Отравители и убийцы. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но я что-то слышала еще и о некой мадам де Ментенон...
— О воспитательнице незаконнорожденных малышей? Ее сегодня не было в церкви. С появлением рыжеволосой красотки о ней стали говорить куда меньше. И это тоже совершенно естественно.
— А королева? Как она относится ко всем этим историям?
— Королева? Вы же видели ее! Она молится и повторяет всем, кому не лень ее слушать, что король в ней души не чает. Скорее всего, таким образом она убеждает и саму себя. Однако она умеет всегда и везде сохранять достоинство, и ради одного этого стоит родиться испанской инфантой. Она всегда будет ходить с гордо поднятой головой! Вы поймете это, когда будете жить в Мадриде. В некотором смысле, я думаю, это будет и любопытно и поучительно.
— Вам легко говорить! А я так не хочу туда ехать. Я ведь и испанского языка совсем не знаю!
Де Сен-Форжа со снисходительным видом, который появлялся у него порой в разговоре с Шарлоттой, похлопал ее по щеке рукой в розовой шелковой перчатке и произнес:
— Что за беда? В вашем возрасте этому легко научиться. Потом, вы очень хорошенькая. Быстро плените какого-нибудь усатого идальго, и он осыплет вас варварскими драгоценностями...
— Почему варварскими?
— Потому что эти иберийцы привозят их полными корзинами из Америки. Огромные драгоценные камни, которые они оправляют в золотые оправы, тяжелые, как черт знает что... Да вы не слушаете меня! — воскликнул он внезапно.
Шарлотта и в самом деле перестала слушать рассуждения молодого человека, заглядевшись на маркизу де Монтеспан, — та шла медленно и важно, опираясь на руку какой-то дамы. Красота этой женщины завораживала, но кроме красоты природа одарила ее царственностью, которая сквозила в каждом ее движении. Внезапно маркиза остановилась возле молодых людей и с любопытством стала приглядываться к Шарлотте.
— Кто вы такая, мадемуазель? — осведомилась она. — Почему я вас никогда раньше не видела?
Голос у нее был мелодичный, богатый разнообразными модуляциями, но тон был очень властным.
— Потому что я впервые при дворе, мадам. Я была фрейлиной Ее королевского высочества герцогини Орлеанской и...
— Вы больше не ее фрейлина?
— Нет, мадам. Ее величество королева Испании выразила желание принять меня в свой королевский дом, и я уезжаю вместе с ее свитой.
— Как вас зовут? А! Месье де Сен-Форжа! Как я вас сразу не заметила!
— Меня зовут Шарлотта де Фонтенак, — ответила Шарлотта в то время, как Адемар низко склонился и снял шляпу перед маркизой, бормоча что он — ее преданный слуга.
Но маркиза уже потеряла к нему всякий интерес и смотрела только на Шарлотту. Судя по ее пристальному взгляду, девушка ее всерьез заинтересовала.
— Вы родились на берегах Луары? — задала маркиза следующий вопрос.
«Опять! — воскликнула про себя Шарлотта. — Тот же самый вопрос!»
— Нет, мадам, я родилась в Сен-Жермене.
— Ах, вот оно что!
Больше маркиза ничего не сказала и удалилась вместе со своей спутницей. Шарлотта услышала, как она произнесла:
— Удивительное сходство, вы не находите?
— Не так уж оно очевидно! И, судя по всему, характер у малышки потверже, чем у несчастной Луизы. А она обещает быть красавицей...
— Да, без сомнения. Но, я думаю, к лучшему, что она уезжает из Франции.
Обе дамы удалялись медленно, и Шарлотта слышала все, о чем они говорили, потому что понижать голос они не считали нужным.
— Хотелось бы мне знать, на кого я похожа, — задумчиво проговорила Шарлотта. — Уже второй раз мне говорят о каком-то сходстве!
— А кто сказал первым?
— Герцог Филипп.
— Он в хороших отношениях с маркизой. Я мог бы его спросить об этом, если бы только...— Если бы только что?
— Если бы только вы не уезжали. Мы ведь не знаем, когда снова вас увидим, так что не имеет смысла зря его беспокоить, — рассудительно объяснил молодой человек
— Как это любезно с вашей стороны! Очень вам благодарна! — проговорила негодующая Шарлотта, повернулась на каблуках и чуть ли не бегом понеслась к мадам де Клерамбо, которая должна была сопровождать королеву испанскую до границы, а сейчас подозвала к себе Шарлотту.
***
Несколько дней спустя Мария-Луиза должна была покинуть Фонтенбло в сопровождении блестящего эскорта, возглавлять который был назначен шевалье де Лоррен. Когда молодая королева узнала об этом, она вспыхнула от возмущения.
— Как? Убийца моей матери?
И тогда мадам де Клерамбо и другие придворные принялись ей внушать, что шевалье был совершенно ни при чем, что это всего лишь злые слухи, что такие безосновательные подозрения возникают всякий раз, когда случается безвременная кончина высокородного лица, что ее отец, тревожась о ней, поручил заботиться о ее жизни и безопасности своему лучшему другу. Но все эти уговоры не подействовали и не смогли разубедить Марию-Луизу, грусть ее только усилилась.
А Его величество король сказал на прощание своей племяннице:
— Мадам, мое самое горячее желание сказать вам «прощайте» навсегда. Худшее из несчастий, какое только может с вами произойти — это вновь вернуться однажды во Францию...
Можно ли было найти более жестокие слова в час отъезда? Шарлотта, увидев, как болезненно исказилось горем прелестное личико Марии-Луизы, решила раз и навсегда, что король — человек без сердца и что она будет ненавидеть его всю свою жизнь...
Филипп Орлеанский, собиравшийся путешествовать вместе с дочерью целую неделю, сопровождая ее неторопливое странствие в сторону Испании, недовольно нахмурил брови, услышав слова своего брата.
— Не будем заглядывать в будущее, сир, мой брат! В моем сердце королева Испании всегда останется дочерью.
Он помог ей усесться в карету и, услышав, как горько она всхлипнула, устроился рядом с ней и взял ее за руку.
— Вверьте свою судьбу Господу Богу и положитесь на Него, дочь моя, — сказал он. — Никогда ничего не бывает так хорошо или так плохо, как мы это себе воображаем. Может быть, вы будете гораздо счастливее, чем сейчас
