Один в поле воин - Виктор Иванович Тюрин

поднимался, запечатлев навечно на лице гнусную ухмылку, и глаза прирожденного убийцы – пустые и холодные – говорили сами за себя. Причем говорили не о безобразном лице, а уродливой душе этого человека. Единственный предмет, который выбивался из этого образа, была книга, которую тот держал в левой руке. Как я и думал, дорогу назад нам перекрыл уголовник, впустивший нас в квартиру. В правой руке он уже держал нож.

«Не огнестрел, уже хорошо».

«Шрам», такую я сразу дал кличку налетчику с оружием, стоял в пяти метрах от нас, а это означало, какой бы стремительный рывок в его сторону я ни сделал, он успеет выстрелить. Конечно, можно было подумать, что это просто ограбление, вот только хозяина мастерской нигде не было, а это могло означать только одно – живыми нас оставлять не собираются. Сейчас все зависело от бандита с револьвером. Начнет стрелять сразу или… Нам повезло, сказалась подлая бандитская натура, он решил над нами поиздеваться.

– Американцы, говоришь. Ну-ну. Будет что братве рассказать. Эй, ты! – и он ткнул стволом револьвера в мою сторону. – Подойди! Ко мне! Живо!

– Не трогайте мальчика! – испуганно закричала Мария и попыталась прикрыть меня собой.

– Вы не смеете! Мы американские граждане!.. – пытался протестовать Уильямс, но его грубо прервали:

– Пасть закройте, падлы, и слушать меня!

Наступила вязкая, тяжелая тишина.

– Тогда ты, – он ткнул ствол в замершего Уильямса, – живо соберешь кошельки и отдашь мне. Свой не забудь. И баба пусть серьги и кольцо снимает. Давай! Живо!

Изобразив испуганный вид, я пытался просчитать варианты, одновременно держа в поле зрения обоих уголовников. Сразу отметил, что Шрам, стоило ему понять, что это очередные беззащитные жертвы, расслабился, а то, что мы были иностранцами, видно, придавало ему еще больше куража. После того, как Уильямс дрожащими руками собрал деньги и драгоценности, он подошел к Шраму, чтобы отдать их ему. Я понял, что наступил момент, который так ждал, и напрягся, готовый к рывку. Правда, я рассчитывал, что налетчик сунет книжку под мышку или бросит на пол, а затем возьмет деньги, но вместо этого он вдруг крикнул:

– Слепень, лови! – и перекинул книгу своему подельнику.

Стоило Шраму чуть сместить взгляд, бросая книгу, а уголовнику с ножом немного повернуться в его сторону, чтобы подхватить книгу, как я бросился на бандита. На какие-то мгновения мне удалось опередить движение его пальца, лежащего на спусковом крючке револьвера, сбив его с ног вместе с Локкартом, и одновременно ударом кулака смяв гортань бандита. Они еще только падали на пол, как я развернулся к бандиту с ножом, который на пару секунд замер, словно не веря своим глазам, а потом развернулся и кинулся бежать. Мне понадобилась секунда, чтобы тяжелым ботинком раздавить пальцы бандита, еще сжимающего оружие, и заметить, как дернулось его тело от острой боли в покалеченной руке, после чего я сорвался с места и кинулся вдогонку убегающему бандиту.

Слепень уже достиг середины лестницы, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, прижимая к груди книгу и нелепо размахивая ножом, когда я прямо с разбега прыгнул ему на плечи. Ноги уголовника подломились, и он, испуганно вскрикнув, рухнул на нижнюю площадку. Я почувствовал, как его тело обмякло, нож выпал из руки, с глухим стуком ударился о ступеньку и остался лежать рядом с выпавшей из руки книгой. Не успел я вскочить на ноги, как из квартиры раздался истошный женский крик. Чисто автоматически схватил книгу и кинулся обратно вверх по лестнице, но в прихожей, чтобы освободить руки, бросил ее на столик, где в беспорядке валялись ключи, зонтик и обувные щетки.

Ворвавшись в мастерскую, первым делом бросил взгляд на место, где оставил Шрама, но тот лежал на полу, продолжая хрипеть, с трудом протискивая воздух сквозь покалеченную гортань. В нескольких шагах от него сидел на полу растерянный Локкарт, одной рукой он прижимал к брови окровавленный платок, а у ширмы, закрывавшей, как видно, кухонный уголок, стояла бледная как мел миссис Вильсон. Я быстро подошел к ней, поддержал за локоть.

– Что случилось?

– Майкл, там… Художник… Его убили…

«Так я и думал, но дело явно нечистое».

Правда, высказывать свои сомнения вслух не стал.

– Идемте, тетя Мария, я вас посажу на диван.

Усадив женщину, я вопросительно посмотрел на переводчика, который уже поднялся на ноги.

– Леди Вильсон пошла на кухню, воды набрать… А там, за ширмой, он, – растерянно объяснил Уильям.

Любоваться изуродованным трупом художника у меня не было желания. Есть милиция, пусть она и разбирается. Быстро огляделся по сторонам в поисках телефона. В мастерской находилось два мольберта, на одном из них до сих пор стояла незаконченная картина, а второй опрокинутый, лежал у стены. У большого окна стоял письменный стол, заваленный книгами, бумагами, репродукциями, альбомами, красками, а у противоположной стены – диван, покрытый стареньким ковром, на нем сейчас сидела Мария. Над диваном на стене висели этюды, портреты, фотографии.

– Телефона нет?

– Мы не знаем, – виновато ответил сотрудник посольства, уже пришедший в себя. – Майкл, спасибо тебе большое. Если бы…

– Ерунда. Надо сообщить в полицию. Только сначала принесу вам воды.

– Майкл, там…

– Я понял.

Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что художника не просто так убили. Я набрал воды в две кружки, для приличия поохал, потом сказал сдавленным голосом:

– Это… это просто ужасно, – затем поспешно выскочил оттуда, изобразив ужас на лице. Только шоковое состояние не дало понять двум взрослым людям, что подобное поведение шестнадцатилетнего подростка, который набирает воду из крана, стоя возле изувеченного трупа в луже крови, нечто противоестественное.

– Майкл, ты как?

– Это ужасно, тетя Мария, но я выдержу. Вы же помните, что я парень со стальными яйцами. Теперь надо бежать за полицией. Уильямс, как надо позвать на помощь?

– Да я сам…

– У вас лицо в крови. Народ только перепугаете. Так что?

– Скажешь любому прохожему. Это прозвучит по-русски так: милиция. Убийство, и этот адрес… Все запомнил?

Кивнув головой, я бегом бросился к двери, подчеркивая тем самым свое волнение. По пути прихватил со столика в прихожей книгу, так как, по моему мнению, она здесь играла немаловажную роль, раз именно за ней пришли уголовники. Стоило мне выскочить на площадку, как сразу удивился, так как ни уголовника, ни его ножа на лестнице не было, хотя мне показалось, что тот лежал без сознания. Вдогонку за ним я не собирался бежать, а вместо этого стал спускаться по лестнице вниз, одновременно листая томик Гете. Я не знал немецкий язык, но при этом смог прочитать выдавленное