Огонь и дождь - Диана Чемберлен

– Я понимаю, что это прозвучит странно, но не могу сказать вам ничего определенного. Я даже не совсем уверена, что именно я разыскиваю. Я сейчас освещаю одну историю, и попутно всплыло это имя.

На том конце провода снова замолчали, и Кармен прикусила губу. Сусанна Кабрио явно не могла решить, как ей воспринимать этот звонок, и Кармен даже посочувствовала ей. И тем не менее она постарается выжать из этой женщины все, что ей может пригодиться.

– И что это за история? – наконец спросила женщина.

– Мне очень жаль, миссис Кабрио, но я сама не знаю точного ответа. И я понимаю, что с моей стороны довольно некрасиво расспрашивать вас, даже толком не зная о чем. И все же я бы очень хотела получить ответы на свои вопросы. Что, если я перезвоню вам вновь, когда мне станет ясно, чего именно я хочу?

– Нет, постойте! – Сусанна умолкла, но всего лишь на секунду. – Бетти – моя старшая, сестра. Вам известно, где она сейчас?

Кармен, торжествующе улыбаясь, записала: «Э. К., сестра» под именем и телефонным номером Сусанны.

– Нет, я не знаю, – отвечала она в телефон. – Я надеялась, что вы могли бы помочь мне связаться с ней.

– Я сама больше всего на свете хотела бы поговорить с ней, – после очередной нерешительной паузы сказала Сусанна. – В последний раз я видела ее, когда мне было четырнадцать лет, и я надеюсь, что вы могли бы по крайней мере дать мне понять, если ей что-то угрожает.

– Нет, я уверена, что здесь и речи нет ни о чем подобном, однако все, что вы сможете мне рассказать, Сусанна, могло бы дать мне направление в поисках. И я обещаю вам, что, если мне посчастливится узнать ее местопребывание, я дам вам знать.

– Не кладите трубку! – воскликнула Сусанна, хотя Кармен вовсе и не собиралась пока это делать.

– Вы могли бы рассказать мне что-нибудь об Элизабет? – продолжала допытываться она.

Несмотря на нежелание Сусанны прерывать разговор, она, по-видимому, еще меньше желала рассказать что-либо о сестре.

– Я не думаю, что могу вам помочь, – объяснила она. – Это семейная история. И весьма личная. Я...

– Но ведь чем больше мне будет о ней известно, тем больше вероятность того, что мне удастся ее отыскать.

Судя по звукам в телефонной трубке, Сусанна никак не могла совладать со своим взволнованным дыханием. Кармен очень живо представила ее колебания, перешедшие все же в решение говорить.

– Ну, – начала она, – Бетти покинула дом, когда ей было пятнадцать лет.

Кармен мгновенно прикинула в уме и с удивлением обнаружила, что Сусанне Кабрио сейчас никак не меньше пятидесяти лет. Голос в телефоне звучал очень молодо.

– Вот как? – отвечала она. – И с тех пор вы не виделись с нею?

– Нет. Конечно, она не по своей прихоти ушла из дома. Мои родители выгнали ее, потому что... как глубоко мне надо вдаваться в подробности?

– Мне может пригодиться все, что вы захотите рассказать.

– В общем, Бетти была беременна. Кармен закрыла глаза. Да, вот оно.

– За такое тогда могли просто убить, в особенности мои родители. И никто из нас больше о ней ничего не слышал. Она словно исчезла с поверхности земли. Я целый год плакала по ночам, пока не примирилась с тем фактом, что она никогда не вернется.

– Может быть, она вышла замуж? Может быть, она сбежала с отцом ребенка?

– Нет, я не думаю. Она наотрез отказалась сказать родителям его имя, и она никогда не говорила, что у нее имеется приятель – по крайней мере достаточно близкий.

– Имя Стивен Блекуэлл ничего вам не говорит?

– Кто это? Не хотите ли вы сказать, что он – отец ребенка. – Голос Сусанны зазвенел от напряжения. – Так нам что-то известно о...

– Нет, нет, – перебила ее Кармен. – Это имя всплыло само по себе, и я просто хотела проверить, нет ли между ними связи.

Сусанна снова на какое-то время замолчала.

– И все эти имена всплыли в связи с историей, происходящей в ваших местах? – спросила она наконец.

Кармен слегка смутилась, но нашла в себе силы снова рассмеяться.

– Да, похоже, что дело оборачивается именно так. – Ей нравилась Сусанна Кабрио. Она бы хотела рассказать си часть из того, что знала сама, но это было бы ошибкой. Да и что, собственно, могла бы она сообщить? «Я таю, где сейчас находится ваш племянник, однако весьма возможно, что он впутался в какую-то уголовщину, которую я сейчас раскапываю»?

– Ну так вот, – сказала Сусанна. – Я никогда не слышала о человеке по имени Стивен Блекуэлл. Однако я нахожу вполне вероятным, что в свое время Бетти упоминала при мне имя отца ребенка, но я пропустила это мимо ушей. – Подумав, она продолжала. – Несколько лет назад я сама предпринимала поиски Бетти. Иногда мне становилось так тоскливо без нее, а временами я ужасно злилась. Она попросту вычеркнула меня из своей жизни.

