Банковская тайна - Шен Бекасов

– Не лукавьте, Андрей Викторович, – сухо сказал президент. – Вам же этого хотелось. Вам этот бизнес интересен. Вы проглотили хозяйство Алферова – ему поделом, а вы радуйтесь. Только… – Президент умолк.

– Только – что? – переспросил я.

– Только смотрите – не подавитесь, – нехорошим голосом сказал президент и дал отбой.

Я медленно отнял трубку от уха и обиженно посмотрел на нее. Трубка тут же зазвонила. Я посмотрел на дисплей. Это был номер сотового телефона Алферова.

– Слушаю, – буркнул я.

– Ну здравствуй, Андрей Викторович, – услышал я усталый голос на том конце линии.

– И тебе привет, – уже бодро отозвался я.

– Празднуешь?

– Нет, работаю.

– Кирпичи бульдозером крошишь?

– Тебе уже доложили? – усмехнулся я. – Неужто Гусман дозвонился?

– Нет. – Алферов помолчал. – Ты его так напугал, что он, наверное, нескоро посмеет набрать мой номер.

– Тогда кто? – требовательно спросил я.

– А зачем тебе? Репрессии устроишь? – Алферов снова помолчал. – Хотя мне все равно. Мне позвонил один из директоров, кто еще помнит мою доброту… Проверяй хоть всех. Ты лучше скажи мне, зачем ты наплел им про какие-то страшные допросы в службе безопасности? Представляю, как обделался Гусман…

– Надеюсь, ты мою легенду не опровергал?

– Нет, я же говорю – мне уже все равно. И потом – мы договорились…

– Рад, что ты об этом помнишь, – заметил я.

– Надеюсь, ты тоже. Впрочем, ты был достаточно великодушен, чтобы я был благодарен тебе по гроб карьеры… хотя уже и не в этом банке. У меня к тебе только одна просьба.

– Какая?

– Отпусти Гусмана с миром. Он, конечно, вор, но такой стресс может и не перенести.

– Хорошо, – быстро согласился я. – Не вопрос.

– Устроишь чистку в управлении корпоративных финансов?

– Посмотрим. – Я вздохнул. – Ты, собственно, зачем звонишь? Не из-за Гусмана же…

Алферов ответил не сразу.

– Я просто хотел поинтересоваться… – медленно проговорил он. – Ты серьезно пытаешься пропихнуть идею с этим фондом акций трудового коллектива?

– Серьезно. Более чем.

– Неужели ты и вправду надеешься сделать этот бизнес цивилизованным?

– А ты сомневаешься?

– Даже со всей твоей удачливостью это гиблое дело, – заявил Алферов. – У нас, знаешь ли, клиентура не та. Не иностранцы, не «Газпром» и даже не нефтяники. Ты их высоким финансовым материям не научишь…

– Ты просто не пробовал, – возразил я. – Что им по-настоящему выгодно, я объясню всегда. Не поймут, объясню еще раз. Это будет как лакмусовая бумажка – менеджер согласится, а вор нет. Умный поймет, а тупица упрется.

– Ну ладно, выдрессируешь ты этих менеджеров. А вот что ты будешь делать, когда упрутся рабочие и не понесут свои акции в этот твой фонд?

– Поступлю точно так же, как с менеджерами. Буду объяснять. Дважды.

– А если все равно не проникнутся? Будешь вещать, пока не охрипнешь?

– Нет, – хладнокровно ответил я. – Просто отказники лишатся «тринадцатой зарплаты», а мои горячие сторонники получат путевки на курорты.

– Страшный ты все-таки человек, Гардези, – вдруг сказал Алферов. – По-моему, президент делает большую ошибку, давая тебе набирать силу.

– Я хотя бы у своих не ворую, – холодно заметил я.

– Ты брось этот пафос, – рассвирепел Алферов. – Святошу-то из себя не строй!

– Извини, мне работать надо, – процедил я и прервал связь.

Хоть он меня и разозлил, но обещание свое я сдержал – Гусмана отпустил с миром. И даже управление корпоративных финансов не перетряхивал. Просто объяснил им, в чем их настоящая выгода. Объяснил дважды, и этого оказалось достаточно. Наверное, они догадывались, что третьего раза не будет.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

Савва стремительно вошел в мой кабинет, сел в кресло для посетителей и мрачно сказал:

– Андрей Викторович, я беспокоюсь!

– И давно у тебя эти симптомы? – добродушно осведомился я.

