Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

– Сейчас я, великий Атмаджак, сниму тыкву с плеч этому неотёсанному варвару и возьму данный град тёпленьким! – напыщенному осу явно хотелось снискать славы на поле боя. Тем более он знал, что всё ослямбское воинство сейчас внимательно наблюдает за предстоящей схваткой, во главе с самим императором Эдизом.

Грозно издав нечто вроде брачного рёва гиппопотама, Атмаджак сорвался с места и бросился на нахального русича, презрительно сплюнувшего в ответ на такое приветствие своего первого противника. Шалмах подлетел к Ратибору и размашисто, наискось взмахнул палашом, вложив всю силу, что у него имелась, в этот удар. «Напротив здоровенный, а значит, неуклюжий, медлительный дикарь! Увернуться не выйдет! Я его пополам развалю, как тушу доброго кабана, на которой я давеча тренировался! Главное, всадить первым свой клинок!» – стоит ли говорить, что мысленное сравнение поросячьей тушки с дюжим ратником стало фатальной, последней ошибкой в жизни заносчивого вельможи. Со скоростью дикой рыси присев на корточки под просвистевшим над ним мечом, Ратибор, как сжатая пружина, мигом выпрямился, одновременно нанося снизу вверх страшный удар в ряху неприятелю. С характерным хрустом шлем соперника взмыл высоко ввысь. А вместе с ним и бо́льшая часть черепа его хозяина, добро окропляя округу кровушкой. Тело Атмаджака, видно, так и не успев понять, куда делась с плеч голова, постояло по инерции ещё пару мгновений в недоумении, после чего, наконец, грузно шлёпнулось на спину, переливисто зазвенев заляпанными мозгами доспехами.

На стенах Мирграда одобрительно застучали мечами и топорами о щиты; как говорится, «первый пошёл». Войско ослямов же стояло безмолвно, лишь угрюмо переведя взоры на второго из вереницы смуглолицых воинов, что расположились друг за другом в ожидании своей очереди выйти на бой. В победе аскеров над одиноким русичем никто из них не сомневался. Разве что за исключением старой ведьмы Урсулы, укутавшейся в балахон хамелеона и с нескрываемым интересом наблюдавшей из близлежащего лесочка за начавшейся схваткой.

Тем часом второй воитель осел с обухом топора в грудине; булатная сталь легко пробила хвалёный вельберийский нагрудник, как фольгу, по обух впившись в телеса слишком понадеявшегося на свою броню гвардейца. Подоспевший третий ослямбский боец не стал дожидаться, когда оппонент выдернет из доспеха павшего собрата лезвие застрявшей секиры, а с ходу попытался насадить фактически безоружного на данный момент руса на копьё. Слегка шагнув в сторону, Ратибор пропустил стремительно пролетевшее под мышкой древко пики, после чего сграбастал за головёнку чуть ли не врезавшегося в него противника да одним могучим усилием свернул тому шею. Горячее тело врага ещё не осело наземь, как рыжебородый витязь подхватил так и не успевшее упасть на землю копьё из ослабевшей длани соперника да мощно швырнул его навстречу четвёртому супостату. Ос попробовал отвести лезвие пики в сторону, как будто это был обычный выпад, но его постигла неудача; бросок оказался слишком силён и точен, пробив насквозь грудину незадачливому шалмаху.

Ратибор же, выдернув свою старушку из вельберийского панциря, уверенно пошёл далее по вражеской цепочке, одного за другим снося преграждавших ему путь ослямов. Пятый и шестой воины также недолго простояли против рыжебородого берсерка; он уделал их походя, как матёрый лис цыплят щиплет. Это было удивительное зрелище, и те счастливчики по обе стороны знатной сечи, что воочию лицезрели эту невероятную рубку, наверняка всю свою оставшуюся жизнь будут кто с восторгом, а кто с ужасом рассказывать о том, как всего один русич складывал, будто неумех каких, лучших бойцов Ослямбии. При условии, конечно, ежели эти счастливцы смогут воротиться по домам.

Но вот скрипуче заголосила резко тренькнувшая тетива: у седьмого противника оказался в руках арбалет. Ратибор успел чуть пригнуть рыжую гриву, и стрела лишь сбила шлем с головы молодого богатыря. Не став дожидаться, когда воин положит на тетиву следующий арбалетный болт, уже им судорожно извлечённый из заплечного колчана, могучий исполин рванул к любителю самострелов, перед самой перезарядкой значительно сократив разделявшее их расстояние до десятка метров, и с ходу метнул в противника выхваченный заранее нож. Что‑то невнятно проклокотав, аскер удивлённо уставился на торчащую из‑под его подбородка рукоятку тесака, а после, нажав‑таки на курок, выпустил арбалетную стрелу в землю, страшно при этом хрипя и заваливаясь навзничь.

