Истина суфиев - Бхагаван Раджниш

Неделя тянулась медленно, и вот уже наступал черед пятницы. Эти два человека сидели, не двигаясь, за своими столами, не в состоянии сосредоточиться ни на какой работе. Ведь без этой сделки они был неминуемо пошли ко дну. Обливаясь холодным потом, они считали часы минута за минутой.

Прошло два часа, наступило три часа, и вот уже пробило четыре часа, и они уже были близки к помешательству. Пробило полпятого, и у них перехватило дыхание. И вдруг в контору влетает почтальон с криком: «Телеграмма!» Эти двое похолодели от ужаса.

Наконец один из партнеров все-таки поднялся Он медленно развернул телеграмму и пробежал по ней глазами. Затем раздался радостный крик: «Гарри! Хорошая новость! Твой брат умер!»

Смысл всегда присутствует в контексте. Вне контекста нет смысла. А между тем слова продолжают жить.

Кришна что-то говорил Арджуне — в определенном контексте. И теперь индуисты продолжают это повторять Будда говорил что-то своим ученикам в определенном контексте — и буддисты продолжают это повторять. Но человек понимания не будет так зациклен на словах. Слова не так важны, как вы думаете.

И не следует закреплять за словами такого уж твердого значения. Твердое слово — мертвое слово. Слово должно оставаться текучим. Оно должно меняться в соответствии с обстоятельствами. Это струя. А между тем люди употребляют слова как нечто замороженное. И мне понятно их затруднение, ведь если слова не будут замороженными, то нормальная жизнь станет невозможна. И ничего нельзя будет поделать. Но коль скоро речь идет о высшем мире, о высших полетах во вневременное, во внепространственное, слова становятся весьма произвольными.

Поэтому пожалуйста, не впадайте в замешательство от моих слов. Находите в словах меня! Забудьте о словах. Находите меня и забудьте о словах. Пользуйтесь словами как подступами ко мне, не попадайтесь на их крючок. И тогда они не будут вас запутывать и не будут вас смущать.

Четвертый вопрос:

Ошо, я оборачиваюсь на каждый звук, чтобы увидеть, здесь ли он. Во мне великое ожидание, полное радости. Ошо, где этот любимый?

Пармита, он везде! Он всегда. Он здесь во мне, в тебе, во всех людях, которые собрались здесь. Но ты должно быть ищешь какого-то бога, не принадлежащего этому миру. Должно быть ты ищешь какого-то бога — христианского, индуистского, мусульманского, но ты не ищешь возлюбленного. Возлюбленный всегда здесь. Он в дыхании твоего сердца, он само биение этого сердца, он зелень деревьев, он в желтизне цветов, он в волнах океана, он в звездах в ночи. И он в молчании тьмы. И он в радости света.

Но у тебя должно быть есть какая-то идея о боге. Ты можешь продолжать искать эту идею, но ты никогда не найдешь его, ты будешь ждать напрасно. Брось эту мысль! ...и возлюбленный здес.ь Эта идея стояла у тебя на пути. Возлюбленный не человек, возлюбленный это сама жизнь Не думайте о боге как о человеке, сидящем где-то на золотом троне. Подумайте о боге в бабочке и в кузнечике, подумайте о боге в реке и в горах, подумайте о боге во всех этих проявлениях! Подумайте о боге как о мире.

Бог стал миром! Ваши писания говорят, что бог создал мир. Я говорю вам: бог стал миром. Теперь уже нет бога нигде больше. Певец теперь в песне, а художник в картине. Но вы ищите художника где-то еще, а он растворился в картине... Слышали ли вы одну очень известную китайскую дзенскую историю?

Великий король сильно полюбил красоту Гималаев. Он позвал всех великих художников его королевства и приказал им нарисовать Гималаи, а тот, кто нарисует их лучше всех, получит половину королевства и женится на королевской дочери.

День за днем, год за годом работали тысячи художникоь На это было отведено три года. Было нарисовано много картин, прекрасных картин. Король не знал, что делать «Как выбрать самую красивую?» В конце концов самый старый художник пришел со своими картинами. Они были повешены на стену, и король пошел смотреть их. Сразу же, интуитивно, он знал: «Эти самые лучшие». Он видел много прекрасных картин, но ничего сравнимого с этим. Они были такие живые! Король посмотрел и спросил художника: «Я вижу одну маленькую тропу идущую за горы, куда она ведет?»

И художник сказал: «Позвольте мне взглянуть». И он подошел к картине, встал на тропу за горой... и исчез, и никогда не вернулся обратно.

В Китае говорят, что картина, если она настоящая, должна быть такой, чтобы художник мог войти в нее и исчезнуть. Только тогда она подлинная. Эта история лишь притча. Но бог создал мир и растворился в нем. И это в самом деле истинно в отношении бога.

