Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Уэйд Генри

Инспектор Лотт внимательно посмотрел на свою спутницу.

– Если случается убийство, мисс Наутен, то чрезвычайно редко человек, совершивший его, испытывает чувство вины. А оно служит первейшим доказательством, на которое мы опираемся и выстраиваем обвинение, привлекая множество побочных улик и свидетельств. Однако же большинство убийц приговаривают к повешению, и не было ни одного известного мне случая, когда к казни приговорили бы невиновного. Однако я последую вашему совету и пойду добывать информацию у главного действующего лица. Не могу обещать, что не приду к вам снова, чтобы услышать ваше мнение.

– Хорошо, инспектор, так и договоримся, – спокойно сказала мисс Наутен. – Сейчас миссис Стеррон находится у себя в кабинете.

Инспектор застал миссис Стеррон за переговорами с дворецким: надо было уточнить все формальности и действия, связанные с похоронами. Лотт набрался терпения, выждал, когда дворецкий уйдет, и начал повторно представляться хозяйке дома.

– О чем это вы говорили с моей секретаршей? – вдруг резко спросила она.

Лотту всегда нравились такие лобовые атаки, его восхитило, как оживилась миссис Стеррон. Гнев шел Гризельде больше, нежели бледный, вялый вид или вымученная девичья веселость, которую она на себя напускала.

– Говорили о вас, мадам, – с вызовом ответил он. – Я спросил у мисс Наутен, были ли у капитана Стеррона причины ревновать вас.

Гризельда не ожидала подобного отпора, но восприняла слова инспектора хладнокровно.

– Что же ответила вам мисс Наутен? – надменно продолжала она.

– Посоветовала мне прийти и спросить об этом вас, мадам, – небрежным тоном ответил Лотт. – Поэтому я здесь.

Секунду-другую миссис Стеррон колебалась, затем указала на кресло.

– Объясните, что у вас на уме!

– Я приехал сюда расследовать обстоятельства смерти вашего покойного мужа. Поначалу все сходились во мнении, будто это самоубийство, но теперь появились предположения, что все-таки убийство. И в том, и в другом случае мы должны выявить причину – мотив, иначе говоря. Ну и люди поговаривали о том, что капитан Стеррон ревновал вас, считал, что вы вступили в отношения с другим мужчиной. Если так, то это могло послужить мотивом для самоубийства или убийства. А потому вынужден просить вас, мадам, честно сказать, имелись ли у него основания для ревности. И еще обязан предупредить: вам не обязательно здесь и сейчас отвечать на данный вопрос.

Гризельда не обратила внимания на грозное заявление инспектора. Лицо ее не выражало ничего; сейчас она определенно не актерствовала, отказавшись от прежних своих уловок.

– О каком именно мужчине вы говорите?

Детектив удивленно приподнял брови:

– Значит, речь может идти не об одном мужчине, я правильно понимаю, мадам?

– А вы, однако, наглец, – усмехнулась миссис Стеррон. – Уж не знаю, действуете ли вы согласно чьей-то инструкции или вообразили, будто имеете право разговаривать со мной таким тоном, но все же хотелось бы знать, о каком мужчине идет речь.

Разыграно это было безупречно. Лотт никак не мог понять, было ли ее возмущение искренним или напускным, или вообще служило прикрытием для каких-то других эмоций. Впрочем, пока он так ничего и не узнал и к цели своего визита не приблизился. Да, эта женщина ничуть не уступает ему в искусстве фехтования, придется, видимо, применить более тяжелое оружие.

– Я говорю о сэре Карле Веннинге, мадам, – произнес инспектор и посмотрел в ее красивое лицо. Но заметил лишь, как она слегка сощурилась, вот и все.

– Так я и думала. А ему известно, что вы высказываете подобные предположения?

– Это не ответ на вопрос, мадам, вы уж простите меня за прямоту, – парировал Лотт и вдруг почувствовал, что ничего хорошего из этого состязания не получится. – Я спросил, были ли основания у капитана Стеррона ревновать вас к этому джентльмену.

– Разумеется, нет. Досужие вымыслы, инспектор. Он меня не ревновал.

Гризельда достала сигарету из серебряного портсигара на столе, прикурила и выпустила изящную струйку дыма.

