Одинокие души - Эшли Дьюал

— Какая внимательная девочка.

— Мне же нужно было на чем-то сфокусироваться, чтобы приглушить боль от ударов.

— И ты сфокусировалась на голосе моего брата. — Я не знаю, на что именно мне реагировать в данной фразе: на то, что Стас только что впервые при мне назвал Максима своим братом, или на то, что его сарказм становится слишком опасным. — Ты сразу мне понравилась. Самоотверженность — главное качество в нашей стае. Свобода — это вещь присущая каждому живому существу, просто кто-то пользуется ею, а кто-то нет. С бесстрашием похожая ситуация: у всех есть страхи, просто не все способны их побороть. Но вот самоотверженность, — Шрам улыбается. — Ею обладают единицы.

— И поэтому ты предложил любому члену из своей стаи побить меня?

— Правила для всех едины. — Я вспоминаю, как он сказал мне эту фразу, в тот момент, когда Карина задыхалась в кубе, и недовольно складываю на груди руки. — У меня не должно быть любимчиков, иначе начнется хаос.

— Хочешь сказать, ты ходишь ко всем членам стаи пить чай?

— Вот это да! — Стас вновь смеется. — Намекаешь, что я считаю тебя своей любимицей?

— Я ни на что не намекаю. Наоборот прекрасно понимаю, что тебе, по сути, все равно, что со мной и как я себя чувствую. Получается, тебе что-то от меня нужно. Остается лишь один вопрос. — Я подхожу ближе к Шраму и облокачиваюсь перед ним на стол. — Что именно?

— Может, уже хватит? — Кира закатывает глаза и взмахивает руками. — Мы приехали не выяснять отношения. У нас есть важное дело, и мы должны как можно скорей решить его.

— Какое дело? — Я смотрю на блондинку. — Значит, всё-таки вы приехали не для того, чтобы проверить моё здоровье. Я не удивлена.

— Остынь, Лия. Ты член нашей стаи и должна принять тот факт, что теперь ты связана с нами.

— Связана? Каким же образом?

— Дорогая моя, мы же практически семья. — Я улавливаю усмешку в её словах, но не подаю вида. Возможно, Кира и, правда, считает стаю семьей. — Мы приехали, потому что добраться до бара в одиночку достаточно сложно. Автобусы ходят только до набережной, а оттуда ещё идти минут пятнадцать. Так что собирайся, и поехали. Заедем по пути ко мне, я переоденусь, и как раз к семи будем на месте.

Слова блондинки застают меня врасплох. Мне становится стыдно за своё поведение, и я расстроено смотрю на Шрама.

— Да, моя любимица, — улыбается он. — Это, конечно, хорошо, что ты решила, будто все против тебя и теперь ты должна спасти мир. Но лучше отложи свои колкости до инициации. Сейчас они ни кстати.

— Я не знала, что вы приехали за мной.

— Но ты и не спрашивала.

— Меньше слов, больше дела, — протягивает Кира. — Давайте, наконец, попьем чай.

Я протягиваю руку к своей чашке, когда слышу, как открывается входная дверь. Сердце подпрыгивает, ведь первая мысль естественно о том, что вернулась мама. Но в квартиру входит Карина.

Сестра откидывает ботинки в сторону, нехотя смотрит на кухню. Видит нас, и так же безучастно уходит в свою комнату.

— Кажется, она совсем одичала, — усмехается Шрам. — Карина разучилась разговаривать?

— Она разучилась думать. — Отрезает Кира и отпивает чай.

Я чувствую себя неловко. Мне кажется, что происходящее вокруг является иллюзией. Я не могу радоваться приходу Киры, не могу общаться хорошо со Стасом, не могу угощать их чаем и болтать с ними о вечеринке в баре. Это не правильно, эгоистично, ведь совсем недавно я лишила этого сестру. Я заняла её место там, где не должна была находиться. А самое ужасное заключается в том, что теперь я не хочу уходить! Теперь мне кажется, что я часть их стаи. И это моя главная иллюзия.

— Пойду, поговорю с ней.

— О чем, Лия, — Кира отставляет чашку. — Не нужно расстраивать себя.

— Стас прав, — я опять называю предводителя по имени, но только теперь делаю это специально. Он должен стать для меня реальным человеком, а не выдуманным героем. Возможно, тогда я смогу ему доверять. — Я заняла место Карины, хотела спасти её, но отчего? Вышло так, что ваша стая лишь казалась мне угрозой. На самом деле, если человек умеет контролировать себя, он способен выжить даже среди вас.

— Она бы не выжила, — констатирует факт Шрам. — Твоя сестра не способна рассудительно действовать. На первом испытании она показала себя превосходно. Мы предложили ей прыгнуть в канализационную трубу. Пойми меня правильно: инициация проходит не для того, чтобы поубивать новичков, а для того, чтобы отобрать сильнейших, приспособленных. Так вот, она прыгнула первой, даже не подозревая о том, что внутри. Конечно, там стояли мои люди, и они растягивали сеть для каждого, кто соизволит сигануть в пропасть. Испытание пройдено, она в лидерах, но мы думали, что ею управляет храбрость, а не безрассудство. На втором этапе, она сломала ногу. — Я неожиданно вспоминаю, как Карина пришла в гипсе. Сказала, что упала на катке. — На третьем, незамедлительно прыгнула в куб, хотя могла бы этого не делать. Испытание проходили те, кто наблюдал за ней, а не она, плавающая на поверхности.

— Затем она опять возвращается, — продолжает Кира. — Тебя избили, она чуть не утонула, но едва наступает рассвет, и Карина вновь в наших рядах. Это не нормально. Фанатики не могут быть частью стаи, потому что, когда страдает кто-то, страдают все.

— Почему же вы её не выгнали?

— Потому что процесс изгнания сложен. Обычно мы прибегаем к нему только в крайних случаях.

— Чем же он сложен?

— Тем, что покидают стаю только два типа людей, — холодно отрезает Шрам и смотрит на меня так пристально, что я чувствую себя неловко. — Трусы и предатели.

Стас отводит взгляд, но я всё ещё ощущаю покалывание на коже. Его слова кажутся мне тяжелыми, громкими, хотя они абсолютно не выделяются из контекста.

— И всё же, — я прихожу в себя. — Всё же я поговорю с ней. Вдруг она захочешь сходить с нами?

— Сходить с нами куда? — удивляется Кира, но не дожидается моего ответа и качает головой. — Лия, не надо. Пусть Карина останется за бортом.

— Она моя сестра.

— И именно поэтому не впутывай её.

— Я не понимаю. Сначала вы говорите о том, что в стае всё хорошо, потом о том, что в стае всё плохо. Может, скажете, почему вы так напуганы, и что на самом деле происходит? — Я складываю на груди руки. — За четыре месяца гибнет шестнадцать подростков. Мою аварию подстраивают. Простые совпадения? Если бы. Максим рассказывал мне о какой-то банде отморозков на другом конце города…

— Вы разговаривали с ним об этом? — удивляется Шрам. — Когда?

— Примерно неделю назад. Какая разница? Главное, что те подростки переходят черту, вы так не думаете? Может, стоит найти их?