Израиль, которого не было - Георгий Катюк

Собственно, уже сам отказ от перехода в новый обряд, суливший массу неприятностей непокорным, был первым вкладом в формирование необычайно стойкого в нравственном, да и во всех других отношениях, движения. Православных, предпочитающих умереть «за едину букву «аз», по их выражению (т. е. букву «а» в Символе веры старообрядцев «рожденна, а не сотворенна», от которой они ни под каким предлогом не желали отказаться), уже за одно это с полным основанием можно считать «избранными».

А гонения на них, как и накал противостояния вообще, были нешуточными. Почти восемь лет, с 1668 по 1676 год, осаждали царские войска Соловецкий монастырь — оплот сопротивления новой вере. «Плачемся вси со слезами, — писали иноки монастыря царю Алексею Михайловичу, — помилуй нас, нищих и сирот, повели, государь, нам быти в той же нашей старой вере, в которой отец твой государев, и вси благоверные цари и великие князи скончались, и преподобные отцы Соловецкой обители Зосима, Савватий, Герман и Филипп митрополит, и вси святые отцы угодили Богу».

Мольбы, однако, не тронули царя, и в ночь на 22 января 1676 года стрельцы ворвались в монастырь через черный ход, предательски открытый одним из братьев. В результате страшной резни пало около 400 иноков. Их рубили, топили в прорубях, вешали. На место убитых была прислана замена из Москвы.

Не менее жестоко обошлись еще с двумя упорствующими — боярыней Ф. П. Морозовой и княгиней Е. П. Урусовой, родными сестрами, представительницами боярского рода Соковниных. Будучи с детства окруженными всеми земными благами и почестями, они тем не менее предпочли всему этому следование канонам древлего благочестия. По указу царя они были преданы пыткам и сосланы в Боровск. Их и еще нескольких упорствующих содержали в земляной яме, морили голодом и жаждой. В конце концов все они погибли. Одну из них, инокиню Иустину, заживо сожгли в срубе.

Вообще, сожжение в срубе — казнь, весьма широко применявшаяся по отношению к старообрядцам. (Еще одна аналогия: в Средние века сжигали и евреев, не желавших принять христианство). Этой мучительной казни в 1682 году были подвергнуты вожди старообрядчества — протопоп Аввакум, священник Лазарь, дьякон Федор, инок Епифаний. Перед этим они 14 лет содержались в земляной тюрьме в Пустозерске. Дабы они не могли произносить и излагать на бумаге свои крамольные речи, им, за исключением Аввакума, отсекли правые руки и вырвали языки. По преданию, уже объятый языками пламени, Аввакум поднял руку, сложенную в двуперстие и выкрикнул последние слова: «Будете этим крестом молиться, вовек не погибнете!»

К репрессиям добавилось и добровольное мученичество. Коль скоро в глазах идеологов старообрядчества пал Третий Рим, с коим отождествлялась Русь, — а именно к такому событию приравнивалось торжество никонианства, — то наступило царство Антихриста. Ведь Четвертому Риму по их понятиям не бывать. В таких условиях своеобразным вариантом спасения стал уход от мирской суеты, аскеза. К нему чаще всего прибегали члены одного из беспоповских толков — бегуны, центр обитания которых находился неподалеку от Ярославля.

Самые же непреклонные видели спасение даже в полном отказе от жизни. Нередко в таких случаях прибегали к самосожжению, в том числе и к массовому. Насчитывают более двадцати тысяч человек, покончивших собой таким способом в конце XVII века. Даже в XVIII и в XIX веках самосожжения и другие виды самоубийств (самопогребение, голодная смерть) не прекратились. А насильственное сожжение применялось по отношению к упрямцам еще в XVIII веке.

Можно представить, какой твердостью духа и фанатизмом обладали люди, не отвергнувшие в таких условиях веру. А вот покинули ее, испугавшись преследований, люди другого склада ума. Из них сформировался класс людей, заметно уступавших староверам в силе духа, практической сметке, способности к хозяйствованию, грамотности. Произошла своего рода очистка, которая дала оставшимся колоссальные преимущества. Утратив льготы (старообрядцы платили государству «двойной оклад» вместо одной подушной подати), перейдя практически на нелегальное положение, община тем не менее заняла лидирующие позиции среди других социальных групп.

Кстати, во всем этом видится опровержение мнения о том, что старая и новая вера различались лишь в деталях. Не пошли бы упрямцы на такие муки ради одной буквы «аз». Не в формальностях здесь дело.

