Беги, хватай, целуй - Эми Сон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я лукавил. Так ты сочиняешь эти байки или нет? И почему их тогда в газете называют правдивыми, если это не так?
— Может, тебе все же не следует читать колонку? Я хочу сказать, раз тебя все это сильно смущает…
— Не могу остановиться! Не хватает самообладания!
— Ну, тогда, прошу тебя, сделай одолжение: не рассказывай мне, что ты прочитал, а что — нет. Мне лучше не знать о том… насколько ты информирован.
— Интересное заявление. В нем слышны отголоски твоего собственного стыда, чего я раньше не принимал в расчет. Я беспокоился только за нас с мамой. Полагаю, ты попросила от души, так что постараюсь выполнить твою просьбу.
И сама не знаю, поверила ли я тогда папе или нет.
На протяжении нескольких следующих недель, поскольку мы с Сарой продолжали бойкотировать друг друга, мне пришлось заняться раскопками своего прошлого. Я знала, что в моей колонке должны печататься правдивые исповеди, но Дженсен и Тернер ничего не говорили насчет хронологии. Итак, моими следующими тремя опусами были рассказы о Джоше («Великое Нечто»), Джейсоне, пареньке из МСО («Поделись богатством»), и Телле, вызывающе одетом панке («Глен или Гленда»). Я придумала, что каждый мой роман длился неделю, а в последних двух рассказах изменила названия улиц и ресторанов, чтобы создалось впечатление, будто эти истории произошли в Нью-Йорке, а не в Провиденсе. Иллюстрации были такими: я стою обнаженная и пялюсь на голого парня с бачками и возбужденным пенисом; меня удовлетворяют орально в классной комнате с портретом Маркса на заднем плане; я делаю минет парню в парике.
Каждый вечер в понедельник, приходя домой с работы, я находила электронные послания от Тернера: «Дорогая Трейси Лордс,[69] продолжай в том же духе. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду». Или: «Ты единственная в своем роде клевая деваха, и это — высочайшая похвала!» Очевидно, мое надувательство сработало. В глазах Тернера я была сексапильной распущенной девчонкой. Он понятия не имел о том, что на самом деле я — несчастная домоседка.
Письма читателей не уступали в экспрессивности тернеровским, но, к сожалению, не все они были со знаком «плюс».
Я люблю тебя, Ариэль Стейнер! Ты меня подзаводишь каждую неделю и делаешь это непринужденно и стильно. Хорошо бы, в газете напечатали твое фото, чтобы увидеть, какая ты.
Эрни Лейн, Фар Рокауэй
P.S. Почему тебя нет в телефонной книге?
Если бы Ариэль Стейнер пришла ко мне в гости и исполнила стриптиз, я бы не стал ее останавливать. Я бы сделал ей предложение.
Фредди Ассизи, Челси
Благодаря Ариэль Стейнер мужчине, захотевшему сбросить немного спермы, теперь вовсе не обязательно тратить деньги на дорогой порнографический журнал. Можно просто взять бесплатный экземпляр «Уик» и использовать его с тем же успехом. И поскольку это газета, ее можно заодно использовать также в качестве превосходной туалетной бумаги.
Натан Шерман, Форест Хилз
Интересно с кем переспала Ариэль Стейнер, чтобы получить эту колонку?
Линда Салль, Верхний Вест-Сайд
Прочитав последнее письмо, я была вынуждена сложить газету и сделать несколько глубоких вдохов. Я и раньше знала, что читатели «Сити Уик» пишут самые злобные в городе письма; я просто не была готова к тому, что меня так скоро и так больно начнут клевать. Но в то же время эти выпады показались мне до странного знакомыми. Хотя меня ни разу до этого не высмеивали в печати, у меня уже имелся опыт публичного унижения перед тысячной аудиторией.
В девятом классе, в начале учебного года, наша преподавательница драматического искусства, миссис Хоппер, объявила, что приближается День Искусств и все желающие могут сыграть, спеть или станцевать на школьном празднике. На ее столе лежал сборник сценок из знаменитых фильмов, и она сказала, что мы можем этим воспользоваться. Пролистав книгу в метро, я нашла эпизод из «Выпускника» — тот самый, где Бенджамин отвозит миссис Робинсон с вечеринки домой, а она настаивает, чтобы он зашел с ней в дом, и пытается его соблазнить.
Я смотрела этот фильм несколько месяцев назад, в доме у подружки, и, следя за тем, как Энн Банкрофт стряхивает пепел с длинной сигареты и позванивает кубиками льда в бокале виски, просто вся исполнилась благоговения. Я хотела стать такой, как миссис Робинсон, когда вырасту: хрипловатый голос, длинные ноги, сигарета в руке. Алкоголичка и психопатка, обольстительница с безжалостным сердцем, в совершенстве умеющая манипулировать мужчинами.
Со мной учился смазливый, но вредный парнишка по имени Нейт, которым я одно время увлеклась. Он отличался громким голосом и сообразительностью. На следующий день я подошла к нему на большой перемене и спросила, видел ли он «Выпускника».
— Всего лишь около четырехсот раз, — сказал он. — Это мой самый любимый фильм. А что?
— Понимаешь, в следующем месяце мы отмечаем День Искусств, и я подумала, не захочешь ли ты сыграть со мной сценку из этого фильма.
— Мне сыграть Бенджамина? Да это мечта всей моей жизни. Почту за честь.
В течение следующих трех недель мы репетировали в школьных коридорах каждый день после уроков. Нейт вполне подходил для этой роли, к тому же он знал наизусть большинство реплик, потому что смотрел фильм много раз. Правда, добравшись до последней страницы, мы уперлись лбом в стену. Киношная версия эпизода заканчивается так: Бенджамин стоит в комнате Элейн, дочери миссис Робинсон, рассматривая портрет на стене. Входит обнаженная миссис Робинсон и запирает за собой дверь. Он сначала видит ее отражение в стекле портрета, а когда она говорит: «Я нахожу тебя очень привлекательным», слышит, как к дому подъезжает машина мистера Робинсона. Тогда Бенджамин в ужасе распахивает дверь и бежит вниз по лестнице.
Поскольку невозможно было допустить, чтобы я разгуливала по сцене голой, Нейт предложил альтернативную концовку. В финальный кульминационный момент я могла бы отступить за ширму высотой до плеч, снять там платье (под которое я бы надела бюстгальтер без бретелек) и на последней реплике затащить его за ширму. Идея мне понравилась. В тот день мы испробовали этот вариант и без конца репетировали, пока сами не пришли в восторг, так нам понравилось.
Вечером, перед самым концертом, мы с Нейтом вышагивали по холлу около зрительного зала. Через приоткрытую дверь нам было видно, как свет в зале постепенно погас, и зажглись огни перед сценой. И тогда мы вошли в зал по центральному проходу, словно по подъездной аллее к дому. Я вдруг превратилась в Энн Банкрофт. И не важно, что поношенное платье моей героини, раскопанное в коробке с тряпьем за кулисами, плохо на мне сидело. У меня был хрипловатый голос, длинные ноги, и вся школа на меня смотрела.