В этот миг на Ратибора накинули довольно прочную льняную сеть; это зашедший слева восьмой воитель, при этом истерично крикнув оставшимся трём своим соратникам: – Что вы стоите⁈ Прыгаем все вместе на этого зубра, иначе не одолеем! – с длинным одноручным клинком ринулся на рыжеволосого гиганта. Дюжий ратник, несколькими мощными рывками разорвав сетку в клочья, подкинул мыском ноги брошенную им на землю секиру да успел блокировать её рукоятью, окованной сталью, удар мечом любителя «порыбачить», который пробил‑таки, железо, оставив на древке топора внушительную зарубку. Ратибор же мгновенно ударил в ответ набалдашником старушки в челюсть ушлому противнику, сломав тому лицевую кость и выбив добрую половину зубов. Ещё в падении потеряв сознание, аскер уже не видел, как ему на голову с силой опустилась широченная подошва сапога рыжего берсерка, размозжив череп.

Тем временем правый бок «рыжего медведя» пронзила острая боль; это прилетевший от врагов тонкий метательный нож пробил кольчугу, найдя лазейку между клёпаными звеньями. Ратибор, гневно взревев, развернулся к нападавшим: на него разом неслись трое последних шалмахов. Отбросив в сторону свой двуручный топор, могучий исполин выхватил из‑за пояса два одноручных чекана, ловко отбив ими ещё парочку пущенных в него ножей, после чего с радостным оскалом сошёлся в бою с оставшимися противниками. Взмах, удар, уворот, блок, снова удар! Короткий, но яростный вихрь смертельного танца споро закружил на безлюдной дороге, устланной телами павших аскеров. Вскоре один за другим осели наземь девятый и десятый воители; изрубив последнему, одиннадцатому осу его щит в щепки, дюжий ратник вонзил свиноподобному верзиле один колун в грудь, а второй в ключицу, после ударом ноги откинув от себя уже безжизненное тело.

– Ратиборушка, не надо!.. – тихо пискнул Емельян, примостившийся между двумя бойницами на стене и также наблюдавший за рубкой. Он сразу понял, что сейчас произойдёт, но предпринять что‑либо оказалось уже слишком поздно.

– И‑ди‑те сю‑да, со‑ба‑ки! – выдернув у себя из‑под рёбер вражеский нож, в исступлении призывно рыкнул на всю округу Ратибор, повернувшись к молчаливо на него взирающей грозной орде. Всполохи ярости затуманили его разум, не позволяя мыслить ясно и трезво. – Я вас всех положу, как курей!..

Рать русичей, принявшаяся было радостно отбивать привычную дробь по щитам в честь победы Ратибора в столь неравном поединке, поражённо замерла, вытаращившись на ослямбское войско; спустя минуту в отдалении раздался тягучий гул вражеского рога, возвещающий о начале атаки, и несметная армия, как неудержимое цунами, пошла на приступ Мирграда.

– Да чтоб тебя!.. – вылетевший из северных врат Яромир подхватил одной рукой секиру приятеля, а другой его самого сцапал за локоть да шустро попелёхал назад, таща за собой нехотя плетущегося следом Ратибора, готового было в порыве гнева в одну моську броситься на многотысячные полчища Запада. Как только два богатыря проскользнули внутрь, подвесной мост поднялся и врата закрылись. Осада началась.

Глава 16

Десять минут назад…

Военный лагерь Ослямбской империи

– Что происходит, Геркант? – недобро вопросил Эдиз, мрачно глядя на то, как один за другим его бойцы споро оседают наземь. – Я не разумею, ты кого из наших выставил против этого здоровенного берсерка⁈

Правитель Ослямбии в окружении небольшого количества избранных, особо приближённых сановников и младшего брата Джушукана, стоял на специально возведённом по его приказу высоком деревянном помосте, рассчитанном на нескольких человек, и, прищурившись, огорошенно наблюдал за происходящим на месте сечи, даже не пытаясь скрыть бурлившие в нём эмоции. В ходе боя радостное предвкушение на его хищном лице сначала сменилось недоумённо‑растерянным выражением, потом озадаченным, а вскоре и вовсе угрюмо‑шокированным. Пару раз владыка Солнечной державы даже протирал зенки, не веря в реальность происходящего. И лишь восхищённое хрюканье Джушукана под боком прямо говорило старшему из рода Кайя, что ему не мерещится; мощно сложённый, это да, но одинокий русич без особых усилий складывал на глазах у всего великого воинства элиту ослямбской орды, поочерёдно убирая со своего пути одиннадцать самых умелых его бойцов.