Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я лежала на топчане и пыталась уснуть, понимая, что мне рано утром вставать и идти сниматься в фильме «Военно-полевой роман». Но Максим не мог остановить этого процесса, он писал музыку. Я чувствовала, что мы пишем ее вместе. Мне надо было постоянно вставать, подходить к инструменту (спасибо за мое музыкальное образование) и напевать эти песни. Так что музыка создавалась нашей любовью через космос.
Поэтому я знала, что Мэри Поппинс – это моя роль, и только я могу ее сыграть. Я была в этом абсолютно уверена. У меня никогда не было ни одного сомнения до самого последнего момента… И даже впоследствии, когда на роль утвердили другую актрису, меня никто не смог переубедить в этом.
12.2 Двойное предательство
Ночь рождения Мити. 4 дня на диване у подруги. Получение роли несмотря ни на что
Если вспомнить фильм «Военно-полевой роман», то вы поймете, что я была чуть большего размера. Но одновременно в моей жизни произошли две наигрустнейшие истории. Именно они и привели меня к сильнейшей потере веса.
26 ноября 1983 года (я никогда этого не забуду, потому что 25 ноября 1982 года был день рождения моего сына) случилась встреча с Дюльбарой, женой нашего большого друга. В то время она была известной фарцовщицей в Москве, и благодаря ей я всегда была красиво одета. Она была очень красивой, избалованной узбечкой, понимающей в моде. Я всегда предпочитала мужской стиль, любила носить бархатные костюмы, и многие говорили: «Вот Гамлет пришел». Я платила за них большие деньги. Макс всегда восхищался моими нарядами, даже живя за границей, мои красивые вещи удивляли его.
И Дюльбара мне призналась, что 25 августа, ровно через 9 месяцев после рождения нашего сына, известная московская тусовщица и модель Нина Спада, проживающая в Париже, родила от Максима Дунаевского девочку. Для меня это было таким большим шоком, что вы себе не можете представить. Я не могла в это поверить ни при каких обстоятельствах.
Я вспомнила эту ночь, когда меня увозили из лучшего в Москве ресторана Дома композиторов на улице Огарева, 13 в роддом. Мы с Максимом спустились вниз поужинать. Я выпила много апельсинового сока и пошла танцевать, беременная, с животом, я танцевала, танцевала, мне было очень хорошо, и вдруг я почувствовала что-то очень неладное. Максим напился просто вдребезги. Я сказала: «Ты можешь продолжать гулять, а пойду поднимусь наверх, в квартиру».
Я прихожу наверх, начинаю жаловаться свекрови, Зое Ивановне: «Что-то я себя не очень хорошо чувствую, мне кажется, я выпила очень много апельсинового сока, у меня вода какая-то». Она закричала: «Ты что? Ненормальная? Ты рожаешь, тебя необходимо срочно везти в больницу. Заку, срочно Заку звоните». Зак Исаак Рафаэлович – это мой врач и друг, который должен был принимать роды. Она отправила Ореста Конрадовича срочно вытаскивать Максима из ресторана, но он вести машину не мог, поэтому Орест Конрадович был за рулем, когда они с Максимом доставили меня в роддом. Максим был абсолютно пьян и счастлив. Судя по всему, история с Ниной Спада случилась именно в ту ночь, потому что он поехал в гости к нашим друзьям, семье Пахдингеров, которые жили в Хаммер-центре. Они очень любили устраивать вечеринки, там и растворился Максим Исаакович Дунаевский в районе 22 часов вечера в ту ночь, когда я рожала ему первого ребенка и наследника.
Но давайте вернемся обратно, во времена съемок «Военно-полевого романа», когда наш сын, любимый Митюша, жил на даче в Снегирях с моей бабушкой. До момента этого безумного ремонта он часто жил в Долгопрудном, с моим папой и бабушкой, потому что моя мама уехала работать в Германию на пять лет. Никогда не забуду жестокость мамы Максима, Зои Ивановны, когда я ее изредка просила приехать в Долгопрудный и помочь мне с Митей, потому что я каждый день снималась в «Военно-полевом романе» и несколько раз должна была вылетать в Одессу. Она ответила мне просто: «А зачем мне привыкать к чужому ребенку? Вы потом разведетесь, а я буду страдать». Вот какая у меня была свекровь…
Итак, получив от Дюльбары информацию о Максиме, я не взяла ничего из квартиры свекрови и убежала на Кутузовский проспект к двоюродной сестре Максима Лее Померанцевой, с которой нас связывала большая дружба. Она жила в большой квартире на Кутузовском проспекте. Ее муж Саша был профессор и академик. Это была известная интеллигентная еврейская семья. Лейка была полуночницей, засыпала не раньше 6 часов утра. И на их уютной кухне было все: и кофе, и сигареты, и что хочешь.
Мы втроем засели на кухне. Говорить я не могла. Я помню, что я сидела там, ни с кем не разговаривала, не ела, только курила и пила кофе. Я больше ничего делать не могла. Я не могла спать. И вот мы пришли к этому моменту. Я иссушила себя на 8-10 килограммов сразу же.
Через четыре дня приехал Максим. Как сейчас помню, мы вышли с ним на балкон, выходящий во внутренний дворик, чтобы нас никто не слышал. Я задала ему самый ужасный вопрос, который простить себе не могу по сей день, – такие вопросы задавать нельзя! Но моя любовь и ревность были настолько велики (ну, молодая я была, 25 лет, любила, ревновала и не понимала, что мужик – это охотник, и его надо было просто отпустить). Конечно, Максим начал оправдываться, говорил, что ничего не было, что сумасшедшая Дюльбара неизвестно о чем болтает… и что все в нашей стране и в этой ужасной Москве умирают от зависти и все только и хотят нас разлучить. И вот я сказала: «Я все понимаю. Поклянись мне жизнью Митеньки, что это неправда». Максим ответил: «Да, я клянусь тебе жизнью сына, что этого не было».
То, что это было, знает сейчас вся страна. На ток-шоу Андрея Малахова приезжала дочка Максима Алина Спада. Меня приглашали на это шоу и предлагали мне баснословную сумму для того, чтобы я вышла и рассказала всю ситуацию. Я им ответила, что деньги мне очень нужны, я приеду, но обсирать Максима не буду.
