Броневой - Илья Тё

А общий совет один навсегда: воюй грамотно. Береги свой танк. Думай. Твое оружие – не корпус и не пушка. А голова.

Выслушав сумасшедшего наставника, Маляр послушно кивнул и взобрался на броню. Совершенно как пацан уселся верхом на ствол, погладил. Возможно, со стороны выглядело дурацки, но Маляр сдержаться не мог. Все же что-то скрывалось в этих несчастных «Танках Онлайн». Что-то, превращающее мужчин в детей. Что-то зажигательное и дерзкое. Что-то возбуждающее и опасное. Что-то, чему можно было посвятить всю свою жизнь. Или… отдать ее за бесценок.

С таким мощным орудием, которое стояло на «Мамонте», Малярийкину встречаться еще не приходилось. Визуально, особенно сидя сверху, можно было заметить, что «Шафт» (а на «Мамонте» стоял «Шафт») даже на первый взгляд отличается от большинства обычных стволов излишними артиллерийскими наворотами. Возможно, он был не таким громоздко-впечатляющим, как «Фриз», но от примитивно-гладких «Смоки» и «Рельсы» отличался как Эйфелева башня от фонарного столба. Не размером, разумеется. А изяществом.

Длинный и многосоставный ствол «Шафта» покоился в ложе в виде мощной стальной колодки, утопленной в танковую башню. Примерно от середины ствола почти до дульного среза конструкцию орудия украшал эжектор в виде продолговатого рифленого цилиндрического баллона с двумя кольцевыми днищами. А проще говоря – в виде утолщения ствола. Эжектор, разумеется, носил функцию отнюдь не декоративную, а насквозь практичную – служил устройством продувки артиллерийского орудия от химических газов, образующихся при производстве выстрела, и тем самым обеспечивал уменьшение загазованности боевого отделения башни танка.

Вместо дульного среза ствол Шафта завершался большим щелевым дульным тормозом (проще говоря – здоровой дырчатой насадкой на конце орудия). Дульный тормоз тоже не был пустым прибамбасом и являлся устройством-компенсатором, предназначенным для уменьшения отдачи ствола. Основная часть отдачи компенсировалась откатным устройством, совмещенным с ложем орудия, однако дульный тормоз брал на себя от двадцати пяти до семидесяти пяти процентов обратного импульса, что говорило о его эффективности, вне зависимости от остальных компенсирующих и координирующих устройств.

Дульный тормоз был активно-реактивным, украшался внешними «крыльями» и работал просто. В момент выстрела щели дульного тормоза перенаправляли энергию газов, истекающих из среза ствола, со сверхзвуковой скоростью на помянутые боковые «крылья». Это снижало импульс отдачи. Причем так сильно, что не только компенсировало его, но даже перенаправляло в противоположный вектор. Так, при выстреле надкалиберным боеприпасом, из-за действия дульного тормоза орудие после залпа не только не откатывалось назад, как обычно, но даже толкало корпус немного вперед!

С другой стороны, насколько понимал Малярийкин, применение на «Шафте» дульного тормоза приводило к существенному увеличению громкости выстрела и проблемам демаскировки. Впрочем, если сидишь на «Мамонте», решил он, проблемы демаскировки возникнут сами по себе. Как говорится, кто на что учился, тот на том женился. Мощная броня и громкая пушка вполне соответствовали друг другу.

Малярийкин спрыгнул «с коня» (высота была от земли три метра) и хлопнул «Мамонт» по массивной надгусеничной полке.

– Зачетная пукалка, – сказал он, имея в виду новое орудие. – Вижу, прокачали ее по самое не балуйся.

– А ты другого ожидал? – усмехнулся Байбулатов в ответ. – Это же Лена. С виду девка, а внутри прожженный «сапог». Свихнувшийся на гигантомании. Перед тобой не просто «Шафт», одно из «высших» орудий второго поколения танковой табели о рангах. А последняя модификация «Шафта» из в принципе возможных. Плюс какие-то внутренние доработки, которые делают по заказу спонсоров умники из ВТЭК. Исключительно для вас, господ потенциальных чемпионов.

Байбулатов снова критически оглядел пушку, словно доступную, но некрасивую проститутку. А потом Малярийкина.

– Короче, тестируй, полководец.

Малярийкина просить дважды не было нужды. Бывший автомех и аэрограф охотно взобрался на новую «броню», однако, оказавшись на боковой бронеплите корпуса, Маляр неожиданно застыл. Потом, повернувшись, протянул руку старшему старшине.

– Ну что, Иваныч? Прокатишься со мной?

Старик подумал, хмыкнул по-стариковски и, подхватив руку, неожиданно ловко вскарабкался на броню.

– Стар я по коробочкам прыгать, сынок. Ну да ладно, сегодня не убьюся.

Вместе залезли в танк. Теоретически корпус строился под единственного пилота. Но в «Мамонте» места хватило бы на троих. А если как в анекдоте – вообще человек на десять.

