Судить буду сам - Кирилл Казанцев

– Ты видишь какой-то другой выход? – криво усмехнулся генерал.

– Да, вижу… – глядя перед собой, твердо произнес Юрий. – И выход – самый радикальный. Те из сопляков, кого еще не отправили в реанимацию или на погост, пусть либо сидят безвылазно дома, либо идут к нам и пишут чистосердечное о всех своих «подвигах». И пусть суд воздаст им в полном соответствии с законом. Это их единственный шанс уцелеть. Кстати, я ведь до сих пор не знаю состав их компании. Могу только догадываться, что это, видимо, те, кого я опрашивал у горящей «бэхи». Тогда у нас в перспективе, по меньшей мере, еще четыре резонансных преступления. Можете подсказать их папашам единственно спасительный выход для нашкодивших неразумных чад.

– Ты в своем уме? – Чубареев выразительно постучал себя по голове. – Это кто же на такое согласится-то? Ну, а отсидеться дома – мысль неплохая. Надо будет сегодня же обзвонить их родителей и… Что уж тут поделаешь? Придется расписаться в собственном бессилии. Эх, Юра, я на тебя так рассчитывал…

– Товарищ генерал-майор, я ведь не дух святый… – Данилин посмотрел на него с укоризной. – Что могу – то могу… Вспомните! Того же Чикатило лучшие опера при очевидной повторяемости преступлений, при наличии хоть каких-то следов и свидетелей, ловили незнамо сколько. А Оноприенко на Украине? Того и вовсе не поймали – он сам сдался. А тут – какая повторяемость? Каждый раз что-то новое. Я вот думаю, как он с остальными счеты будет сводить. Что для них приготовил? Но теперь можно быть уверенным, что ни взрыва машины, ни дротика из духовой трубки уже гарантированно не будет. А что?

– Судя по широте его дарований или миниатюрная атомная бомба, или лазерный луч… – угрюмо пошутил Чубареев.

– И вот еще что я хотел сказать… Вся наша беда в том, что население нам не доверяет. А иные – и вовсе откровенно ненавидят и даже не считают нужным это скрывать. Я не случайно в тот раз просил забрать у меня это дело. После той бестолковщины с массовым задержанием и избиением подозреваемых на расследовании заранее можно ставить крест. Тут надо быть ясновидящим, чтобы иметь какой-то шанс это дело раскрыть. Кстати, сегодня на АЗС в Зубовке намечается большое камлание.

– Какое еще камлание? – недоуменно вытаращился генерал.

– Настоящее, шаманское… – с невозмутимым видом произнес Данилин. – Фоломьев пригласил одного из участников телевизионного шоу экстрасенсов. Видели когда-нибудь эту передачу? Вот, вот… Теперь этот экстрасенс будет камлать на автозаправке и спрашивать у духов, кто же покусился на сына губернского олигарха.

– Ох-ре-неть! – Чубареев в крайнем недоумении покрутил головой. – Чем дальше – тем чуднее и чуднее… Ты сейчас куда?

– Беру с собой человек пять оперов, и едем в ночной клуб «Бес и ангел». Будем искать тех, кто в момент покушения находился на улице. Вдруг кто-то видел каких-то людей, какие-то машины… – сказал Юрий, вставая со стула и направляясь к двери.

Глядя ему вслед, генерал припомнил, что сегодня его хотел видеть прокурор области, назначив ему встречу у себя в офисе в два часа пополудни. Блин!!! И что за жизнь пошла? Чего от нее ждать хорошего?..

Глава 9

Такого невероятного представления наверняка еще не видел ни один из работников Зубовской АЗС, ни один из ее клиентов, никто из жителей окрестных домов. Все началось с того, что без пяти двенадцать, вопреки обычному графику, на автозаправке был объявлен внеочередной технический перерыв. Заправив последних из тех, кому заправщик успел вставить в горловину бака пистолет, всех прочих попросили с территории АЗС удалиться. Ее окружила не очень плотная, но весьма непреклонно выглядящая цепь сотрудников какого-то ЧОПа.

Ровно в двенадцать, под прицелами сотен глаз – остановившихся в ожидании завершения технического перерыва дальнобойщиков и местных автомобилистов, случайных прохожих и жителей окрестных домов, издалека пытающихся разглядеть, что ж за хрень происходит на автозаправке, – на середину заправочного модуля вышел гражданин азиатской наружности, одетый весьма неординарным образом. На его голове была большая шапка из меха росомахи, на шее висело какое-то металлическое ожерелье. Одет он был в серую холщовую рубаху и такие же штаны какого-то особого покроя. На ногах странного гражданина были десантные сапоги, которые совершенно не гармонировали с широким поясом, плетенным из кожаных ремешков, на котором болтались металлические амулеты, издававшие тонкое металлическое позвякивание.

