«Его» - Обри Дарк

Он растерял кокетливость, с которой пришёл.

— Нет?

Гейб поднялся на ноги и подошёл к окну. Мне показалось, он просто проигнорирует меня, но он снова заговорил. Его голос был низким, более серьёзным. Его длинные пальцы постукивали по подоконнику, пока он говорил.

— Я убиваю твоих книжных бойфрендов. Миллионеров, генеральных директоров. Шинкую их и уничтожаю улики. Никто и никогда не смог бы спутать меня с героем.

— Нет. Нет, думаю, не смог бы, — облизнула губы. Я не знала, что сказать. — Всё равно спасибо. За книги.

Он повернулся ко мне, его лицо вновь было приятным и доброжелательным. Лучи, льющиеся из окна, озарили его спереди, просвечивая белую рубашку и одаривая тёмные волосы ореолом. Он ошибался. Стоя там, он, со всеми этими ровными плоскостями и твёрдыми линиями мышц, выглядел в точности, как герой. Я-то знала лучше.

— Разве ты не воспользуешься ими, чтобы доставить себе удовольствие? — осведомился он.

— Что, книгами? Как, прямо сейчас?

— Да.

Кое-какая идея вспыхнула в моей голове, и я перенесла её на язык прежде, чем успела поразмыслить над ней.

— А ты хочешь?

— Да.

— Сделка?

Он улыбнулся.

— Ты знаешь меня слишком хорошо, котёнок. И что же ты хочешь получить от этой сделки?

Это было легко. Было кое-что, о чём я мечтала все те часы после того, как он запер меня в подвале, все те часы, которые я провела привязанная к столбикам его кровати.

— Возьми меня наружу.

Его глаза опасно вспыхнули, когда он прислонился к стене, скрещивая руки на груди.

— Наружу?

— Всего лишь небольшая прогулка. Я постоянно нахожусь здесь, и у меня безумно сводит ноги.

Он задумался на мгновение, одной рукой поглаживая свой подбородок, где тёмная щетина пробивалась как лужайка после первого весеннего дождя. Такой лжец. Он идеально подошёл бы для обложки.

«Пират Плут», — подумала я про себя. — «Прекрасный Убийца».

— Идёт. Это честная сделка.

Он сел в кресло рядом с кроватью и жестом указал на книги.

— Ну?

Сердце в груди ёкнуло.

— Ты собираешься остаться и посмотреть?

— Конечно. Это же сделка, в конце концов. Как я узнаю, что ты действительно себя ублажила, если не буду свидетелем?

Я залилась румянцем, проклиная себя за это. Боже, я была здесь с маньяком, с серийным убийцей, которого сама же пыталась убить, и при этом мне было неловко от того, что он будет наблюдать за моим самоудовлетворением во время чтения любовного романа. Некоторые вещи просто не имеют смысла.

— Сейчас я не в настроении, — бросила я.

— Для этого и нужны книги.

Я проглотила комок в горле. И захотела было уже ответить, но он перебил меня.

— Ты можешь остаться тут на какое-то время. Пока не будешь готова. Я ведь уже был сегодня снаружи один раз, — так беспечно. Вот же засранец.

В окне за спинкой его кресла меня манили к себе сосновые ветки.

— Прекрасно, — буркнула я.

Не прекрасно, но должно будет стать таким. Я действительно хотела выбраться на улицу. Во-первых, посмотреть, что находится под окнами на тот случай, если придётся рассматривать возможные варианты побега из спальни. И во-вторых… Ну, я уже давненько не была на улице.

Я швырнула подушку в верхнюю часть кровати и легла на спину, подперев локти коленями. Взяла «Ковбой и Новобрачная» и начала читать.

Гейб.

Для начала могу сказать, что она нервничала. Страницы книги быстро переворачивались, а я же отмечал, как краснеют её щёки. Одна рука покоилась на колене, другая удерживала книгу открытой, сжимая потёртый корешок. Мне стало интересно, как много женщин держали эту книгу таким же способом?

Ни одна из них не была такой же красивой, как она. Её рука состояла из сплошных нежных изгибов, а ногти были умело обрезаны. Страницы переворачивались одна за другой, но ничего не происходило.

— Не привыкла, когда за тобой наблюдают, котёнок?

Она покраснела ещё сильнее. Боже, как же восхитительны были её губы, когда она их легонько прикусила, сморщив щёчки, будто сердясь.

— Я… Никогда. Не с кем-то, кто бы за мной наблюдал.

— Тогда не торопись.

— Так и сделаю, спасибо, — саркастически отрезала она и подняла книгу, чтобы спрятать своё лицо.

Но затем, ох, затем… Её рука двинулась вниз, под подол платья. Я следил за тем, как ткань скользнула вверх по её сливочным бёдрам, дюйм за дюймом обнажая розовый шёлк трусиков. Пальцы задели ткань прямо поверх её сладкой щели.

