Драконы летнего полдня - Маргарет Уэйс

– Во имя Гилеана, перестань болтать! – осадила Йенна. – Или я сама превращу тебя в мышь, а себя в кошку!

– А ты могла бы?.. В какую? – снова затараторил Тас. – Может, лучше – меня? Я еще никогда не был кошкой…

– Держитесь за мои руки, – предупредила Йенна. – Закройте глаза, и вас не будет тошнить… и, что бы ни случилось, не отцепляйтесь от меня. Пол вдруг стал уходить из-под ног. На отсутствие опоры тут же отреагировал живот. У Аши появилось чувство, что в лицо бьет ветер. Предупреждение – не отцепляться – было напрасным: девушка мертвой хваткой вцепилась в руку Йенны. Затем Аша ощутила под ногами твердую почву. Чуть приоткрыв глаза, она вновь зажмурилась от яркого света.

– Открывай, не бойся – мы прибыли… Мы в Башне Высшего Волшебства. раздался голос Йенны. Аша робела. По словам кендера, Башня – отвратительное место, прибежище зла. Однако сам Тассельхоф уже бойко с кем-то разговаривал.

Собеседник вежливо отвечал, но было ясно – думал он о другом.

– Открой глаза, Аша, – повторила Йенна. Все еще щурясь, она повиновалась… Девушка думала, что очутилась в темнице, угрюмом подземелье, с прикованными к стенам узниками, но вместо этого глазам предстала роскошно убранная комната. Стены покрывали прекрасно сработанные, поражавшие многоцветием гобелены с причудливыми животными. Полы были застланы мягкими, с замысловатыми рисунками коврами. Аше никогда не приходилось видеть такого количества мебели в одной комнате.

– Добро пожаловать, Аша… Добро пожаловать ко мне в Башню. Девушка повернулась на голос. Она ожидала увидеть эльфа (Заст неоднократно описывал их), но это был высокий и стройный человек, облаченный в черную шелковую рясу с вышитыми на ней кабалистическими символами. Черты лица – по мягкости и правильности – вполне могли соперничать с чертами эрдов.

– Я – Даламар, – произнес он. Чистый, приятный, мелодичный голос напоминал звук флейты. Даламар приблизился к Аше. Движения были плавны и грациозны.

Волосы мягкого темного цвета доходили до плеч. Все в нем вызывало расположение, и девушка была очарована. Они встретились глазами, и тут Ашу охватил страх: его взгляд завораживал, подчинял, не отпускал. Она попыталась отвести глаза… и не смогла.

– Мне кажется, твоя ноша не слишком легка. Я приму ее, – проговорил Даламар. Девушка беспрекословно повиновалась.

– Ты дрожишь, дитя… Ничего не бойся. Я не причиню тебе вреда и, может быть, даже помогу… Присядь… Не желаешь ли вина? Или ты голодна? Он указал рукой на стол, и с этим жестом исчезло наваждение от его взгляда. Аша повернула голову. Закрытые блюда и горшочки не могли удержать соблазнительных запахов.

Яркий свет от канделябра делал еще более аппетитными разложенные в чашах и вазах фрукты. Тассельхоф уже приподнимал крышки и блаженно принюхивался.

– Это выглядит сногсшибательно… Как я голоден… Кто бы мог подумать!..

А ты не желаешь подкрепиться, Аша?.. Ведь мы только час назад ели. Хотя тюремный суп в животе долго не задерживается… Нет, я не хочу сказать, что там плохо кормят, – добавил Тас, беспокойно глядя на Даламара. – Не нужно передавать им мои слова. Пища вполне съедобная, и не хотелось бы обидеть тюремного повара.

– Я не обмолвлюсь ни словом, – с мрачной улыбкой пообещал Даламар. – Остается надеяться, что мои кушанья не хуже: жаркое, хлеб, фрукты, подслащенные орешки, засахаренные фрукты… Боюсь, это все, что мне по силам в столь поздний час. Аша внезапно ощутила, насколько она проголодалась.

– Все просто великолепно, – сказала она и в следующий момент уже сидела за столом, накладывая на тарелку еду. В жизни не была такой голодной, – призналасьь она кендеру.

– Я тоже, – промычал он, делая невероятные усилия, пытаясь целиком засунуть в рот большое печеное яблоко.

– Думаю, причиной всему – волнение, – после глубокого удовлетворенного вздоха заключил Тас и снова потянулся к тарелке.

– Должно быть, – согласилась Аша, терзая хрустящую, подрумяненную грудь цыпленка. Вкус был изумительный, он дурманил голову. Девушка с Наслаждением разделалась с одной порцией жаркого и с неослабевающим аппетитом принялась уплетать другую. Только тогда она заметила, что Даламара и Йенны в комнате нет.

– Куда они могли деться? – беспечно спросила Аша. Глотнув пряного подогретого сидра, она решила, что не пила ничего более восхитительного, и за первой пробой последовали два полных бокала.

– Не знаю, – сквозь зубы отозвался Тас. – Я не видел, как они вышли. Но дело обычное: вот они есть – и вот их уже нет… Маги!.. Послушай, и твои котомки исчезли.

– И вправду… Аше это показалось забавным, и она покатилась со смеху. Не удержался и Тас. Смех разбудил жажду, и они вновь выпили сидра. Вино разожгло аппетит, и они снова набросились на лакомства. Наконец, пресыщенная, Аша откинулась на стуле, вытерла о салфетку руки и обратилась к Тасу:

– Расскажи мне еще об этом Рейстлине. Тем временем в соседней комнате Йенна разложила перед Даламаром вещи Аши. Внимательно, ни к чему не прикасаясь, маг изучал их.

– Это все, – сказала Йенна.

– А что в другой сумке?

– Шелковое белье, и больше ничего.

– Ты говорила, у нее какое-то послание ко мне…

– Она сказала о нем тюремщику. И либо она лжет, либо держит его в голове, либо послание при ней.

– Сомневаюсь, чтобы лгала, – подумав, сказал Даламар. – С какой целью?..

Не вижу смысла. Ясно, что она представления не имеет о том, кто я такой. Йенна презрительно фыркнула.

– Утверждает – знать ничего не знает о Рейстлине Маджере.

– С учетом всего этого – вполне вероятно. Даламар по-прежнему разглядывал предметы. Держа над ними руку, он чуть слышно забормотал, и одна за другой вещи засветились, причем некоторые довольно ярко. Маг опустил руку и удовлетворенно вздохнул.

– Ты права: они магические, а кое-какие обладают большой силой. Любопытно, что реликвии не имеют отношения ни к одному из существующих магических орденов.

Ты со мной согласна, любовь моя?

– Абсолютно. Йенна положила руку на плечо мага и прикоснулась губами к его щеке. Даламар улыбнулся, но продолжал оставаться сосредоточенным.

– Хотелось бы узнать, какого рода заклятия они на себе несут, – нетерпеливо произнес он. Маг подошел к самой неприметной на вид вещице – кусочку янтаря, вправленному в фигурку оленя. Словно зная, что должно произойти, он состроил на лице гримасу и кончиком пальца коснулся вещи.

Последовала голубая вспышка, сопровождаемая шипением, и Даламар, охнув, отдернул руку. Йенна, сжав губы, потачала головой:

– Это нетрудно было предположить. Реликвиями может пользоваться только один человек.