Интерьер был зачетный. Оба приятеля, оглядевшись, едва не ахнули. Байбулатов, кстати, хоть и был матерым старожилом «КТО», но в «Мамонте» ему сиживать до сей трогательной минуты не доводилось.

Внутренняя отделка корпуса третьего поколения «Мамонта», причем в дополнительной модификации М3 (не путать с поколением!), соответствовала скорее гребаному лимузину «Бентли» из скорлупы орешка и кожи оленей, чем боевой машине.

Мягкая обивка сидений, яркие плазменные панели, рассеянный свет из микрософитов, спрятанных чуть не в каждом изгибе брони. Обивка «салона» (как-то иначе назвать внутренние стенки танковой башни не поворачивался язык) сияла молочно-белым цветом с полутонами нежного кофейного. Знаете, такого а-ля капучино.

Вот уроды, тут же подумал Маляр. Но потом вспомнил. В бытность совладельцем, а по совместительству экспедитором «наш-ангара», у Малярийкина имелся один пожилой корефан. Дед-колхозник, у которого Маляр постоянно закупал бульбу на зиму. Сей дедок, ангелоподобного вида, во время войны-смертушки служил в далеком, покрытом финиками, словно Кострома ромашками, Курдистане.

Так вот там, вместе с русским экспедиционным корпусом (тогда страна была еще целая и матушка Сибирь, будь неладна, не отделилась) во время боев против саудитов почти год стояли наши добрые союзники – израильтяне. Всем они были хороши, но поражали российских товарищей некоторыми жизненными принципами. Один из которых Малярийкин для себя отметил и запомнил хорошо: «Жить и умереть со всеми удобствами!»

Лозунг этот закрепился в армии Израиля еще с далекой войны 1973 года (той самой, «Судного дня»), когда евреи «отымели» всех соседей вдесятеро большей численности. Лозунг был своеобразным, но по-своему правильным. Ведь если идешь на смерть, почему не пожить до этого знаменательного, но несколько грустного момента на широкую ногу?

Пережив голодное детство, а также будучи нищим маргиналом и коренным сибиряком (что, в принципе, означало одно и то же), Малярийкин, конечно, подобных буржуйских взглядов на военный быт не разделял. Но вполне понимал. И даже как-то сочувствовал. «Жить и умереть со всеми удобствами!» При взгляде на внутримамонтовские интерьеры в голове всплывали именно такие слова.

Короче, салон новой машины был бодрый.

Не только красивый, но и комфортный.

Больше всего поражало кресло танкиста. Малярийкин сел в него и растворился. Впервые за многие месяцы ощущая, что такое вкус жизни. В кресле, как говорится, можно было жить. Анатомическое, индивидуальной настройки. Четырехточечный ремень безопасности (пояс и подтяжки). Встроенная в пояс дополнительная аэроподушка. Гидравлическая помпа. Подлокотнички с кнопками. Все дела.

– Да-а, в таком троне и Богу душу отдать не жалко. Не то что в танке покататься. Да, Иваныч? А хочешь посидеть?

– Нет, боюсь, потом не встану, – хмыкнул старший старшина, – шакала кормят только ноги. Мне сидеть и лежать нельзя. Помру сразу от старости.

Байбулатов присел на стальную полочку рядом с креслом (благо места в кабине хватало) и жестом показал Малярийкину, чтобы не дурил. Корпус «Мамонт», видать, его тоже поразил. В Маляра, очевидно, вложили просто баснословную сумму. Вопрос только – кто? В больнице у спонсоров и тугрика нельзя было допроситься. И вот поди ж ты – баблоливень. С чего бы? За свою долгую карьеру Байбулатов уже видал такое пару раз. Ни к чему хорошему это не приводило.

– Ай да Лена, ай да сучья дочь! – тем временем обронил Малярийкин, и Байбулатову стало многое понятно. Без вмешательства звезды эфира, видать, не обошлось. Но где эта красавица раньше-то была? С чего такая щедрость именно сейчас? Не пожалела денежек боевая подруга. Раньше была поскупее, да?

Байбулатов молча пожал плечами.

Если у танков стандартной комплектации было четыре обзорных экрана, то «Мамонт» предоставлял целых восемнадцать. Создавая более полный обзор. На все триста шестьдесят градусов. И даже больше. Оказалось, иметь обзор больше, чем триста шестьдесят градусов – возможно. Геометрия тут была совсем ни при чем. Малярийкин непривычно завертел головой, привыкая к новому положению и запоминая ракурсы каждого монитора. Оказалось, система была простой и понятной. В промежуточные и дополнительные экраны Малярийкин видел не только окружающую танк общую панораму, но и линии обоих бортов, обе надгусеничные полки, катки траков, переднюю кромку корпуса, полный обзор крышки корпуса, край кормы, вид на башню сзади и даже корытообразное днище (вид от траков в обе стороны). С таким роскошеством Малярийкин мог видеть любой угол движения танка и мог объезжать на дороге спичечные коробки или даже муравьев.