Энергетические войны – 2 - Владимир Гришин

Ещё сложнее трактуется понятие абстрактного. «Оно у Маркса, – как объясняет Ильенков, – есть один из моментов конкретного, частичное, односторонне неполное или отделённое от него, относительно самостоятельное образование. Оно есть часть, элемент конкретного целого. Именно с частного, элементарного, простого, то есть абстрактного, начал Маркс исследование капиталистической экономики. Он остановил своё внимание на товаре, ибо богатство буржуазного общества выступает «как огромное скопление товаров». Эта абстракция рождена самим материальным существованием капитализма. Она грубо-материальна, чувственно осязаемая, это то, с чем каждый повседневно имеет дело».

Мне показалось, что мой старый мозг просто устал работать и не хочет понять мысли мудрого философа. А как же понятие абстрактного искусства? Из чего отделились те кляксы и загогулины? Я обратился к нескольким своим товарищам по партии и услышал практически единый ответ: «Это пижонство! Лучше бы подумали, как избавиться от вождизма, из-за которого у нас семь коммунистических партий, а нет их единого кулака. Дурацкая игра в слова, когда ищешь их новое значение и убиваешь язык. Делаешь его непонятным». Действительно, многие, так называемые творцы, писатели, чтобы быть замеченными, перекодируют смысловые базисы слов. Сколько наворотил подобных изощрённостей патриарх новой экономической формации на земле А. Солженицин, не умевший просто красиво писать. И где теперь эти его перлы? А вот сказал какой-то пацан «круто», и понеслось. Теперь даже самые изощрённые эстеты не прочь воспользоваться к месту и ради показа налёта современности этим примитивным определением, засоряя и теряя богатство великого русского языка.

Один из собеседников рассказал мне даже такой анекдот: Офицер спрашивает у солдата: «Глядя на свой автомат, ты о чём думаешь?» «О бабах». «Почему так непонятно, абстрактно?» «Да я о них всегда думаю».

Отвлекаясь от повествования, хотелось бы отметить, что этот сверхзапутанный стиль философских трактатов, часто специально предназначенный для покрытия их таинственностью, чтобы спрятать пустоту содержания, создание слова ради слова, значительно снижает возможности выполнения её предназначения: быть сестрой милосердия для большинства народа! Особенно выродилась эта великая наука после перехода в основном на обслуживание нуворишей – сверхграбителей, или, в лучшем случае, ограничила себя рассказами о философах древности. В центре столицы есть студия красоты, гордо носящая название «Философия». Вот такой она во-многом и стала. Пора вам, уважаемые нами мудрецы, вспомнить о нас, о своём народе, и помочь нам разобраться в хитросплетениях сегодняшнего мира. В нынешнем виде плоды ваших гениальных дум не могут служить не только навигатором и руководством для исхода большинства к светлому царству, но и даже слабеньким посохом для него в этом тяжком многолетнем пути. Вероятно, этим объясняется и тот факт, что мы, как попугаи, говорили на всех углах о своей приверженности марксизму-ленинизму, но редко когда хотя бы ссылались на соответствующие его положения. Отделывались не всегда подходящими по смыслу отрывками.

К сожалению, кроме сложности для понимания, имеющиеся революционные теории построения высшей формы организации человеческого общества, позволяющего верховодить в нём большинству и исключить эксплуатацию человека человеком, были не только в значительной степени незавершёнными, но ещё и содержали в себе массу неопределённостей, а порой и принципиальных ошибок. В ряде случаев причиной, объясняющей пустоту и никчёмность отдельных частей произведений классиков, и приводившей к снижению их качества, являлся популизм. Речь идёт о своеобразном их понимании для того времени различных форм придания им популярности. Например, увеличение размера работы для создание вида научности. Так, работая над «Капиталом», К. Маркс в 1862 г пишет Ф. Энгельсу: «Я сильно увеличиваю этот том, так как немецкие собаки замеряют ценность книги её объёмом».

Ф. Энгельс советует К. Марксу в 1869 году: «Для того чтобы поддержать свой престиж у публики, нам нужно выступить с научным произведением… Будь хоть раз менее добросовестен по отношению к своей собственной работе, для этой паршивой публики она всё ещё слишком хороша. Главное, чтобы вещь была написана и вышла в свет, а слабые стороны, которые тебе бросаются в глаза, ослы не заметят».

Академик И. Шафаревич считает, что Маркс и Энгельс очень верно почувствовали, что тогдашняя революционная работа получит мощный импульс, если ей дать «научное основание». Это понимали и их предшественники, но создавали её очень наивно. Например, Сен-Симон утверждал, что он открыл в обществе «законы тяготения», аналогичные ньютоновскому. Но не мог сказать, в чём же эти законы состоят. Маркс гораздо удачнее имитировал научный стиль. Такая наукообразность производила, по воспоминаниям тогдашних революционеров, потрясающее впечатление». Однако, по его мнению, Парижская коммуна, а также подпольные интриги Бакунина в I Интернационале оказались успешнее классиков. После выхода в свет «Капитала» в 1867 году Маркс, видно, поняв свою неудачу, к этим проблемам больше не возвращался. Он попытался обратиться к обоснованию дифференциального исчисления, но, «популяризация их одно время в СССР показала все черты безнадёжного дилетантизма и ума, работающего вхолостую».

Была ещё одна причина охлаждения к марксизму после 1991 года, особенно в нашей стране. Дело в том, что прошли некоторые материалы, показывающие, что К. Маркс и Ф. Энгельс были русофобами и не раз нелицеприятно высказывались о России. По мнению философа А. Проскурина: «Начало этому процессу, по-видимому, положил Ю. Андропов, который (то ли из тщательно скрываемых белогвардейских симпатий, то ли в целях проведения таинственной спецоперации) инициировал полуподпольное распространение некоторых высказываний К. Маркса и Ф. Энгельса о России в СССР, по понятным идеологическим резонам, практически никому не известным) и тем самым сильно поспособствовал расколу нравственно-мировоззренческого поля советского общества, спровоцировав наиболее пассионарную почвенно-патриотическую его часть на духовное отторжение марксизма». И это очень серьёзный довод. Тем более что основоположник не просто сказал что-то плохое о другом государстве, а фактически одобрил геноцид славян в Западной Европе, став идеологическим предтечей фюрера фашистов.

Как пишет В. Большаков: «Русские – народ европейский. В их генах нет элементов, свойственных азиатскому генотипу. Надо чаще напоминать, что русский народ принёс в Западную Европу. Так, дочь Ярослава Мудрого, став французской королевой, женой Генриха Первого, научила французов употреблять мыло. С неё началась знаменитая Французская парфюмерия. Наши корни куда более глубоки, чем у многих народов Европы. Любопытное тому свидетельство мы находим у русофоба и ненавистника славян классика марксизма Ф. Энгельса. Вспоминая о становлении немецких княжеств, которые создавались на костях древних, ещё языческих славян, живших вдоль побережья Балтийского моря, а также у Атлантики, он провозгласил то же, что впоследствии Гитлер – славян уничтожали якобы «во благо цивилизации». Этот текст никогда не включали в собрание сочинений: «Немцы снова отвоевали на севере у славян прежде немецкую, а впоследствии славянскую территорию руководствуясь стратегическими соображениями, вытекающими из раздела Каролингской монархии. Эти славянские области полностью германизированы; дело это уже сделано и не может быть исправлено, разве только панслависты разыщут исчезнувшие сорбский, вендский и ободритский языки и навяжут их жителям Лейпцига, Берлина и Шетина. Но что указанное завоевание было в интересах цивилизации – этого никто до сих пор не оспаривал». (напечатано в Neue Rheinische Zeitung № 222 и 223, 15 и 16. 02. 1849 г.)

Интересен экскурс этого замечательного писателя в историю, туда, куда по каким-то соображениям нас раньше не пускали. «Презрительно упомянув вендский и ободритский языки, Ф. Энгельс проявил не только своё невежество – и венды, и ободриты говорили на древнеславянском, но и перечеркнул целую цивилизацию, которая была куда выше саксов и других германских племён. Славяне – лужицкие сербы, венды ободриты, племена вагров, полабов, глиняков, смолян, вильцев и др. в VIII – ХII вв. заселяли территории современных немецких земель вдоль Эльбы (Лабы), откуда и пошло название полабские славяне, в районе Макленбурга (древнеславянское – Велиград), вольного города Гамбурга. Крупнейшим торговым городом на Балтийском море был у ободритов Рарог. В 1043 г. создано западнославянское государство Ободридская держава, где бурно развивались ремёсла, выплавляли железо из болотных руд, ковали прекрасные клинки, латы и кольчуги. Жена Мудрого – Ингегерда была дочерью шведской королевы Астрид, которая до замужества была ободритской княжной. Она была матерью Анны Ярославны (Анны Русской), ставшей женой Генриха I, а после его смерти – королевой Франции. По одной из версий, Рюрик – славянин из племени бодричей. Есть предание макленбургских крестьян, что в IХ веке из их земель далеко на восток за море, ушёл великий рыцарь по имени Рюрик, который вместе со своими братьями, Синеусом и Трувором, избавил население далёкой страны от тирана и стал местным королём. (Легенда опубликована в книге: Мармье К. Северные письма. Париж, 1857, стр.26) Причиной падения Ободридской державы стал «вечный спор славян между собой», а также предательство поляков.