Савва, выпускник «мехмата» и кандидат наук, уже несколько лет руководил в нашем банке отделом риск-менеджмента, то есть отвечал за управление рисками. Он истово применял математические методы оценки финансовых рисков, внедрял разнообразное программное обеспечение и вообще ратовал за прогрессивные технологии, за что неоднократно удостаивался похвалы правления банка. Что, впрочем, не помогало ему добиваться понимания и сочувствия от рядовых сотрудников банка. Почему-то не любили рядовые сотрудники риск-менеджеров. Обзывали «помехой в работе», «дармоедами» и прочими нехорошими словами. Этой нелюбви также поспособствовал написанный и утвержденный Саввой стостраничный талмуд под названием «Регламент управления финансовыми рисками», вогнавший в тоску всех моих трейдеров и управляющих активами.

– Я серьезно, Андрей Викторович, – с легкой укоризной ответил Савва.

– А разве беспокойство – не постоянное состояние риск-менеджера? – спросил я. – Как там сказано? «Грехи беспечности нашей пред тобой будто на длани, ужас стиснет сердце твое…»

– Все шутите, – обиделся Савва. – А я вот беспокоюсь из-за того, что всех моих разработок и даже «Регламента» недостаточно! Моя система может быть безупречной, только если соблюдать ее условия. А многие сотрудники, в том числе ваш отдел по управлению активами клиентов, попросту саботируют управление рисками…

– Ну-ка, ну-ка, – нахмурился я. – Что значит – саботируют? А мы их сейчас – на ковер!

– Да не в том дело! – нетерпеливо возразил Савва. – Они могут блюсти букву, но не дух «Регламента»! Все равно ведь найдут лазейку, чтобы пройти по самой грани…

– Ну, по грани – это же не за гранью все-таки, – рассудительно заметил я.

– Но убытки-то возникают! – разгорячился Савва. – Помните, как это было с Поповым? И с Пригожиным! А со Стариковым как мы намучились, помните?

– Ну, этак ты мне сейчас всех управляющих активами перечислишь, – поморщился я. – Никто не совершенен…

– Что значит – не совершенен? – возмутился Савва. – А мой отдел тогда на что? Я же должен все риски учитывать и предотвращать негативный эффект…

– Послушай меня, мудрого старца, – прервал я его. – На это счет есть целая теория. Возьмем, к примеру, автолюбителей. Кто-то мне говорил, что есть такое наблюдение – «синдром второго года» или что-то в этом роде. Дескать, начинающий автомобилист в первый год самостоятельного вождения ведет себя очень аккуратно, осторожничает и боится нарушать правила дорожного движения. Зато на следующий год начинает верить, что он крут и неуязвим, смелеет и даже наглеет, за что рано или поздно расплачивается попаданием в ДТП…

– Поэтому второй год – даже более опасный, чем первый, – вставил Савва. – Да слышал я об этом… Что с того? В нашей сумасшедшей Москве «бьются» водители с любым стажем…

– Наверное, – не стал спорить я. – Я не об этом. Я о том, что в отделе по управлению активами клиентов который год наблюдаю эффект, аналогичный «синдрому второго года». Когда управляющий активами начинает верить в свое «знание рынка», «чутье на будущий рост» и даже, чем черт ни шутит, «дар предвидения»!

– Между прочим, Пригожин со Стариковым «засыпались» не на второй год, а гораздо раньше, – пробурчал Савва.

– «Второй год» – это я так, условно… В каждом случае он наступает в разное время – это зависит от того, когда портфельному менеджеру вдруг везет и он удачно инвестирует клиентские средства… Кто-то начинает «наглеть» именно спустя год работы с инвестиционными портфелями клиентов, кому-то на осознание собственного величия требуется времени побольше, а есть вундеркинды, достигающие гениальной самооценки и за пару месяцев…

– Во-во! – подхватил Савва. – Вундеркинд – это Ринат Пригожин, вы о нем? «Пришел, выиграл, потерял»… Сделал прирост в двести двадцать процентов годовых, а потом за две недели просадил всю прибыль в акциях «второго эшелона»…

– Савва, это почти неизбежное зло. Это почти неизбежные убытки. Сколько ни говори управляющему активами «будь осторожен!», эффекта будет не больше, чем от дорожных знаков… Это все разговоры в пользу бедных! Финансовые рынки, как и дороги, непредсказуемы. Наличие прав и навыки вождения не гарантируют ничего. Никакая система контроля не позволит избежать форс-мажора. Ведь конкретное решение в конкретный момент принимает конкретный человек, и не только душа, но и мозги его – потемки. Разве что пересадить всех на автопилоты, но это из области утопий. Да и автопилоты могут ошибаться…

– Так я все понимаю! – страстно отозвался Савва, прижав руки к груди. – Можно сказать, я и беспокоюсь из-за того, что не могу придумать такого автопилота! Человеческий фактор, понимаете?

– Савва, человеческий фактор – это святое, – внушительно изрек я.

– Но вы же можете как руководитель повлиять на них? – предположил Савва. – Меня-то они игнорируют…