– Вы не могли бы рассказать о своих поисках? Что нам удалось выяснить?

– Слишком немного, – тяжко вздохнув, отвечала Сусанна. – Я узнала, что после того, как ее выгнали из дому, она остановилась в доме одной женщины, которая жила в Нью-Йорке. Я поговорила с ней. Бетти готовила и убирала в доме за предоставленные ей кров и пищу. Однако, когда родился ребенок, эта женщина потребовала, чтобы Бетти нашла себе другое пристанище. Ее вовсе не устраивало присутствие в доме грудного младенца. Она не уверена, куда именно направилась Бетти, но она полагала, что это мог быть какой-нибудь приют для сбившихся с пути молодых особ. Что-то вроде этого. На этом мои поиски кончились, поскольку мне слишком претило связываться с подобными заведениями, да к тому же я попросту не имела ни малейшего понятия, с чего начать.

– Но вас не могла не заинтересовать судьба ребенка.

– Ох, конечно, вы правы. Сама я так и не вышла замуж и не рожала детей, и теперь я то и дело вспоминаю об этом малыше, и... Я лишь надеюсь, что у Бетти была возможность позаботиться о ней.

– У нее была дочка? – Кармен уронила на стол карандаш.

– О, – засмеялась Сусанна. – Это все мое воображение. Я не знаю, кто у нее родился, и та женщина, у которой она работала, не смогла вспомнить.

– Как вы полагаете, я могла бы побеседовать с этой женщиной?

– Боюсь, что нет. Она, должно быть, уже умерла несколько лет назад. Она была уже в весьма преклонном возрасте, еще когда Бетти жила у нее.

– Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь еще? – спросила Кармен, опустив глаза на свои кривые каракули в блокноте.

– Больше ничего не приходит на ум, – рассмеялась Сусанна. – Ваш звонок был для меня таким неожиданным и даже таинственным.

– Я догадываюсь, – сказала Кармен. – Я ценю то, с какой искренностью вы со мной говорили.

– Мне было так приятно хоть с кем-то поговорить об Элизабет. – Сусанна снова умолкла в нерешительности. – Сейчас ей пятьдесят один год, и я надеюсь, что она все еще привлекательна. О, пожалуйста, пожалуйста, дайте мне знать, если вам посчастливится разыскать ее.

– Непременно, – пообещала Кармен совершенно искренне. – Вы узнаете об этом первой.

ГЛАВА 16

– Рада вас видеть, – с улыбкой приветствовала Криса Тина, одна из сиделок в доме ребенка, когда перед ее рабочим столом появился нынешний мэр Долины Розы. – Дастин изрядно успел повоевать со всеми на этой неделе.

– Да? – Крис радостно улыбнулся, словно услышал комплимент. Дастин всегда вызывал у них поток жалоб – он был весьма требовательным ребенком, несмотря на темноту и беззвучие мира, в котором обитал. Но Криса всегда радовали рассказы об упрямой непримиримости его сына. Ему импонировало то, что Дастин оказался борцом, что он не позволил сломить себя навалившемуся на него несчастью.

– И что же он натворил? – спросил Крис, присаживаясь на край стола.

Тина закрыла историю болезни, в которой до этого что-то писала, и поставила ее на крутящуюся полку.

– Вчера он выдернул свою питательную трубку.

– Вы имеете в виду, он сделал это руками? – Глаза Криса изумленно расширились.

– О нет. – Видно было, что Тине больно лишний раз напоминать ему об этом. – Вы же знаете, что он никогда не сможет владеть руками, ведь правда, Крис?

Он кивнул.

– Он так крутился на своем сиденье, что в конце концов трубка выскочила.

– Ага. А что еще?

– Плач. – Голос Тины приобрел назидательные интонации, стоило ей вернуться к перечислению грехов Дастина. Она собрала свои темные волосы в конский хвост на затылке, скрепив их резинкой, которую сняла с запястья. – Вы же знаете, какую форму иногда это принимает. Во вторник и среду мы уже и не надеялись, что он когда-нибудь кончит.

Этот плач Крис ненавидел больше всего на свете. Никто не мог докопаться до его причины, а сам Дастин не давал никаких намеков на источник своего раздражения. Несколько раз, когда Дастин плакал во время его визитов, Крис безуспешно предпринимал все возможное, чтобы только прекратить эти душераздирающие рыдания. Он менял своему сыну пеленки, пытался поудобнее устроить его питательную трубку, сажал его в инвалидное кресло-каталку и спускался с ним в обширные холлы, где часами катал его, пел ему песни – а Дастин все продолжал плакать. Крис часто начинал плакать и сам, не в силах совладать с отчаянием и болью при виде своего сына, снедаемого столь непереносимой мукой. А ведь Дастин был не единственным из здешних детей, способным плакать сутки напролет. И Крис питал тем более глубокое уважение к Тине и остальным неутомимым женщинам – и нескольким мужчинам, – избравшим для себя работу с этими малышами. Их не в чем было упрекнуть.