Пармита, не жди возлюбленного... Но тысячи людей ждали тысячи лет с глубоким стремлением и страстью. Их ожидание помогло — и это не значит, что они познали бога, но их ожидание помогло им стать более бдительными.

В особенности иудаизм использовал ожидание как методику для осознанности. Это иудейская параллель випассаны. Но помните, ждут не бога, никакой бог не придет, ожидание есть лишь средство. Когда вы ждете, вы становитесь более бдительными.

Ждали ли вы когда-нибудь друга? Он должен придти утром, и вы даже не можете заснуть ночью. Вы вертитесь в постели, и вновь и вновь вы смотрите на часы. Возможно ночь кончилась и уже утро, и вам нужно идти и забирать друга со станции...

Ждали ли вы когда-нибудь свою возлюбленную? Если есть хоть какое-то движение на улице, вы выбегаете. Возможно это лишь ветер стучит в дверь, а ваше сердце начинает стучать чаще, и вы открываете дверь: возможно она пришла? Или почтальон проходит мимо, а вы бросаетесь и смотрите из окна...

Всегда когда вы ожидаете, вы начинаете осознавать. Если ожидание может стать абсолютным, тотальным, оно создаст великое пламя осознанности.

Говорят, что великий мистик Зусия ждал появления мессии с такой страстью и рвением, что когда бы он ни услышал перестук колес на улице, он сразу же бежал спрашивать: «Что это? Не пришел ли посланник?» И каждый раз, когда он шел спать, он говорил своим ученикам разбудить его в то самое мгновение, когда придет посланник. Однажды он сказал: «Если мессия придет сегодня и скажет мне: «Зусия, ты лучше, чем другие», — тогда я скажу ему: «Господин, ты не подлинный мессия».

Всю свою жизнь он ждал и с таким рвением, что даже ночью он боялся: «Возможно, я засну, а он придет». Один ученик должен был постоянно ждать рядом с ним, так что если бы пришел посланник, Зусию можно было бы сразу разбудить — потому что он не хотел упускать ни единого мгновения.

Вы видите какая страсть, какое стремление, какая любовь?

И вопрос не в том: пришел ли мессия? Не в этом суть, суть в том, что Зусия становился все более и более бдительным. Он стал таким бдительным и осознающим, что как говорят, однажды он сказал: «Если мессия придет ко мне сегодня и скажет мне: «Зусия, ты лучше всех», — то я скажу ему, «господин, вы не подлинный мессия, потому что я теперь знаю сам — нет ни высшего, ни низшего, ни лучшего, ни худшего. Все это одно. Что некого спасать, как нет и спасителя».

Ожидание, ожидание, ожидание, все большее и большее осознание; и вот в один прекрасный день сердце его открылось, и он узнал, что Бог везде. И нет надобности в приходе какого-то Мессии. Бог уже пришел! Бог уже пришел! Бог уже здесь.

Поэтому, Пармита, не спрашивай: «Где любимый?». А лучше спроси: «Где его нет?» Иисус говорит своим ученикам: «Расколите камень, и вы там меня найдете. Отодвиньте скалу, вы и там меня найдете». Где его нет?

Ты говоришь: Я оборачиваюсь на каждый звук, чтобы увидеть, здесь ли он.

Да, он здесь! Даже когда ветер стучится в твою дверь, это стучится он. И когда начинает лаять соседская собака, это лает он. И когда к тебе приходит друг, это он к тебе пришел. Ибо не существует никого, кроме него.

Пятый вопрос:

Я пытаюсь следовать религии по-своему, но, кажется, ничего не происходит. Что я должен делать?

А как ты по-своему следуешь религии? Ты должен отбросить самого себя. И что бы тогда ни происходило, все будет религией. Это не вопрос решения. Ты не можешь решать. Как ты можешь решать, что хорошо и что плохо? Отбрось себя. Позволь жизни тобою завладеть. Пусть решает жизнь. Доверься Богу, или жизни, или существованию... и следуй им в доверии.

Судя по всему, ты очень умный и расчетливый человек. Ты даже пытаешься следовать религии по-своему. И что бы ты ни делал, что бы ты ни сделал, это не что иное, как игра твоего же ума. Как ты можешь где-то достичь? Это же так просто!

Ты говоришь Кажется, ничего не происходит.

Сейчас же измени свой подход к религии. Религия — это не то, что ты должен решать; религия — это состояние отпускания.

Человеческий ум так хитер — он всегда может найти объяснения для всего, чего он только ни пожелает сделать. А если он не хочет делать, он может найти доводы против; если же он хочет сделать, он может все привлечь в качестве подтверждения.