Чудовище без красавицы - Дарья Донцова

– Пошли, детеночек, посмотрим «Спокушки».

– Ступай, – кивнул Аким, – но помни, не больше пятнадцати минут!

Обхватив Ленинида за плечи, свекор заявил:

– Давай на кухню, сейчас нам бабы селедочку разделают, с лучком.

– Фиг вам, – сказала я.

– Сердитая ты, доча, – улыбнулся Ленинид, – видишь, хорошо людям, так нет, обязательно надо настроение испортить.

– Молчать! – рявкнул Аким и ткнул в меня пальцем. – Как смеешь отцу перечить? Ты, Ленинид, мало ее порол! Плохо воспитывал!

– Он мной вообще не занимался, – пояснила я, – некогда было, по зонам мотался.

– Подумаешь, – фыркнул Аким, – человек искал себя, метался. История литературы полна таких примеров. Солженицын сидел, Достоевский сидел, Радищев тоже…

– Но они же не кошельки перли, – возмутилась я.

– Не смей отцам перечить, – велел Аким.

– Их у меня что, много? – обозлилась я.

– Двое, – на полном серьезе ответил свекор. – Я и уважаемый Ленинид. Скажи спасибо, что учим тебя уму-разуму, опыт передаем…

– Пиво степлится, – вздохнул папашка.

Внезапно Аким, нудные сентенции которого еще вчера было невозможно прервать, осекся и сказал:

– Верно, пошли на кухню.

Чувствуя легкое головокружение, я отправилась в спальню. Каким образом эти два полярно непохожих человека ухитрились скорешиться? Уму непостижимо, как Лениниду удалось подпоить Акима!

Ночью я проснулась от протяжного стона и зажгла ночник. Справа на кровати лежал Олег. Муж очень часто приходит поздно, чтобы не будить домашних, на цыпочках крадется в спальню и рушится в койку. Вот и сегодня я заснула, не дождавшись его.

– Что случилось? – испугалась я.

– Умираю, – прохрипел Олег. – Конец пришел.

– Да в чем дело?

– Пошел в туалет…

– Ну!!!

– Вернулся…

– Почему?!!

– Нога не двигается, парализовало, а теперь дикая, жуткая боль, умираю!

Я понеслась за телефоном и принялась лихорадочно набирать 03.

– Ерунда это все, – стонал муж. – Коновалы. Уж я-то хорошо знаю, кто приедет… Один анальгин в запасе… Ох, умираю, дай скорее чего-нибудь, дикая, жуткая боль…

Я ринулась с трубкой в ванную, где находится аптечка. Как назло, под руку попадались валокордин, аскорбинка, гутталакс… – Вилка, – заорал Куприн, – скорей сюда, скорей!

Уронив упаковки, я понеслась назад.

– Что?

– Дай обезболивающее, немедленно!

– Так ищу!

– Скорее, – заорал Олег так, что дверь в комнату открылась. – Скорее, сейчас умру!!!

Я снова на рысях понеслась в ванную и начала перебирать коробочки и бумажные «бандерольки», одновременно слушая, как в ухе мерно раздаются гудки, диспетчер 03 не желал брать трубку.

– Помогите, инфаркт! – вопил муж.

У меня затряслись руки, от волнения я дернула аптечный шкафчик, он неожиданно сорвался с петель и рухнул на пол, зеркало мигом разбилось, усыпав кафельную плитку мелкими брызгами осколков.

– Вилка, скорее! – не утихал Куприн.

Из коридора послышались шаги и голоса, это домашние и гости, разбуженные воплями, тянулись в мою спальню, чтобы выяснить, в чем дело.

Я уставилась на руины аптечки. Мне стало совсем не по себе. Разбить зеркало – плохая примета.

– Алло, – раздалось в трубке. – «Скорая» слушает.

– Пожалуйста, быстро, мужчине плохо…

Диспетчер завела длинный разговор, нудно выясняя возраст и анамнез.

– Лучше пришлите машину, – взмолилась я. – У него очень сильная боль, жуткая, по всему телу.

– Травма была?

– Нет!

– Проблемы с сердцем?

– Нет!!

– Почки болели?

– Нет!!!

– Радикулит?

– Нет!!! Да пришлите машину!

– Девушка, – рявкнула баба, – я как раз и пытаюсь понять, кого к вам отправить. Много толку будет от невропатолога, если у больного инфаркт!

– Но вы же по телефону все равно диагноз не поставите!

– Адрес, – смилостивилась наконец диспетчер.

Получив заверения, что врачи выехали, я влетела в спальню и нашла там абсолютно всех, даже Дюшку, оставившую ради такого случая своих щеночков.

– Олежек, бедненький, – хлопотала Томуська, – дай я тебе подушечку поправлю.

– Не подходи ко мне, – ревел муж, – не колыхай кровать, жуткая боль!

– Дай погляжу, – предложил Филя, – я все-таки врач!

– Ветеринар, – хмыкнула Лерка, – по свиньям, коровам и собакам.

– Если на то пошло, – миролюбиво возразил Филипп, – Олег не слишком от ротвейлера отличается. Ну, где болит?

