Маскарад - Джанет Дейли

– О да, – поддержала Марка Сибилла Жардин, протягивая Гейбу чашку кофе. – Они так яростно спорили, словно от их решения зависели судьбы мира.

Дядя погладил Реми по плечу.

– Вот видишь, детка? Ну ладно, я побежал. Как только что-нибудь узнаю, сразу же позвоню, Фрезер.

– Договорились.

Реми задумчиво смотрела вслед Марку. Может, и правда ей померещилось, что родные встревожены? Она ведь не разбирается в их делах. И Коул, и Гейб в один голос твердят, что она не интересуется семейным бизнесом. Так отчего же ее не покидает чувство, будто от нее сейчас зависит судьба компании? Она-то вряд ли сумеет воздействовать на страховщиков. Нет, наверное, причина в чем-то другом…

– Реми, хочешь кофе?

Она вздрогнула, словно ее застали врасплох.

– Да, спасибо.

Мать подошла к столику. Проходя мимо мужа, она легонько сжала его плечо, а он рассеянно погладил ее по руке. Эти жесты говорили о взаимной привязанности. Видно, за тридцать пять лет совместной жизни Фрезер и Сибилла сроднились настолько, что не мыслили существования друг без друга.

Реми наблюдала за ними отстраненно, как посторонняя. И пыталась вспомнить, обращала ли она внимание на такие детали раньше или воспринимала их как должное.

Мать взяла серебряный кофейник. Реми машинально отметила, что руки у нее изящные, ногти ухожены, тщательно отполированы и довольно коротко подстрижены. Только вздувшиеся прожилки на руках выдавали возраст Сибиллы.

Переведя взгляд на лицо матери, Реми отметила то же самое: на первый взгляд Сибилла казалась молодой женщиной, однако, присмотревшись повнимательней, нетрудно было увидеть приметы возраста под глазами и возле губ. Впрочем, Сибилла до сих пор могла считаться красавицей. От нее веяло спокойной элегантностью, присущей настоящим светским дамам. А еще… еще Реми почувствовала в матери внутреннюю силу. Стальной женщиной Сибиллу, правда, не назовешь; для этого она слишком мягкая и ласковая, но волевое начало в ее характере выражено достаточно явно.

Реми смотрела на мать и гадала, какие у них взаимоотношения. Восхищается ли она Сибиллой, стараясь стать на нее похожей? Были ли они хоть когда-нибудь близки?

Реми не могла себе представить, что она поверяла этой женщине свои тайны. Впрочем, и ссор между ними, наверное, не возникало.

Но еще большей загадкой оказался для Реми Фрезер Жардин. О нем она не помнила ровным счетом ничего. Реми украдкой посмотрела на отца. Лицо Фрезера было серьезным и задумчивым, в темных глазах притаилась тревога… Тревога или страх?

– Реми! Я налила тебе кофе, – прервала ее размышления мать.

– Давайте пойдем в гостиную, – предложил Гейб. – А то меня разморит на солнце, и я усну.

– Ты устал, да? – Реми сочувственно улыбнулась брату. Вид у него и впрямь был неважный: под глазами мешки, лицо осунулось.

– Не то слово! – хмыкнул Гейб. – У меня веки не поднимаются – хоть распорки ставь.

– Не вздумай! – с шутливой серьезностью возразила Реми. – Это больно.

– Да у меня все тело онемело, я ничего не почувствую. – Гейб обнял Реми и в шутку навалился на нее, изображая полную немощь. – Может, отнесешь меня в гостиную на руках, сестренка?

– Ты такой тяжелый! Я на полдороге рухну.

– Я так и думал, что ты откажешься. – Гейб слегка отстранился, но руку с ее плеча не убрал и повлек Реми за собой в гостиную.

Родители пошли за ними.

– Послушай, я до сих пор не могу понять, откуда у тебя взялись силы на утреннюю прогулку? – продолжал Гейб.

– После моих приключений в Ницце мне теперь море по колено, – шутливо ответила Реми.

Она без труда усвоила легкую, немного ироничную манеру общения с братом. Видимо, так у них повелось с самого детства, и эта привычка была у нее в крови.

– Верно… Меня-то ты теперь запросто за пояс заткнешь, – сокрушенно вздохнул Гейб. – Ну и куда ты отправилась погулять, сестренка?

– Я доехала на автобусе до канала, побродила по Французскому кварталу… Там с утра так тихо! Просто чудо… Потом… потом я выпила в «Монде» кофе, немного погуляла по набережной и неожиданно очутилась на пристани. Там, где находятся доки нашей компании.

– На пристани? – Отец явно был шокирован и недоволен. – Приличные девушки в таких местах не гуляют.

– Коул, когда меня увидел, сказал то же самое, – буркнула Реми, заходя в гостиную, выдержанную в охристых и нежно-голубых тонах.

На овальном столе уже был накрыт завтрак на четыре персоны, на мраморном сервировочном столике Реми заметила высокий графин с только что налитым апельсиновым соком. Рядом стояли четыре бокала. Реми выскользнула из-под руки Гейба и потянулась к графину.

– Ага… А я никак не мог понять, почему ты очутилась сегодня в обществе Бьюкенена, – протянул отец, усаживаясь во главе стола.

Реми налила сок в два бокала: один взяла сама, а другой дала брату.

– Да, мы с Коулом немного постояли на берегу и поехали в офис. Он хотел отправить меня домой на такси, – продолжала Реми, тоже собираясь сесть за стол, – но когда мы добрались…

– Нет-нет, ты не сюда села, Реми! – внезапно перебила ее мать. – Это место Гейба.

Реми, словно обжегшись, отдернула руки от резной спинки стула. Перед глазами промелькнула сцена из далекого прошлого. Ей лет семь-восемь. Мать говорит, чтобы она села на другой стул. «Это место Гейба…» А она возмущенно топает ногой и кричит: «Почему он всегда сидит рядом с папой?»

Реми тупо уставилась на пустой стул по правую руку от отца и прошептала:

– Я забыла…

– Ничего страшного! Садись, если хочешь, – любезно предложил Гейб. – Я не возражаю.

– Нет-нет, не надо. – Реми поспешила занять другое место. – Мне и здесь хорошо.

– Как угодно, – пожал плечами брат.

Отец, похоже, не обратил внимания на это маленькое недоразумение и спокойно продолжал:

– Неужто ты не смогла поймать такси возле «Трейд Марта»? По утрам там всегда много машин.

– И сегодня тоже были, – кивнула Реми, – но мне захотелось посмотреть помещения офиса.

– Зачем? – изумился отец, и его рука, потянувшаяся было к бокалу с апельсиновым соком, который поставила перед ним Сибилла, замерла в воздухе.

Реми предпочла не распространяться о своих чувствах, а просто сказала:

– Мне было любопытно. И потом… я надеялась хоть что-нибудь вспомнить.

– Ну и как? Вспомнила? – спросил Гейб.

– Да. Я вспомнила портрет дедушки. Он всегда висел в кабинете, – ответила Реми, но договорить не успела: дверь, соединявшая столовую с кухней, распахнулась, и вошла Нэтти с подносом.

Фрезер Жардин откинулся на спинку стула, и его мрачноватое лицо озарилось улыбкой.

– А вот и завтрак, – весело сказал он. – Какие восхитительные ароматы, Нэтти!