Судить буду сам - Кирилл Казанцев

– Дело не в деньгах… – грустно усмехнулся шаман. – Если бы мне нужен был миллион или больше, я бы сам тебе сказал об этом. Воля духов от этого не зависит. И если они отказали, то лучше не настаивать, иначе можно навлечь на себя их гнев. Ты крещеный? Тогда тебе лучше думать не о мести, а молиться в церкви за своего сына, чтобы ему было прощено причиненное им зло.

– Чего?! – с безграничным самомнением резко повысил голос Фоломьев. – Да пошел ты, чурка неумытая! Будет он меня еще учить уму-разуму. Тоже мне, нравоучитель выискался! Другого найду. Поумнее и потолковее…

Расталкивая оказавшихся на его пути, он нервно зашагал к своей машине.

– Неумный человек!.. – поглядев ему вслед, с сожалением произнес шаман. – Ты не можешь знать, что ждет тебя самого через несколько минут, и при этом считаешь себя всемогущим…

Выскочивший навстречу Фоломьеву шофер угодливо открыл своему боссу дверцу роскошного «Роллс-Ройса», в кабину сели охранники олигарха, и лимузин, рванув с места, умчался прочь. Чоповцы тут же покинули линию оцепления и направились к припаркованным неподалеку «Газелям» с эмблемами своего агентства. Один из дальнобойщиков, горластый и широченный, передернув плечами, вслух посетовал:

– Ешкин кот! Пока зырил за этим шаманом, что-то так торкнуло, как будто литр первача без закуси хватанул. Аж не по себе стало!

– Храни вас всех Господь… – широко перекрестив всех присутствующих, негромко произнес священник. – Храни вас Матерь Божия от бесовского наваждения. Аминь!

Осенив себя крестным знамением, он сел в припаркованную неподалеку белую «десятку» и куда-то уехал, как видно, передумав здесь заправляться.

…«Роллс-Ройс» Фоломьева, время от времени оглашая округу своей «крякалкой», мчался по улицам Меднореченска, снижая скорость лишь под светофорами. Набрав чей-то номер, Фоломьев пустился с места в карьер:

– …Ну и ни хера этот твой узкоглазый дельного не сказал. Прыгал, прыгал, дергался, дергался, а потом объявил, что, дескать, духи не хотят открыть ему тайну, кто виноват в смерти Ромки. Нет, бабки-то он вернул сам… Ну да! «Лимон» баксов я ему предложил! Нет, отказался… Да я вообще не пойму, чего он там из себя корчит? Нравоучения начал читать – типа, Ромаха кому-то плохо сделал, поэтому иди, молись за него. Ну, моя уже раза два бегала в церковь. Я сам? Да на хера мне это нужно?! Ты мне вот что, найди стоящего этого… экстрасенса, чтобы он безо всяких там вы…бонов расчирикал – что, где и как. Чтобы я точно знал, какой суке башку оторвать. Не надо мне этих всяких дебильных духов, на…ю я их видел вместе со всеми этими мозгокрутами!..

Это последнее, что он успел сказать перед тем, как «Роллс-Ройс» вылетел на очередной перекресток. Тут же сбоку, на ураганной скорости, из-под красного сигнала светофора, словно взбесившись, вылетела синяя «Шкода». Удиравший от гаишников хронический наркоман, который угнал чужую машину, жал «на всю железку», летя по улице более сотни с огромным «гаком». Он даже не понял, что за блестящее черное препятствие внезапно перегородило ему путь…

Удар в бок «Роллс-Ройса» был столь силен, что даже тяжеленное, бронированное авто, изогнувшееся подковой, было подброшено в воздух. Спешно прибывшие спасатели извлекли из машины олигарха, отделавшегося синяками и сильными ушибами – его спасли, грубо и бесцеремонно сдавив с боков, подушки безопасности. А вот один из телохранителей и шофер погибли на месте. Второго телохранителя увезла «Скорая» с многочисленными переломами. Виновница же аварии, мгновенно съежившись в комок измятой жести, превратилась в жутковатого вида «соковыжималку», из которой на асфальт потянулись струйки крови. Приказав достать из салона покореженной машины свой телефон, оказавшийся в «Скорой» Фоломьев вновь набрал тот же самый номер.

– …Да ничего особенного не случилось. Так, мелочевка… – ответил он на недоуменный вопрос своего собеседника. – В общем, ты меня понял? Давай, жду твоего звонка.

Нажав кнопку отбоя, он молча воззрился в потолок, размышляя о том, с каким удовольствием однажды предаст самой лютой и жестокой казни того, кто посмел покуситься на его плоть и кровь, на его погибшего сына.

Подойдя к калитке Романцовых, баба Поля громко окликнула:

– Хазява, дома, что ль? Кто тут есть?

– Заходите, заходите, – показавшись на крыльце, пригласила Людмила. – Там не заперто.

