Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда они вышли из-под купола рынка, их встретило серое небо. Ио почувствовала в воздухе запах дождя. Приближалось лето – сезон, когда в Аланте с юга приходили неомуссоны, заливая город кислотными дождями. Нужно как можно скорее отыскать незнакомца и укрыться где-нибудь на случай, если погода вдруг испортится. Должно быть, Эдей, смотревший то на нее, то на сгущавшиеся облака, думал о том же.
Хотя из-за Полотна Ио всюду видела мерцание серебристых нитей, она все же заметила напряжение на его лице.
– Куда? – спросил Эдей.
Ио взглянула на нить.
– На восток, в Новый город.
Район Нового города реконструировали несколько лет назад, выровняв его улицы для движения автомобилей. Проезжая по неровному асфальту – стук-стук, – они сигналили друг другу и пешеходам. В основном это были грузовики с продуктами, но изредка встречались и личные автомобили с тонированными стеклами, за рулем которых сидели водители в блестящих кепках и элегантных рубашках с запонками. Отцу Ио однажды довелось проехаться в таком автомобиле, и потом он рассказывал об этом случае так, словно это была чудесная сказка с прекрасной принцессой и феей-крестной. Он переходил дорогу на Кардамоновом проспекте недалеко от того места, где они сейчас находились, и водитель, не заметив его, чуть не выбил ему коленную чашечку. Пассажирка, юная леди, одетая в меха химерин, – на этом моменте мать Ио всегда закатывала глаза, – так распереживалась, что настояла, чтобы отца Ио отвезли в ближайшую больницу. На дорогах были ужасные пробки, и поездка заняла так много времени, что к моменту прибытия в больницу колено уже перестало болеть. Наблюдая, как машина трогается с места, отец поклялся, что однажды и сам купит автомобиль и возьмет своих девочек в загородную поездку, – разве не здорово?
«И однажды, – всегда подхватывала мама, – я куплю вам, девочки, шубки из меха химерин, и мы все сможем сидеть сзади, как принцессы, пока папочка нас катает».
Это воспоминание вызвало у Ио улыбку. Ава могла смеяться над ней сколько угодно, но на самом деле вся семья Ора была одержима этим однажды и преклонялась перед большим. Аве нравилось казаться приземленной сестрой с жизненным кредо «будь что будет», но и ей тоже не удалось избежать наследия Ора: она стремилась стать не просто лучше, чем Таис или Ио, – она хотела быть лучше всех. Петь самые красивые песни в самых знаменитых клубах для самой внимательной публики. Танцевать в окружении самых известных парней. Встречаться с самыми красивыми.
Ио вернулась в настоящее. Нико боком подошел к ней, его нити сияли серебром прямо у нее перед глазами. Она остановилась и удивленно воскликнула:
– Осторожно!
– Упс! – отозвался Нико. – Я наступил на тебя?
Эдей подошел к Ио с другой стороны и небрежно взял ее под руку, а затем обратился к Нико:
– Она в Полотне. Из-за этого ей трудно видеть реальный мир или отличать твои нити от той, что она держит в руке. Предлагаю тебе рассказывать свои истории, держась подальше.
Его тон был добродушным, а ладонь мягко сжимала руку Ио. Она вспомнила свое признание: «Ты мне нравишься» – и позволила нежному теплу его тела просочиться в нее, словно она была путником, вернувшимся с Крайнего Севера. Если он захочет помочь ей, она позволит. Захочет быть милым – она будет только рада. Ио пообещала себе: больше никакого чувства вины.
– Как ты узнал, что я собираюсь рассказать историю? – спросил Нико.
– Как будто есть другие варианты, – вмешалась Чимди.
– Вот видишь, как они со мной обращаются, а, Ио? Если эти люди – мои друзья, то я никогда не хочу встречаться со своими врагами.
– Я уже сто раз тебе говорила: мы не друзья, – прокомментировала Чимди.
– И как тогда ты называешь парней, с которыми вы всегда вместе? С которыми ты напиваешься и веселишься?
– Конкретно этих? Я называю их Идиот Номер Один и Идиот Номер Два.
Эдей перебил ее, серьезным тоном спросив:
– А я Идиот Номер Один или Номер Два?
– Номер Два, конечно. – Чимди изогнула бровь и взглянула на Нико. – Его идиотизм в разы превосходит твой.