– В спине, – прошептал супруг.

– Опиши боль, – велел Филя.

– Не понимаю…

– Ну какая она? Режущая, колющая, тупая, ноющая, приступообразная…

– А как тебе собаки про боль рассказывают? – опять встряла Парфенова.

– Жжет, – прошептал Олег, – дико печет, отдает в ногу и руку, под лопатку…

Филя нахмурился:

– Под лопатку… Так, так.

– Пусть повернется, – велел Аким, – на живот ляжет!

– Не надо, – отрезал Филя и велел: – Срочно вызывайте «Скорую».

– Уже, – сообщила я.

– Не могу, – прошептал муж, – такой пожар в спине, прямо до желудка дошел!

Лицо Фили совсем помрачнело. Я перепугалась окончательно.

– Может, ему дать валокординчику? – робко предложил жавшийся в углу Юра.

– Лучше нитроглицерин, – пробормотал Филя. – Есть дома?

Я покачала головой:

– У нас только цитрамон и гутталакс…

Олег обозлился:

– Так и умру сейчас у всех на глазах. Это что же за семья такая, где пьют лекарства только от головы и от запора?! Да у нормальных людей в аптечках все-все есть. Даже ГИБДД требует наличие нитроглицерина в автомобиле! А у нас, пожалуйста, гутталакс! Обосрись и умри! Помогите скорее, нет мочи терпеть, что уставились на меня, козлы, не видели, как люди загибаются, да? Вилка, все из-за тебя!

Я, конечно, знаю милую мужскую привычку винить в любых неурядицах жен, но это было уже слишком!

– Да что я-то сделала плохого?

– В том и дело, что ничего хорошего не предприняла, – стонал Олег, – видишь, умираю, а ты даже помочь не хочешь!!!

– Филечка, скажи, – вмешалась Лерка, – все будущие покойники так отчаянно ругаются?

– Сейчас в машину сбегаю, – отмер Семен, – у меня там в аптечке нитроглицерин есть!

– У него ноги ледяные, – сообщила Тома.

– Несите грелку, – велел Филя, – если животное зябнет, его надо согреть!

– У нас ее нет, – ответила я.

– О! – взвыл Олег. – О, ничегошеньки тут нет, ни лекарств, ни грелочки, о, смерть идет, чую ее смрадное дыхание!

На пороге кончины супруг отчего-то заговорил гекзаметром.

– Надо ему аспиринчик дать, – авторитетно заявил Ленинид, – полтаблеточки, отечественного, не УПСУ сраную. У нас на зоне, если заболеет кто, доктор вмиг аспирин совал, как рукой все снимало.

– И инфаркт? – с надеждой спросил Куприн.

– Запросто, – пообещал папенька, – мигом люди выздоравливали от всех болячек.

Я вздохнула: на зоне от аспирина встают на ноги, потому что там просто нет других лекарств.

– Несите скорее, – взмолился Куприн, – ой, ой, жжет.

– Ноги еще больше похолодели, – голосом Левитана объявила Томуська.

– Налейте в бутылку горячей воды и прижмите к ступням, – велел Филя.

Все взялись за дело. Ленинид крошил аспирин, чтобы поднести больному волшебную дозу.

– Именно полтаблеточки, – бормотал папулька.

Томуська притащила емкость с надписью «Смирнофф» и сунула под одеяло.

– А-а-а, – завопил Олег, – сдурела совсем! Жжется!

– Надо было в тряпку обернуть, – укорил ее Филя. – Экие вы безрукие, ничего не умеете.

– Вот, – стонал муж, – вот! А еще говорят, семейному мужчине хорошо, уют и забота. Что я имею? Сосиски на ужин? А теперь умирать с обожженными ногами, потому что жена дура?

– Томуська тебе никто, – напомнила Лерка.

– Какая разница, – взвыл Олег, – теперь еще и пятки болят… Тут явился Семен и запихнул Куприну в рот белую крошку. Муж затих. Мы уставились на него, ожидая эффекта.

– Ну? – через пару минут поинтересовался Филя. – Легче?

– Нет, – прошептал Олег, – все, конец, ребята, насквозь прожгло. Слушайте внимательно. Ты, Юрка, возьми на память обо мне кожаную фляжку, знаю, она тебе нравится… Ленинид пусть забирает костюм, брюки ушьет, и хорошо. Тебе, Филя, портсигар, серебряный, там, правда, написано «Куприну от товарищей по работе», ну да ерунда. Вилка, дорогой, мраморный памятник мне не ставь… Очень накладно, лучше мою зарплату себе на пальто потрать!

– На твою получку памятник ни за что не соорудить, – вмешалась Лерка, – даже на табличку не хватит! И пальто не приобрести, разве один рукав…

– Даже сейчас, когда я умираю, вы со мной спорите, – прошептал Олег, – жестокие, злые люди…

Тут раздался требовательный звонок, и в спальню вошли две женщины, одна лет тридцати, другая на пороге пятидесяти.

– Что у нас тут? – поинтересовалась молодая.

Мы начали хором излагать события.

Докторица поморщилась: