам тоже был некомплект, хотя и не такой устрашающий, как у Святослава. В отделе у Семена Попова была самая горячка с перетряской инвестиционных портфелей, отрывать его управляющих активами от текущей работы было рискованно… Аналитиков из отдела Валентина президент, как ни странно, знал в лицо. Сажать на деск и без того пугливых девочек из расчетного отдела было бы совсем опрометчиво. К тому же, откровенно говоря, я считал, что даже в случае нездорового интереса президента к валютному деску, всех прикроет опытный Святослав. Поэтому, усаживая к нему ни о чем не подозревающего Матвея, я полагал, что ничем особенно не рискую.

Как же я ошибался!

Во-первых, президент стал последовательно обходить весь дилинг. Во-вторых, все дески, кроме валютного, были в запарке, и деликатный президент естественным образом переместился к деску валютному, где сравнительно мирно сидели Святослав с Матвеем. А в-третьих, Святослав впал в ступор.

Наверное, для Святослава это был стресс. Нельзя сказать, что он боялся президента банка вообще. Но не исключено, что он испугался президента в частности – вот именно сейчас, когда он пришел вместе с любопытствующей делегацией, а отдел почти в полном составе отсутствует, рядом в помощь сидит некий Матвей, который, вероятно, раньше не слышал даже слова «форекс».

– А здесь у нас валютный деск, – возвестил я, делая неопределенно широкий жест рукой.

– Интересно! – и в самом деле заинтересовался президент. – Здесь вы тоже используете «Рейтер Дилинг 3000»?

– Да, – коротко ответил я, с тревогой наблюдая, как Святослав с окаменевшим лицом нащупывает телефонный гарнитур и напяливает его на голову.

– Ну хоть покажите мне его, – бодро распорядился президент.

– Кого? – тупо спросил я, осознав, что Святослав самым наглым образом делает вид, что занят телефонным разговором с клиентом, и таким образом надеется полностью самоустраниться от общения с визитерами.

– Ну, «Рейтер» этот ваш… – неуверенно ответил президент. – Три тысячи…

– Э-э… – произнес я. – Вот мы сейчас попросим начальника отдела…

Я потянулся к съежившемуся Святославу с беспощадным намерением привлечь его к нашей беседе, но президент буквально перехватил мою руку.

– Не будем ему мешать, – отечески улыбаясь, сказал он и кивнул на Матвея, застывшего за столом со странным выражением на лице. – Вот у вас здесь сотрудник свободный…

Как бы это помягче сказать? Я был в… э-э… сложной ситуации. Я, конечно, мог бы вмешаться, хотя сам имел дело с системой «Рейтер Дилинг» примерно сто лет назад и почти все позабыл. С другой стороны, мое личное вмешательство неизбежно поставило бы под сомнение профессионализм моего подчиненного (особенно, когда он таковым не является), а потом и мою собственную репутацию – после того как я «поплыл» бы, на ходу разбираясь в нюансах трехтысячного «Рейтера». М-да.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы придумать что делать. Точнее, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что ничего не могу придумать, кроме того, чтобы все-таки выдернуть как-нибудь Святослава из параллельной реальности и заставить удовлетворить проклятое любопытство президента.

Меня опередил Матвей.

– Руками не трогать! – вдруг рявкнул он.

Мы вздрогнули. Оказывается, один из членов техкома потянулся к одному из мониторов на деске, но был одернут бдительным Матвеем.

– Вы что? – испуганно-обиженно произнес член техкома.

– Нельзя руками трогать, – тоном ниже, но не менее угрожающе отозвался Матвей.

– Это почему? – оживился президент.

– Для него баловство, а мне за ситуацией следить надо, – многозначительно пояснил Матвей.

Я закрыл глаза и мысленно простонал. Спустя мгновение я открыл глаза и увидел, что глаза закрыл Святослав.

– А что у нас ситуацией? – осведомился все более увлекающийся президент.

– Вот, – лаконично ответил Матвей и ткнул пальцем в монитор, на котором, насколько я мог судить беглым взглядом, был изображен график технического анализа «доллар/евро».

– Что тут у нас? – прищурился президент, вглядываясь в экран.

Матвей нахмурился, тоже сосредоточенно смотря в экран.

– Это скрин технического анализа, – сообщил он.

У меня отвисла челюсть. Я заметил, что открывший было глаза Святослав снова зажмурился.

– Скрин? – переспросил президент.

– Это «экран» по-английски, – с готовностью пояснил Матвей. – Не на все термины есть нормальный русский перевод, а перепрыгивать с английского на русский и обратно нет времени…

Мне показалось, что Святослав всхлипнул.

– Покажите, как вы сделки совершаете, – попросил кто-то из свиты.

– Не могу, – мрачно отказал Матвей.

– Почему? – немедленно вскинулся президент.

– Вы же видите, какая ситуация, – хладнокровно ответил Матвей, абстрактно поведя пальцем по «скрину технического анализа». – Надо выжидать…

Теперь я отчетливо услышал, как Святослав издал что-то вроде всхлипа.

Наконец, меня осенило, как вырулить ситуацию прочь от валютного деска. Выстроив логическую цепочку «технический анализ – ситуация на валютном рынке – анализ валютного рынка – аналитический отдел», я переключил интерес президента на отдел Валентина, куда мы и отправились всей толпой.

Прежде чем войти следом за всеми в комнату, где располагался аналитический отдел, я успел заметить, что Святослав и Матвей на пару уперлись лбами в столешницы, а плечи их мелко трясутся…

Матвей Угрюмов:

В тот вечер особенно хорошо посидели у меня дома. Прежде чем ехать, Андрей достал из сейфа какую-то шикарную бутылку коньяка и сказал, что он мне ее должен. Я не спорил. Правда, я не очень понял, когда Андрей добавил, что Святослав вообще должен мне ящик коньяка. За что?

Странные они, эти банкиры. В их бизнесе так легко дурить голову кому угодно, что я даже не почувствовал, что кто-то мне чем-то обязан. Я даже не вспотел! Вот попробовали бы они у нас на комбинате запудрить мозги санэпидемнадзору – вот это я понимаю… А тут «скрин технического анализа», ерунда какая… Салаги!

Хотя следует признать, что коньяк у них водится неплохой…

КОРПОРАТИВНЫЕ ФИНАНСЫ – 2

Я сидел в президиуме собрания и наблюдал, как бьется с аудиторией Антон Дорофеев. Его только-только назначили заместителем начальника управления корпоративных финансов нашего банка вместо проштрафившегося Роберта Гусмана и прислали ко мне на подмогу. Согласно разработанному плану, мы должны были убедить представителей трудового коллектива, собравшихся в этом зале, передать принадлежащие им акции в специальный фонд.

Аудитория была тяжелая – рабочие кирпичного завода. Дорофеев честно пытался изложить им все преимущества передачи их акций в фонд. Рабочие, прямо скажем, не верили.

– Пока акции распылены, ваш завод имеет минимальную инвестиционную привлекательность, – объяснял Дорофеев. – Чтобы вкладывать в завод деньги, инвестор должен быть уверен в контроле над заводом и над его финансовыми потоками.

Возникала пауза – аудитория осмысливала представленный тезис.

– Какие еще финансовые потоки? – выкрикивал кто-то. – Акции хотите прибрать и всю прибыль прикарманивать?

– Да не прибрать, а аккумулировать в специальном фонде! – отбивался от обвинений Дорофеев. – Просто этими акциями будет управлять уполномоченное лицо в ваших интересах и в интересах инвестора!

Снова пауза.

– У вас один интерес – скупить все по дешевке! – слышалось, наконец, из зала. —Соберете с нас акции и отдадите какому-нибудь московскому олигарху!

– Да не олигарху, а стратегическому инвестору! – кипятился Дорофеев. – Для реализации инвестиционной программы необходим контроль над акционерным капиталом! Чтобы менеджмент предприятия был лояльный!

– Поувольняют всех! – возмущались в зале. – Поставят своих директоров и разворуют все!

– Да не воровать, а наоборот – вложить деньги собираемся! – устало и безнадежно возражал Дорофеев.

В таком вот духе. Одно и то же в разнообразных терминологических вариациях, но в едином идеологическом ключе классовой борьбы.

Сидящий рядом со мной в президиуме глава местного профсоюза (которого звали, между прочим, Владимир Ильич) сказал мне вполголоса:

– Безнадега. Я же вам говорил, что не поверят. Тем более этот ваш не в меру умный интеллигент ничего нормально объяснить не может!

– Ладно, – кивнул я. – Прекращаем балаган. Дайте слово мне.

Дорофеева проводили с трибуны недовольным гулом, кто-то пытался даже свистеть. Впрочем, примерно таким же фоном встретили и мое появление.

– Значит, не хотите по-хорошему?! – заорал я, едва взойдя на трибуну.

Наступила необходимая тишина.

– Ваши акции – фуфло! – объявил я. – Полная …!