Гней Гилденхом Артур Грин - Александр Борянский

Я осторожно встал на ноги.

Блаберон, к дьяволу осторожность! Я мог драться, и жизнь дракона была разменена на жизнь Верховного Стратега, второй дракон одолевал в воздухе, черные рыцари бились с хнумами за правую башню.

Впереди и сзади по стене лежали тела убитых. Почти все они недавно были врагами. Я снял с ближайшего панцирь, шлем, подобрал щит. Хнумам это не нужно. А мне…

Если они разлетались передо мной, когда у меня был один только меч, то теперь… Теперь я погоню их до кораблей, и хнумы пойдут за нами!..

Я облачился в доспехи. Я спешил к правой башне, но Лайка не было видно, и не сверкал Светлый Клинок, и не выделялась ярко-синяя форма.

Неужели он погиб без меня?! И никто не защитил его, открывшегося для удара…

Темные латы. Багровая полоса на щите. Косматые шкуры.

Мне оставалось несколько шагов, чтобы из-за спин дварров вырваться навстречу рыцарям, я выкрикнул что-то угрожающее и…

…Темный лес, волчий вой. Квинт Арета поднимает Разрушитель.

Грей-Дварр подбрасывает мечи высоко вверх, они со звоном сталкиваются и падают к нему в руки.

Колдун смотрит на Лайка, глаза его пусты. Он делает приглашающий жест и уходит во тьму.

На этот раз я очнулся в башне, в выделенной мне комнате, под шкурами.

Хвала Луне! Я снова был жив.

В комнате находился кто-то еще.

— Где он? — громко спросил я.

Вместо ответа грима выбежала прочь. Стало темно: она захватила с собой единственный факел.

Ночь, значит. Уже ночь.

Прошло какое-то время, и я услыхал шаги на лестнице. Эргэнэ, старец Аметиста и хранитель с факелом возникли из темноты.

— Народ дварров благодарит тебя! — сказал старец.

Хранитель и Эргэнэ торжественно повторили:

— Народ дварров благодарит тебя!

— Где Лайк Александр? — спросил я.

На лестнице послышались еще шаги.

В сопровождении двух хранителей вошел старец Рубина.

Старцы странно переглянулись, удивились хранители и Эргэнэ. Я спросил громче и настойчивее:

— Где Лайк Александр?!

— Народ дварров благодарит тебя! — произнес как заклинание старец Рубина.

— Где… — начал было я и замолчал.

По лестнице опять кто-то шел.

Перед нами предстала гриффина Раамэ. Она покосилась на старцев и с трудом проговорила:

— Народ дварров… благодарит…

— Радуйся, победитель! — услышал я знакомый голос.

Лайк Александр, целехонький, даже не раненый, светящийся изнутри, как когда-то в Храме Ириса, ворвался в комнату. За душой у него снова имелось что-то такое, к чему хотелось прикоснуться.

Я забыл про холод и откинул одеяло.

Мы победили.

Он тоже был жив.

Я — счастлив.

— О, старцы первого круга и ты, гриффина! Конечно, не для того собрал я вас троих, чтобы всего лишь почтить благодарностью доблесть моего друга. Для этого было бы достаточно любого из вторых старцев. Я собрал вас, чтобы сказать: успех надо развить! Мы, селентинцы, доказали свою надежность. Я прошу дать мне грифона и летучий отряд! Уцелевших врагов можно догнать. Мы проследим их путь, узнаем, где находится их страна и захватим один, два или три корабля. Это нельзя решать всем кругом, потому что решить надо сейчас.

— В бою с драконом пало четырнадцать грифонов, — сказала гриффина Раамэ.

— Их бы погибло больше, если бы она, — Лайк указал на Эргэнэ, — не взяла меня вместо гримы и я не помог волшебным клинком. Счастье, что ее грифон оказался небоевым! Завтра мы повторим то же самое, но дракона уже не будет. Мне нужен отряд! Из всех оставшихся гриффин! Мы захватим корабли и перейдем к нападению морем. Хранители взойдут на палубу! И хорошо бы захватить лошадей…

— Такого еще не бывало! — возмутилась гриффина.

— Не бывало, — повторил старец Аметиста.

Старец Рубина промолчал.

— Но и черных рыцарей не бывало. Селентина не знает, откуда они и где их страна. И дварры не знают.

— Почему не отдать волшебный меч гриффине? — вдруг спросил старец Рубина.

Лайк усмехнулся.

— Волшебных предметов в мире не так много. Светлый Клинок Диайон дается в руки лишь тому, кто его добыл.

— Это правда, — подтвердила Эргэнэ.

Лайк взялся за рукоять. Светлый Клинок вспыхнул у него на поясе, озарив собой комнату.

— Попробуй, гриффина!

Он передал Клинок ей, в руке гриффины оказалась пустая рукоять. Гриффина от неожиданности вздрогнула и выронила ее.

— Женщина не ведает помыслов Единого, — сказал старец Аметиста.

— Попробуй ты, старец первого круга!

Старец красноречиво промолчал и вперед послушно выступил знакомый хранитель. Он осторожно прикоснулся пальцами к рукояти, а потом внезапно сжал ее всей ладонью как можно сильнее.

— Бесполезно! — сказал Лайк Александр. — Это только мое оружие.

Все замолчали.

— Сколько грифонов в замке? — спросил старец Рубина.

— Часть первого отряда, половина второго, весь третий, — нехотя ответила гриффина Раамэ.

Старцы еще раз переглянулись.

— Хорошо, — сказал старец Аметиста. — Утром грифоны будут твоими.

Лайк принял рукоять и Диайон снова затмил свет факела.

— Тогда к полудню мы уже отобьем один корабль!

Все ушли.

Я не мог уснуть. Эпизоды первой настоящей битвы моей жизни повторялись, еще и еще я бежал к правой башне, взмахивал мечом, находил уязвимые места в броне черных рыцарей и — главное! — отрубал маленькую прямоугольную головку.

Я спустился во второй ярус и выбрался на стену. Ночь была темной, Луна еще не выглянула из-за горы. До полнолуния — одна доля и двадцать восемь дней.

Вот отсюда мы погнали врагов, и во время боя не думалось о смерти, надо было успевать, но сейчас… Что если? Неужели я бы просто не очнулся? Я проваливаюсь в темноту и… снова открываю глаза. Золотая Луна — наша надежда, но почему я наяву не могу представить ее потустороннего сияния?

Я прошел немного по стене и повернул назад. Слишком холодно.

Вот здесь я первый раз потерял сознание. Черный рыцарь, отведя мой меч, ударил острой частью шлема и добавил щитом. Эргэнэ метнула копье — и меня не добили, а Лайк с Диайоном все-таки очистил стену до правой башни.

Я обернулся.

А вон там, откуда скоро выплывет Луна, я потерял сознание второй раз. Увидев рыцаря в доспехах, с багровой полосой на щите, да еще бегущего с боевым кличем, сразу два хранителя, не сомневаясь, применили некий прием, а добить меня не позволил хранитель по имени Троин. Наверное, он ждал от меня благодарности, когда вернулся с рубиновым старцем…

Я сделал шаг, чтобы уйти со стены, и вдруг меня молнией пронзила одна мысль. Новая мелодия, жесткая и неожиданная, порождение цветка, должна была вот-вот зазвучать вслед за этой мыслью. Я уже слышал первые удары.