Что касается упомянутой грамотности, то ей староверы уделяли особое внимание. Наперекор традиции, рисующей их лапотными мужиками, не знающими даже азбуки, они были почти поголовно грамотными. Образ толстовского Филиппка с его «хве, и — хви, ле, и — ли…» вряд ли уместен при их описании. По имеющимся сведениям старообрядцы, наряду с евреями, составляли не только наиболее зажиточную, но и наиболее образованную часть населения дореволюционной России. Вот данные только по Костромской и Вятской губерниям. «Вятские губернские ведомости» в июне 1883 года отмечали, что почти все староверы этих областей умели читать и писать. «На воспитание детей и на их образование обращается несравненно большее внимание, чем в среде православной… Мальчик учится под руководством отца, матери или наставника, какого-нибудь почтенного седовласого старика, который уже бросил землю, сдал ее общине или домашним и посвятил остаток своих сил обучению детей грамоте или закону. Главные предметы обучения: Часослов, Псалтырь и письмо. В последнее время стали учить «цифири», «книгам гражданской печати».

Кажется, что мотивов к овладению грамотой у староверов не было. Но они тотчас обнаруживаются, как только мы вспоминаем об отсутствии священников в их рядах и о необходимости самим выполнять их функции, что предполагало как минимум умение читать. А еще можно вспомнить, что в силу запрета на переиздание старых богослужебных книг существовала необходимость их переписывать. Отсюда — соответствующие способности. При каждой общине обязательно создавалась школа. Овладение грамотой было обязательно для всех.

А еще грамотность была полезна для выживания, что создавало дополнительные стимулы к овладению ею.

Если же говорить о том, что отличало староверов от евреев, то это в первую очередь отсутствие ответвлений в виде криминалитета. Видимо, они не были настолько чуждым элементом в обществе, чтобы обогащаться столь беззастенчивым способом, как бандитизм. Возможно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что их духовность несколько отличалась от духовности ранних иудеев, рассчитывавших только на свои силы и не верящих в воздаяние за грехи. Все-таки христианская этика с ее общечеловеческими ценностями и доминированием понятия греха занимала какое-то место в их взглядах.

А вот о вкладе еврейства в развитие мирового криминалитета известно достаточно широко. Более того, не будет преувеличением сказать, что именно евреи и заложили фундамент современного уголовного мира. Свидетельством этого может служить даже воровской жаргон (феня), испытавший на себе огромное влияние еврейских языков — идиша и иврита. В «Наставлении по полицейскому делу», опубликованном в 1892 году Департаментом полиции Министерства внутренних дел Российской империи, отмечается: «Межъ воровъ во множестве употребляются слова еврейскаго происхождения».

Может это и несколько умозрительно, но известное кредо уголовников «Не верь, не бойся, не проси» близко к мировоззрению древних иудеев с его равнодушным Богом и абсолютной свободой воли.

Но, думается, основная причина появления у евреев уголовных наклонностей кроется не в их ментальности. Нетерпимость к инакомыслию со стороны христиан сделала свое черное дело. Поставив евреев вне закона, превратив их в изгоев, они нажили себе страшного врага. Соткав паутину тайных криминальных организаций, «богоизбранные» и в этом деле проявили недюжинные способности.

Не скажу, что здесь они нашли лучшее применение своим талантам, но ведь это было не единственное из того, что они умели. Далеко не единственное. А поэтому не будем судить их слишком строго. Тем более что в настоящее время с исчезновением религиозного прессинга и по мере выхода из подполья данная черта все реже в них проявляется.

Впрочем, кое-что из криминального набора черт можно обнаружить и в наклонностях староверов. Правда, сформировались они не в криминальной среде и отнюдь не из-за безудержной склонности к обогащению. Староверы приложили немало усилий к искоренению ненавистной им и немало сделавшей для их уничтожения российской монархии. Власть они не любили. Триста лет гонений сделали свое дело. Отсюда помощь революции и скатывание к терроризму и даже уголовщине в рамках этой помощи.

В старообрядческой общине, к примеру, начинал свою борьбу один из лидеров террористической организации «Народная воля» А. Д. Михайлов. Протопоп Аввакум и боярыня Морозова были кумирами другой участницы той же организации — известной революционерки Веры Фигнер. Их образы придавали ей силы во время многолетнего заключения в Шлиссельбургской крепости. «Морозова, — писала она в своих воспоминаниях, — непоколебимо твердая и вместе такая трогательная в своей смерти от голода, говорит о борьбе за убеждения, о гонении и гибели стойких, верных себе».