Я бы попробовал её там, да и воспоминание о её вкусной плоти мгновенно меня возбудило. Это правда: мы, мужчины, — визуалы. Я хотел наблюдать за ней, видеть каждую её частичку, когда она касается себя. К счастью, книга опустилась, и я сумел увидеть её нос, выглядывающий сверху, а потом и рот. Её идеальный розовый рот в форме сердечка почти такой же вкусный, как и те губы, что находятся между её ног.

Её пальцы гладили медленно, терпеливо. Невероятно терпеливо. Прикосновения, должно быть, были едва ощутимыми. Я видел, как ткань между её ног темнела, наполняясь влагой. Её глаза смягчились, веки в уголках поникли, в то время как она продолжала читать, продолжала поглаживать.

Сместившись на своём месте, я не был готов к едва слышному вздоху, который она исторгла, нащупав сердцевину. Такой тихий писк удовольствия, но всё же сумевший вызвать во мне прилив похотливых мыслей. Я затвердел и становился всё твёрже с каждым крохотным вздохом, поэтому не мог не поправить себя, делая вид, будто костяшками пальцев разглаживаю ткань штанов.

— Ты трогаешь себя там? — в её голосе возникла заминка, но она была поддразнивающей, игривой.

— А почему, ты думаешь, я захотел понаблюдать за тобой?

Её брови взлетели и столь же быстро опустились, как и её глаза, скользнувшие по другой точке. Пальцы прижались сильнее, сдавливая плоть через ткань трусиков с обеих сторон. Она умело перевернула страницу большим пальцем. Так же, как делала это и раньше, только без зрителей.

Я расстегнул штаны. Она застонала, и мой член дёрнулся. Я представил себя между её ног. Она была моей, моей и ничьей больше, но я не мог признать этого, как и не мог не чувствовать ревности, так как это не я возбудил её, не я, поддразнивая, подвёл к краю. Я сжал рукой член. Большинству женщин, которых я брал домой, не терпелось запрыгнуть ко мне в постель. Она же была… Другой.

Хорошей, но другой.

Кэт.

Слова на странице расплывались перед глазами. Я уже добралась до первой сцены на сеновале, где ковбой обнаруживает, что его невеста — сюрприз-сюрприз — девственница. После чего он опустился на неё, а я перестала представлять ковбоя.

Ресницы затрепетали, когда я опустила руку между бёдер. По мере прочтения я чувствовала, как становлюсь влажной, но мне больше не хотелось читать. В моей голове не ковбой и не девственная невеста катались по сеновалу. В моих мыслях это был Габриель.

Я попыталась вернуть своё внимание обратно к книге, зажатой в руке, но это стало бесполезно, как только он начал себя трогать. Я перелистывала страницы, стараясь не бросать взгляды на него, разместившегося там в кресле. Он вытащил свой член, медленно и легко его поглаживая. Я видела, как крайняя плоть наползала на головку, затем сползала, когда его рука сжималась вокруг основания.

Это было правдой: никогда раньше парни не наблюдали за тем, как я мастурбирую. Но, впрочем, и я тоже никогда не наблюдала за тем, как дрочит парень. В смысле я видела сцены в комедиях, где они этим занимались: классическая сцена в ванной комнате в фильме «Все без ума от Мэри». Но никогда по-настоящему. Ни один парень не мастурбировал в моём присутствии, не говоря уже о том, чтобы наблюдать за мной. Какая-то странная часть меня нуждалась в том, чтобы видеть его длинные пальцы, полностью обёрнутые вокруг его же эрекции.

Его дыхание спёрло, и я поняла, что тоже ловлю ртом воздух подстать ему. Он закрыл глаза, опуская голову на спинку кресла. Я наклонила книгу, наблюдая за тем, как он двигает рукой вокруг своего длинного ствола. Его большой палец проходился по кончику с каждой лаской. Его ритм стал моим собственным, и с тем, как нарастало внутри меня давление, я перестала притворяться, что читаю.

Моя рука двигалась всё быстрее и быстрее, жёстче и жёстче, я же наблюдала за ним, за его ласками, после которых с каждым разом его член становился всё более твёрдым и большим в его руке. Боже, его губы. Эти губы, касавшиеся меня между ног, его язык внутри меня… Я неистово массировала, стараясь добраться до точки освобождения. Я нуждалась в этом, нуждалась в избавлении ото всех этих мыслей о нём.

Затем он поднял голову, и его глаза впились в мои.

Мой рот ошеломлённо распахнулся, рука всё ещё скользила, тогда как боль внутри настойчиво нарастала. Книга повисла и свалилась на простыни рядом. Больше не было притворства, будто я не смотрела на него. К моему удивлению, он облизнулся, но ничего не сказал.