Смех Эдея эхом разнесся по оживленной улице. Бесподобный звук, от которого у Ио дух захватывает, – ей даже захотелось закупорить его в бутылку, чтобы открывать ее бессонными ночами и падать в мир сладких грез… Боги. Она и правда чудачка. Втрескалась с большой буквы В – хоть вешай неоновую вывеску и выпускай симфонический оркестр.
Идущий по другую сторону от нее Нико возразил:
– Я чудо.
– Еще какое, – вмешалась Ио. – Не слушай их, Нико. Вас троих связывают крепкие, светлые нити. Что бы эти двое ни говорили, они тебя любят.
Чимди закатила глаза.
– Это грубое нарушение правил использования твоих сил, резчица. Где рожденные фуриями, когда они так нужны?
– Не будем шутить о фуриях, – попросил Эдей.
Их лица тут же стали серьезными. Эдей был прав: исчезновение рожденных фуриями было одной из самых темных глав в истории инорожденных. После подписания Соглашения о родстве люди потребовали, чтобы инорожденные создали для себя руководящие органы. Рожденные орами, потомки богинь времени, образовали Агоры и стали их лидерами; меньшие объединения инорожденных, например музы, взяли на себя ответственность за отдельные города-государства, а рожденные фуриями, богини божественного наказания, сформировали полицию, названную Орденом Фурий. Фурии могли видеть ярко-оранжевую сетку, похожую на Полотно, которая показывала им проступки человека, – очень полезная и уникальная сила, когда дело касается инорожденных, чьи сверхъестественные способности особенно затрудняли расследование дела или рассмотрение его в суде. Ио толком не понимала, как это работает, – и, скорее всего, уже никогда не поймет, поскольку рожденные фуриями полностью вымерли.
Задолго до Бунтов лунного заката ходили слухи, что родословная фурий истончается – с каждым годом их рождалось все меньше и меньше. Одни говорили, что это естественный отбор. Другие считали, что пытаться держать инорожденных в узде попросту опасно. А потом злосчастная преступная группировка вырезала их всех до одного. Несколько недель спустя представитель Агоры выступил в программе новостей, которую транслировали по радио по всему миру, с печальным объявлением: последний из рожденных фурией умер от ран, полученных во время беспорядков, навсегда прервав этот великий род.
Вдруг Нико сказал с наигранным весельем:
– Вообще-то я знаю замечательную историю о фурии и таракане…
– Боги, смилуйтесь, – застонала Чимди.
– Ладно! Просто скажите мне, куда мы идем, – и я заткнусь!
Эдей ответил все тем же тихим голосом:
– От Дома Девяти за нами следил мужчина. Мы полагаем, что он каким-то образом связан с духами. Он рожден фобосом. – Нико и Чимди замерли: похоже, они тоже пересекались с тем главарем банды, о котором упоминал Эдей. – Если он схватит вас, помните, что страх мы ощущаем каждый день – и все же продолжаем двигаться вперед.
– «Прими свой страх, но не сворачивай с пути». Автор – Эдей Руна, – произнесла Чимди так, словно процитировала великого мыслителя.
Нико фыркнул.
Эдей раздраженно заворчал.
– Я лишь хотел сказать, что рожденный фобосом вызывает знакомые нам всем чувства. Мы их прожили, мы их пережили – и мы сможем пережить их снова. В любом случае старайтесь не смотреть ему в глаза: именно так он ловит на крючок.
– «Не смотри страху в глаза», – сказала Чимди. – Автор – Эдей… Эй!
Эдей ткнул девушку в плечо. Ио прыснула – Эдей взглянул на нее с усмешкой.
Внезапно нить в ее руках натянулась.
Незнакомец остановился. Ио проследила взглядом за его нитью – та вела вверх по лестнице, в высокое здание.
Нико присвистнул.
– Черт возьми.
– Театро? – спросила Чимди. – Ваш плохой парень ходит в Театро?
Театро Бланко, как он назывался полностью, представлял собой массивное сооружение из белого мрамора с десятью поддерживающими крышу высокими колоннами, каждая из которых была украшена фигурами главных божеств. Фурии, изображенные в виде уродливых старух со змеиными волосами; грации – молодые, красивые и нагие; музы – каждая со своим инструментом; диоскуры – торжественные и абсолютно одинаковые; мойры, ткущие свой гобелен; эроты – семь крылатых братьев любви; оры – три держащиеся за руки длинноволосые сестры, следящие за течением времени; керы – три темные сестры смерти; ониры – три брата снов и грез и, наконец, асклепии – четыре дочери здоровья и медицины.
Ио удивило, что рожденный фобосом пришел именно сюда. Театро
