До последнего удара сердца - Юлия Алейникова

Женя волновалась напрасно, ибо именно в это время Александр Прокофьевич Логунов в полнейшем одиночестве мерил шагами свою гостиную и думал он именно о Жене. Хотя и не совсем то, о чем ей мечталось.

Сегодня Логунов имел долгую доверительную беседу с Аллой Анатольевной, секретаршей покойного Кольцова. Секретарша Логунова недолюбливала, как и положено преданной секретарше, полностью разделяющей симпатии и антипатии своего патрона. Но все же ему удалось разговорить ее, нащупав больную для Аллы Анатольевны тему – поступление в вуз ее единственного сына.

Упоминание о возможной помощи мальчику словно прорвало плотину. Хотя Логунову и пришлось пообещать оформить для мальчика целевой запрос в академию. А впрочем, это его совершенно не обременит, так что и расстраиваться незачем, главное, не забыть и сделать все вовремя. Ссориться с Аллой Анатольевной опасно, если затронуть интересы ее чада, то вполне возможно, она захочет поквитаться с ним. А сделать это возможно лишь одним способом – обнародовать информацию, касающуюся некоторых дел компании. Отчего-то Александр Прокофьевич был уверен, что Алле Анатольевне известно очень многое. А в руках человека заинтересованного подобная информация станет бесценным оружием и против самого Логунова, и даже против Пыжова. О том, какие меры принимает Алексей Варламович Пыжов к опасным или не угодившим ему людям, Александру Прокофьевичу думать сейчас не хотелось. Было страшно. Особенно оттого, что Пыжов никогда и никому не угрожал. Выслушав доклад о возникших трудностях, он обычно задумчиво опускал подбородок на сцепленные в замок руки и негромким, успокаивающим голосом повторял: «Ничего, ничего, что-нибудь придумается, вопрос обязательно решится. Главное, не спешить». И вопрос всегда решался. А если не решался, то со вставшими на пути Пыжова людьми случались разные неприятные происшествия, вплоть до переселения в мир иной. Не всегда безболезненного. Конечно, самого Пыжова с этими происшествиями связать было невозможно.

Что могло понадобиться Потаповой в их «Фармнексте»? Сказочка о положительных примерах в фармакологии и раньше-то доверия у него не вызывала. А уж теперь! Откуда такой горячий интерес к смерти Кольцова? Что ей известно? Ее кто-то нанял? Тогда кто и зачем? И почему именно журналистку? Эти вопросы весь день не давали Логунову покоя.

Хорошо, что пока она не задавала вопросов о нем самом и об исследовательском корпусе, но все же она определенно подбирается к ним. И зачем ей понадобилась любовница Кольцова? Надеется, что той известно что-то о делах компании?

И она совершенно определенно знает, что Марина Кольцова не убивала. Или только догадывается? Вопросов у Александра Прокофьевича было больше, чем ответов. Точнее, ответов совсем не было. Нужно немедленно сообщить обо всем Пыжову, пока не стало поздно.

Александр Прокофьевич потянулся за телефоном, но отчего-то ему вспомнилась худенькая Женькина рука, которую она протянула ему, поднимаясь на борт катера. Он тогда еще обратил внимание, какая она хрупкая и очень молоденькая. Интересно, сколько ей лет? Двадцать два, двадцать пять? Совсем еще девчонка. И глазищи эти, то насмешливые, то лукавые, а то какие-то беззащитные и серьезные одновременно. И еще одно. Ему так и не удалось затащить ее в постель. Даже странно, может, она слишком опытная и искушенная? Но вспомнив Женькино свежее, почти девчоночье лицо, Логунов даже усмехнулся такому предположению. Значит, наоборот, очень робкая и неопытная. А это даже мило, пожалуй, даже очень трогательно.

Нет. Пыжову звонить нельзя. Рано. Он не станет с ней церемониться, и бедной глупышке придется ответить за чей-то прокол. Надо попытаться самому решить эту проблему. Обаять, влюбить в себя, подчинить своей воле и выяснить, кто за ней стоит. Тогда он сможет ее спасти. В крайнем случае, ее надо увезти куда-то на время. Логунов уже думал, куда лучше вывезти Женьку, когда вдруг сообразил, что еще никогда в жизни не принимал такого участия ни в чьей судьбе. И уж тем более никогда не жертвовал своими интересами ради других. Интересно, чем так зацепила его эта девчонка? Не влюбился же он в нее, насмешливо спросил сам себя фармацевт, вспоминая довольно невыразительную, невысокую фигурку журналистки, ее короткую стрижку и чуть вздернутый, курносый носик. Нет. Определенно нет. Не такие птицы воспламеняли сердце избалованного, пресыщенного Логунова. Просто он ее пожалел, наверное, это возраст. Может, стоит остепениться и завести детей, чтобы пропала охота спасать молоденьких дурочек, сунувших нос во взрослые дела?

