Рассвет в 2250 году - Андрэ Нортон

— Воды… — язык Эрскина, распухший и покрасневший, протиснулся между потрескавшимися губами.

Все изобилие вчерашнего потопа исчезло, поглощенное почвой так, словно его никогда и не существовало. Форс для устойчивости прислонил великана к скале и потянулся за своей фляжкой Он делал это медленно, стараясь унять дрожь в своей руке Ни одна капля драгоценной влаги не должна быть пролита! Воду пролил Эрскин Его глаза вдруг сфокусировались на фляге, он схватил ее Вода плеснула через край его руки и вылилась во впадину, на камне Форс с тоской посмотрел на нее, но все же не посмел выпить жидкость, коснувшуюся здешней зараженной местности. Он позволил Эрскину сделать два глотка, а затем силой отнял у него флягу. К счастью, великан так ослаб, что Форс смог с ним совладать. Пристегивая флягу к поясу, Форс мельком взглянул на землю. То, что он увидел, намертво приковало его взгляд. Из отбрасываемой камнем тени к пролитой воде что-то двигалось. Оно было темно-зеленым, испещренным красновато-желтыми пятнами, и вековечное отвращение человека к рептилиям чуть не заставило Форса обрушить на него всю тяжесть ноги, обутой в подкованный сапог. Но он вовремя заметил, что по земле извивалась не змея, а длинный мясистый стебель растения. Его расплющенный конец покрутился в воздухе и упал на капли воды, согнувшись под влагой. Теперь и остальная часть растения выдвинулась к влаге, и Форс увидел три жестких листа, окружавших высокий колос, на котором был красный бутон. Растение выпило воду, и всасывающий стебель поднялся и снова исчез в листьях. Потом это фантастическое растение отступило в тень, и Форс должен был гадать, было ли это на самом деле, или голод и жажда сыграли с ним скверную шутку. Только на камне остался влажный след, покрывавший углубление, где была вода. Так значит, и здесь была жизнь! От вида этого растения у Форса как-то полегчало на сердце. Правда, он привык к растительности, которая пускала корни, оставаясь на одном месте. Но на этой странной земле животные вполне могли оставаться на месте, в то время как растения разгуливали Он засмеялся эта мысль показалась ему очень остроумной и занятной, и когда они пошли дальше, он с гордостью повторил ее Эрскину. Но южанин ответил только невнятным бормотаньем. Их странствия продолжались и становились все кошмарнее. Форс двигался вперед, снова и снова поднимая Эрскина на ноги и направляясь к ориентирам, засеченным им впереди Было легче продолжать движение, если выбрать впереди скалу или одну из дюн земли и придерживаться ее как ориентира. Потом, когда он достигал этого ориентира, впереди всегда был другой, за который можно было зацепиться взглядом. Иногда он замечал движение в иссиня-черных тенях, лежавших под скалами и каменными навесами. Там либо скрывались колонии жаждущих растений, либо другие обитатели пустыни, следившие за путниками. Он этого не знал и не интересовался. Все, что ему требовалось, это продолжать идти и надеяться, что когда-нибудь, когда поднимутся на очередной каменный гребень, они увидят обычную зелень нормального мира. Время от времени Люра скрывалась из виду, ее некогда гладкий мех стал грубым и сиу тайным, а ее бока впали и выступили ребра. Иногда она шла рядом с ними, а затем исчезала, уходя своей собственной дорогой, наблюдательная и готовая к неожиданностям. Если Чудища напали на их след и двигались за ними, они все еще не приблизились на дистанцию, пригодную для нападения. Станови лось все труднее удерживать Эрскина на ногах. Он дважды мог упасть на землю и растянуться во весь рост, если бы Форс не поддерживал его. Во второй раз горец сам упал на колени. Именно тогда, пытаясь поднять своего товарища, он пролил последнюю воду. Он все-таки поднял южанина на ноги. Но его фляга опустела. Они пробирались через лабиринт узких оврагов. Но все они тянулись примерно в нужном направлении. Форс чуть ли не вдвое сгибался под тяжестью Эрскина. Вдруг он мельком уловил что-то, что мгновенно вдохнуло в его надежду и силы. Но ведь были уже почти сумерки, и его глаза могли сыграть с ним шутку… Нет, это был не обман! Это были макушки деревьев впереди, и никогда обычные ветки на фоне вечернего неба не казались ему такими прекрасными! Форс перекинул руку Эрскина через свое плечо, бросил лук, колчан со стрелами и Звездную Сумку, потом сделал последний рывок.

…Ему казалось, что он пролежал дни, недели, уткнувшись в мягкую Землю лицом, и ноздри его щекотал приятный залах прелых листьев. И он слышал свист ветра, шелест листьев, настоящих, зеленых и чистых. Наконец он поднял голову. Эрскин лежал чуть поодаль. Он перевернулся на спину, глаза его были закрыты, и он спал. Форс должен вернуться и забрать лук и сумку, прежде чем наступит ночь. Скрипя зубами, он попытался подняться на ноги. Странно — он впервые заметил, что Люры не было нигде поблизости. Может быть, она охотится?.. Но он должен вернуться за сумкой. Там были все доказательства, что он преуспел в своих поисках. Ноги заплетались, голова кружилась, и все плыло перед ним. Но он все двигался по цепочке оставленных ими следов. Стенки первого оврага сомкнулись вокруг него. Когда он оглянулся, то увидел деревья, но не там, где лежал Эрскин. Темнело — он должен поспешить. Голова раскалывалась от боли. Он знал, что падает, и попытался выставить вперед руки, чтобы приостановить падение, но он только смутно почувствовал удар, когда упал на камни. Потом глубокая чернота нахлынула на него.

Сперва он почувствовал, что его грубо дергают, настолько грубо, что боль от этого прибавилась к взрывам боли в его голове. Затем он вынырнул из черноты, пытаясь сконцентрировать мысли. В конце концов он снова упал, больно ударившись о камни, потом снова покатился. Пинок под ребра остановил его. Его, должно быть, несли, потом бросили. И тошнотворная вонь вокруг подсказала ему, кто это сделал. Он безвольно лежал, не отваживаясь открыть глаза. Покуда они считали, что он без сознания, он мог на время оставаться в безопасности. Его связали: запястья были сведены меж лопаток, а голени скручены вместе. Руки уже онемели, и путы врезались в кожу. Он мог только слушать и пытаться угадывать, что делали его пленители. Они, похоже, располагались на ночлег. Он услышал изданное одним из них кряканье, потом поскребывание когтей по грубой шкуре Затем, сквозь вонь их тел, он уловил запах дыма и осмелился взглянуть через полуоткрытые веки. Да, они разводили костер, который поддерживали пучками жесткой травы, нарванной ими по обеим сторонам оврага Один из них вышел в круг света от пламени костра и бросил на землю охапку засасывающих растений все еще достаточно подвижных, чтобы попытаться уползти от костра. Но их быстро схватили, и красные бутоны у них на макушках оказались зажатыми между желтыми клыками. Чудища удовлетворенно зафыркали. Высосанные досуха растения кидали в огонь. Форс сглотнул пересохшим горлом — его очередь следующая. Но одно из Чудищ с нечеловеческой быстротой повернулось и вцепилось во что-то, что извивалось и пронзительно визжало. Оно вернулось, сжимая в каждой лапе по извивающейся добыче, потом стало колотить маленькие тела о камень и колотило до тех пор, пока они не обмякли и не стали неподвижными. Успех охотника возбудил зависть его сородичей, и они все зашаркали лапами среди камней оврага, но повезло немногим.