– Так вы отрицаете, что был повод для ревности? И саму связь тоже отрицаете?

– Не понимаю, о чем вы. Напоминает не слишком удачную рекламную кампанию по продвижению залежалого товара. – И миссис Стеррон улыбнулась, наблюдая за сероватыми колечками дыма.

– Постараюсь выражаться точнее, мадам. Итак, вы отрицаете, что ваши отношения с сэром Карлом Веннингом носили интимный характер и вас связывало нечто большее, чем дружеские отношения?

– Мы были друзьями. Возможно, даже близкими друзьями, но не более.

Снова тупик. Тогда Лотт нащупал пальцами острейшее лезвие сабли. И применил оружие, всем телом подавшись вперед.

– Вы впускали других своих друзей в эту комнату по ночам? – резко спросил он.

Его удар угодил точно в цель. Рука Гризельды с сигаретой с розовым фильтром так и застыла на пути к губам, затем медленно опустилась на колено. Ждать ответа не было смысла, самое время нанести следующий удар:

– Три недели назад вы, мадам, впустили в комнату какого-то мужчину, уже после того, как остальные двери в дом были заперты. На улице шел дождь, а потому утром возле окна обнаружили отпечаток его ботинка. Этим мужчиной был сэр Карл Веннинг? Снова предупреждаю: вы имеете право не отвечать на вопрос.

Но Гризельда Стеррон ответила. Лицо ее стало смертельно-бледным, резким контрастом смотрелись широко приоткрытые алые губы. Взгляд заметался, затем вновь остановился на лице инспектора. Женщина неспешно поднялась из кресла.

– Убеждена, что вы превышаете свои полномочия, инспектор. Я не собираюсь отвечать ни на один из ваших нелепых и оскорбительных вопросов.

Миссис Стеррон подошла к камину, тронула висевший рядом колокольчик, затем присела к письменному столу и взяла ручку. Однако ответ Лотт все же получил. И, не дожидаясь, когда кто-то явится на звон колокольчика, вышел из комнаты.

Хотя оба главных действующих лица категорически отрицали интимную связь и свидетельства в пользу ее существования основывались преимущественно на слухах, Лотт уже больше не сомневался: Гризельда Стеррон и Карл Веннинг – любовники. А вот могла ли их любовная связь стать причиной убийства – этот вопрос оставался открытым. В настоящий момент существовали убедительные доказательства в пользу обратного, ведь алиби Веннинга – факт, что он во время убийства находился в Бирмингеме, – подтвердилось. Однако детектив по опыту знал: подобные «железные» алиби частенько разлетаются в пух и прах в ходе дальнейшего расследования. А потому считал своим долгом тщательно все проверить, чтобы уж окончательно убедиться, что Карл Веннинг не имеет отношения к убийству мужа своей любовницы.

Но как именно можно проверить алиби? На чем оно основано? От чего зависит? От фактора времени. Иными словами, от промежутка, в пределах которого могло совершиться убийство, причем сейчас этот промежуток сократился почти до часа с небольшим, если, конечно, верить выводам лондонского медэксперта. Известно, что без пятнадцати одиннадцать вечера капитан Стеррон был еще жив, а смерть наступила около полуночи. И посередине данного временного отрезка – в одиннадцать тридцать – Карла Веннинга видели в Бирмингеме, то есть на расстоянии тридцати миль отсюда. Но действительно ли он был там? Это зависело от показаний одного человека, о котором Лотт не знал ничего. И их следовало проверить самым тщательным образом.

Значит, ему придется снова ехать в Бирмингем. Но прежде надо было прояснить два важных момента. Первый: установить время, когда Карл Веннинг вернулся домой в субботу вечером. Второй: выяснить, что делал этот джентльмен накануне в Бирмингеме. Что касалось последнего пункта, ему всего-то и надо, что расспросить человека, который занимался слежкой по приказу суперинтенданта Даули и по пятам ходил за шерифом. В утренней суете Лотт просто забыл узнать это у Даули, который с торжеством сообщил ему о своем предусмотрительном решении. Итак, пора съездить в поместье Хай-Оукс и попытаться получить информацию от прислуги сэра Карла.