Наверное, это был первый раз в сознательной жизни Александра Прокофьевича, когда он всерьез задумался о семье. Он присел на подоконник и принялся рассматривать плывущие высоко-высоко в ярко-синем весеннем небе белые, прозрачные, похожие на мазки краски облака, когда услышал звонок телефона.

– Да? – Лицо Логунова тут же напряглось, едва он услышал голос звонившего. – Да. Все идет нормально. Нет. Все в порядке. Не стоит. Я все контролирую, – коротко, твердо отвечал он на такие же короткие деловые вопросы. И лицо его при этом было застывшим и собранным. – Ситуация стабильная. Да, буду ждать. Конечно.

Разговор закончился, и Логунов устало опустил плечи. Зачем он ввязался в эти игры, ему и так было хорошо и спокойно. Из-за денег? Ему хватало. Амбиции? Какие уж тут амбиции. И ведь никуда теперь не денешься.

Логунов потер руками лицо и решительно взялся за телефон.

– Алло? – Позвонил! Сердце Женьки затрепетало от счастья.

– Женечка, добрый вечер! Надеюсь, я не помешал своим звонком? – завораживающим, глубоким мягким голосом спросил фармацевт-искуситель.

– Нисколько. Я просто отдыхаю с друзьями, – прочирикала Женя, прибавляя шагу и устремляясь к столикам ближайшего уличного кафе, чтобы доносящиеся звуки должным образом проиллюстрировали ее слова.

Она не поехала к Суровцеву на машине, предпочтя пешую прогулку. Во-первых, день чудесный, во-вторых, идти недалеко, в-третьих, с парковкой мучиться не надо, и наконец, для фигуры полезнее. Поэтому звонок фармацевта удачным образом застиг ее бредущей по пешеходной линии мимо многочисленных кафе.

– С друзьями? – Голос фармацевта изменился и в нем явственно послышались недовольные нотки. – Женечка, вы заставляете меня ревновать. Стоило мне замотаться на работе и не позвонить заранее, и вот вы уже развлекаетесь в компании посторонних мужчин!

– А с чего вы взяли, что они мужчины? – насмешливо спросила Женя, останавливаясь возле столика, за которым сидели пятеро молодых парней.

– Женечка, это жестоко – так насмехаться над человеком. Неужели вы будете уверять меня, что проводите время с подругами? – мягким укоризненным голосом попенял ей Логунов.

– Вообще-то компания смешанная, – стараясь скрыть самодовольство, проговорила Женя, перемещаясь к другому столику.

– Все равно я ревную, – недовольным голосом заметил Логунов, чем ужасно польстил счастливо улыбавшейся девушке. – Ну, раз уж вы сегодня для меня недоступны, в таком случае завтра я похищаю вас на весь уик-энд. Увезу вас куда-нибудь подальше от города, на природу, на озера, чтобы ни одна смешанная компания не нашла.

– Увы! – В Женином голосе прозвучало вполне искреннее сожаление. – Ничего не выйдет, – отказала она красавцу-фармацевту. А воображение ее уже рисовало небольшой комфортабельный коттедж с камином, стоящий на берегу озера, окруженный соснами, и ни души вокруг, лишь она и ее неотразимый, такой таинственный мужчина. Женя чуть не застонала в голос от досады.

– Женечка, вы разбиваете мне сердце. Надеюсь, у вас не свидание? – продолжал наступление не теряющий надежды Логунов.

– Сожалею, но я еду в Москву по делам, – уже едва не плача, проговорила девушка, начиная всерьез подумывать, не отменить ли поездку.

– Ужасно. Но днем мы хотя бы сможем увидеться? – воспрял духом фармацевт.

– Увы, поезд уходит в час дня, – неподдельно тяжело вздыхая, ответила Женя.

– Мне начинает казаться, что какой-то злой рок довлеет над нами, – возмутился раздосадованный Логунов. – Женечка, если вы сейчас скажете, что и в понедельник заняты, я, наверное, с горя утоплюсь, и моя безвременная кончина будет на вашей совести.

Последнее заявление излилось целебным бальзамом на Женину душу, и она с радостью сообщила предмету своих чаяний о том, что она с радостью посвятит ему пять часов драгоценного времени.

– В понедельник меня еще не будет в городе, но вот во вторник, вполне вероятно, мы сможем увидеться, – стараясь скрыть таящуюся в словах отчаянную надежду, проговорила Женя.

– Женечка, я ловлю вас на слове, вечер вторника мой и больше ничей, никаких отказов я не приму! – строго произнес Логунов, потом пожелал ей счастливого пути, скорейшего возвращения и попрощался.

Остаток дороги до дома девушка преодолела вприпрыжку.