Пройдя с хозяйкой, все еще не снявшей черной траурной косынки, в дом и сев с ней выпить чаю, баба Поля с таинственным видом сообщила:

– Люд, ко мне вчера наш участковый наведывался, все выспрашивал, не ездит ли куда Федя. Мол, в какое время выезжат, когда приезжат… Ну, я сразу смекнула, что к чему. Они ж, эти злыдни, вместо того, чтобы гадов тех искать, что Верочку загубили, чего-то на Федю начали сети плести. Вон, Кирюшку Усачева изувечили ни за что ни про что… И ни на кого никакой управы! Поэтому, Люд, чтоб мне не по делу чего-то не ляпнуть, ты мне сама, ежели что, подсказывай: когда я Федю видела, а когда – нет. Хорошо? А то уж очень подвести вас не хочется…

– Спасибо вам, тетя Поля, – признательно улыбнулась Людмила.

– И еще вот что, Люда… – Старуха постучала указательным пальцем по столу. – Что-то последние два дня мимо вашего дома забегал Леха Хомутов. Вроде к Синицыным за самогоном. А чего ему к ним сюда бегать, если в его околотке еще дешевше можно взять у Крысиных?

– Да, может, те ему в долг давать перестали? – Людмила неуверенно пожала плечами. – Он же у всего Наковальского в долгах, как в шелках.

– Узнавала я… – баба Поля многозначительно вскинула руку. – Анна Борисовна говорит, что те, наоборот, начали пыхтеть – ты чего это, мол, от нас к Синицыным переметнулся? А он, этот Хомутов, как мимо вас бежит, так сразу ход замедлит и все во двор заглядыват. Ой, Люда, неспроста это! Видно, наш участковый приспособил его, чтобы он за вами для него шпионил. Видно, Люда, на Федю открыли, прямо скажу тебе, облаву. Погубить его хотят!

– Что бы мы без вас делали? – Людмила растроганно вздохнула. – Ну, что ж, будем теперь остерегаться. Спасибо вам огромное!

– Да уж тут, Люд, что шибко благодарить-то? – поднимаясь из-за стола, покачала головой старуха. – Как в народе говорят? Хороший ближний сосед – лучше всякой дальней родни. Такого человека всегда и защищать, и оберегать надо. Вот, случись, помру, хоть уж знаю заранее, что если и свои никто не приедут, все равно, будет, кому глаза закрыть…

– Живите, тетя Поля! Дай вам бог здоровья! – Обняв соседку, Людмила проводила ее до калитки.

Когда из школы пришел Федор, она рассказала ему о подозрениях бабы Поли.

– Ну, я тогда еще подумал, что тот сыскарь просто так не отстанет, – задумчиво заметил Романцов, садясь обедать. – Парень-то он, по-моему, не сволочной. Но… Пока еще витает в облаках. Ладно, будем иметь в виду. А этого Хомута я замечал. Уже была мысль, что он тут неспроста шарится… С этим, Люся, и в самом деле, надо быть начеку…

– Федя… – став рядом с ним, сбивчиво заговорила жена. – А может, ну их к черту, этих, как их называют, мажоров? Ну с двоими счеты ты уже свел. Может, хватит? Я так за тебя боюсь… Эти уроды, если тебя вдруг поймает милиция, в живых же не оставят ни за что. Да и меня прикончат.

– Люсь, я решил во что бы то ни стало довести это дело до конца… – Не притрагиваясь к ложке, Федор сидел, глядя перед собой с выражением непреклонности на лице. – Ты думаешь, я от горя сбрендил и пытаюсь упиться чьей-то кровью? Нет… Это не месть, это – возмездие. И не столько этим поганым шакалятам, сколько тем, кто их вскормил, воспитал такими уродами. Ладно бы, пострадали только наша Вера и Витек… А сколько они до нас причинили людям горя? А после? Они играючи, сознательно убили малое дите, искалечили его мать, подавили людей в Липинце, сожгли в Хомяках два дома вместе с людьми – специально ездил туда и выяснял. Это их рук дело! И они за все это должны заплатить. Да, я знаю, что это – грех, и мне за это придется нести ответ. Но Георгий Победоносец дракона не увещевающим словом, а копьем поразил.

– Федь, неужели ты в Афгане не навоевался? Неужели ты не понимаешь, что злом зла не победить… – стиснув руки, тягостно вздохнула Людмила.

– Люся, Люся… – Романцов, усмехнувшись, с пониманием посмотрел в ее сторону. – «Не навоевался»… С избытком навоевался! Кинули нас туда, пацанов сопливых, кое-как обученных, в это пекло проклятое. Кто сомневался и колебался – сгорел сразу и без остатка. Такие погибали в первую очередь. Выжили только те, кто сначала стрелял, а потом разбирался – стоило или не стоило.

– Но вы же, вроде бы, там только грузы конвоировали? – с надеждой в голосе произнесла Людмила.

– Вообще-то я тебе уже рассказывал, что служил в батальонной разведке. Но ты совсем не знаешь, чем нам пришлось заниматься. А ведь мы там не семечки лузгали… Вот дает комбатя приказ: обеспечить прохождение колонны через ущелье. И мы пошли. Выходим на огневую точку духов; сидят они там – или молятся, или смеются чему-то… Обычные, живые люди, которые лично мне ничего плохого не сделали. А мы – нас трое – должны незаметно к ним подкрасться и ножами убить, чтобы никакого шума, никакой тревоги. За день, случалось, по три-четыре такие точки снимали. А если этого не сделаешь, погибнут наши пацаны, которые на нас надеются, которые, по сути, доверили нам свои жизни… Этих – до сих пор бывает жаль. А мажоров – нет. Это – нелюди, это мразь, которая должна получить свое.