Ты — моя мечта - София Максимова

— Добрый день, Алина.

— Здравствуйте, — девушка говорила резко, отрывисто, не пытаясь скрыть свои истинные чувства. В этот момент для неё не имели значение ни возраст собеседника, ни его статус, ни те неприятности, которые он мог устроить девушке за её грубость и несговорчивость.

— Я хотел поговорить с тобой… о моем сыне… о Романе.

— Это, по-моему, итак очевидно. Давайте ближе к делу.

Воронцов довольно хмыкнул.

— Что ж... изволь…Думаю, мне нужно начать немного издалека.

У Ромы было непростое детство. Сейчас я понимаю, что во многом виноват сам. Но в своё оправдание хочу сказать, что и не думал, что дела идут так плохо.

— Вы имеете в виду то, что родная мать не интересовалась Романом? Как собственно и вы сами?

— Он тебе всё рассказал? Надо же… Значит, ты для него больше, чем простая интрижка, но это не меняет дела. Видишь ли, второй брак никогда не входил в мои планы. Свою первую жену я очень любил, мы встречались со студенческой скамьи. Мы были не просто супругами. Мы были друзьями, партнерами, единомышленниками. У нас родился сын, мы вместе вели бизнес, всё было замечательно. Но она внезапно умерла. В легких оторвался тромб, врачи ничего не смогли сделать.

В это время у моих школьных друзей подрастала дочь, хрупкая девушка, глуповатая и наивная, далекая от реальности. Она была изнежена вниманием родителей и совсем не приспособлена к жизни. Такая слабая безвольная женщина никогда бы не привлекла меня, у нас была разница в возрасте почти двадцать лет... Но её родители погибли, на них было совершено покушение… Девяностые годы... Не простое было время.. Началась грызня за их бизнес и наследство, и девушка, опасаясь за свою жизнь, пришла ко мне за помощью… А я не смог отказать... Потом как-то всё закрутилось..

У меня тоже был непростой период в жизни... Только когда она сказала, что беременна, я понял, как всё далеко зашло.. Я был растерян, зол.. На неё, на себя, на этого ребенка. Мне было за 40, в стране разруха, проблемы в бизнесе, а тут еще беременная жена, которая сама еще как ребенок, безвольная и недалекая... Я не хотел этого ребенка... Я был уверен, что Света специально всё подстроила с этой беременностью, чтобы захомутать меня. Тогда я в порыве злости и безысходности сказал ей, что женюсь, но она должна стать идеальной матерью для моего первого сына, он не должен быть чем-то обделен, должен видеть в ней мать, а не мачеху… Иначе, она пожалеет…Отправится на улицу… Не помню точно, что я ещё ей тогда наговорил… Она плакала, и я спешил выпроводить её из кабинета, чтобы поскорее напиться…

К этому разговору мы больше не возвращались, но я и подумать не мог, что она воспримет всё буквально…Что забросит собственного родного сына, поручит его домработнице и нянькам, что всё время будет проводить с пасынком, заботясь о его учебе, праздниках, родительских собраниях, каникулах...

Чего она только не придумывала для Саши... и конный спорт, и шахматы, и языковая школа, и хоккей, и бокс, гитара... Всё, что он хотел... Он объездил с ней пол мира… Какие праздники она ему устраивала… Везде сопровождала, меня таскала на его матчи..

Поначалу она говорила, что Рома ещё слишком мал для всего этого, потом занят, потом... Когда она умерла от рака, тогда я понял, что с Романом твориться что-то неладное… Он был агрессивным, грубым, озлобленным, постоянно дрался, хамил мне…спорил с братом. Я устал с ним бороться, нанял лучших психологов, лучших учителей. Всё без толку. А потом Рому будто подменили, он стал обычным подростком, немного замкнутым, со странным хобби — ковыряться в железе, но всё-таки не таким, как раньше. Я отправил его на учебу в столицу, строя планы как со временем уйду на покой, оставив созданную империю своим сыновьям, которыми смогу гордиться. Потом Рома перешел учиться в родной город... И снова резко изменился. Вечно сбитые кулаки, разбитый байк, какая-то дворняга в доме, деньги, переведенные в приют. Но последней каплей стали эти гонки с Богатыревым. И я задался вопросом — что же происходит? Что случилось с Романом? И ответ нашелся очень легко. Это ты, Алина. Ты — источник импульсивности и безумства моего сына и моей головной боли.

— Вот как...— Алина на мгновение растерялась, так как разговор принял немного иное направление, чем изначально она предполагала. Девушка не ожидала такой откровенности от своего собеседника, не думала, что он выставит на ее обозрение постыдные ошибки своего прошлого. Но следом за удивлением и некоторым сочувствием пришло чувство осуждения и обиды за некогда брошенного одинокого ребенка.

— Да, мне всё известно. Известно, что он силой привозил тебя в мой дом. И надеюсь, что с компенсацией в 800 тысяч, которую мой сын перечислил на счет приюта для животных, мы будем считать тот инцидент исчерпанным.

— Я не просила этих денег! И мне ничего от вас не нужно! — возмущенно проговорила девушка. Как она и думала, этот бездушный человек считает, что любую проблему можно разрешить деньгами, вопрос лишь в цене.

— Тем лучше… Собственно, об этом я и хотел поговорить. Я хочу, чтобы ты исчезла из жизни Романа. Хочу, чтобы вы перестали общаться, чтобы ты его отвадила. Не знаю, как яснее выразиться.

— Вы выразились достаточно ясно, — с горечью проговорила она. Что ж, как Алина и думала, она пришлась не ко двору.

— Алина, пойми меня правильно, я не имею ничего против тебя конкретно. Мне важен лишь мой сын и его душевное здоровье.

Алина не смогла стерпеть такого лицемерия. Неужели Воронцов думает, что она поверит в его искреннюю заботу о сыне после стольких лет равнодушия и забвения? Возможно, она бы попыталась его понять и посочувствовать после всего услышанного. Но она знала об этой истории и от Романа, внутри которого ещё жил одинокий и всеми брошенный ребенок, чьи чувства и переживания просто игнорировали, а желание и потребность в любви заменяли дорогостоящими подарками; ребенка, который всеми силами пытался обратить на себя внимание отца, за что получил ярмо избалованного и неблагодарного сына, «проблемы», «обузы» и «помехи». Алина знала гораздо больше, чем думал Воронцов, а ещё она читала между строк обо всем, что не было сказано собеседником, и не стала скрывать этого.

— Да, я понимаю.