Расставив определенным образом четыре металлические чаши, наполненные какой-то сухой измельченной травой, шаман зажег их содержимое, отчего под плоским потолком навеса поплыл сизоватый ароматный дым. Заметив это, пожарные, стоящие сразу же за линией оцепления из чоповцев с рукавами на изготовку, немедленно привели в готовность номер один свои средства пресечения несанкционированного распространения возможного возгорания. Однако их опасения были напрасны – травы тлели в глубине чаш, не извергая ни искр, ни языков пламени.

Взяв в руки бубен и колотушку, шаман несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул, мотая головой и запрокидывая ее далеко назад. После этого он пошел по кругу, все чаще и чаще колотя в бубен и издавая при этом то ли какие-то стоны, то ли сдавленное мычание. Наконец достигнув определенного ритма ударов, шаман пошел по кругу, непрерывно вращаясь вокруг своей оси. Резкие, отрывистые звуки ударов в бубен, поначалу вызывавшие среди зрителей усмешки и едкие комментарии, с какого-то момента вдруг стали невероятным образом воздействовать на психику собравшихся. Они словно заставляли резонировать что-то непонятное внутри каждого из стоявших вблизи.

Притихшая толпа теперь совершенно безмолвно, как зачарованная, следила за каждым движением шамана, непроизвольно, в такт ударам, покачивая головой. Даже стоящие в оцеплении парни в униформе, сами того не замечая, одновременно покачивались в этом завораживающем ритме. Лишь двое из присутствующих к магии звуков бубна были совершенно безразличны. Один из них стоял внутри оцепления – высокий и тяжеловесно-надменный, – хмуро наблюдая за камланием. Другой, с большим наперсным крестом, длинными волосами и бородой, в темной одежде, черной повседневной шапке священнослужителя, осуждающе глядел на происходящее. Батюшка, видимо, приехал, чтобы заправиться, – и, сам того не желая, стал очевидцем «действа бесовского».

Шаман без устали колотил и колотил в бубен, сопровождая это непрерывной пляской, словно не ведал усталости. Сколько длилось камлание, вряд ли мог сказать хоть кто-то из зрителей – пять минут, десять, полчаса… Но внезапно, издав частую дробь ударов и несколько раз резко ударив в бубен, шаман обессиленно свесил руки, после чего рухнул навзничь. Около минуты он лежал недвижимо, после чего вновь задвигался и, с трудом поднявшись на ноги, как эпилептик, переживший приступ, резко встряхнулся и, судя по всему, полностью придя в себя, направился к выжидающе взирающему на него Фоломьеву.

Немного помолчав, шаман достал из кармана три пачки долларов и, все так же, ни слова не говоря, протянул их олигарху. С того разом как будто ветром сдуло всякую надменность; у него удивленно округлились глаза, и он растерянно взял деньги.

– В чем дело? – недовольно спросил Фоломьев.

– Духи не захотели указать мне того, кто убил твоего сына, – глядя в никуда, негромко, с явным северным акцентом, произнес шаман. – Они лишь сказали, что этот человек стал орудием воздаяния судьбы. Твой сын ему и многим другим людям сделал много зла. Страшного зла. Его погубил демон, лик которого он носил на своей одежде. Все свои дела и мысли он посвящал служению этому демону. Это все, что я могу сказать…

Фоломьев стоял, не зная, что ответить. С одной стороны, он чувствовал внутренний холодок от того, что насчет изображения демона шаман, можно сказать, «попал в яблочко». Он и сам был не в восторге от той страхоглядной рожи (какой только шизик и в каком бреду смог ее придумать?!), не раз высказывая сыну недовольство тем, что тот и за общий стол мог сесть с подобным «украшением». Но, с другой стороны, ему-то что за дело до того, прав был Ромка или не прав?! Он – отец и желает знать, с кем следует сквитаться за его гибель. На кой хрен ему всякие нравоучительные бредни? Мало, что ль, заплатил? Хорошо, он заплатит втройне. Вдесятеро больше даст! Но пусть этот мозгокрут получше «перетрет» со своими духами и еще раз спросит, кто именно убил Ромаху.

– Тебе сколько надо, чтобы твои духи расколо… Гм! Рассказали, кто убил моего сына? – уже не обращая внимания на присутствие десятков ушей, заговорил олигарх, направившись к шаману, который начал собирать свои чаши. – Миллиона баксов хватит?

– Дело не в деньгах… – грустно усмехнулся шаман. – Если бы мне нужен был миллион или больше, я бы сам тебе сказал об этом. Воля духов от этого не зависит. И если они отказали, то лучше не настаивать, иначе можно навлечь на себя их гнев. Ты крещеный? Тогда тебе лучше думать не о мести, а молиться в церкви за своего сына, чтобы ему было прощено причиненное им зло.