Командор войны - Вадим Панов

С вице-президентом «Тиградком» Егором Бесяевым Кортес познакомился давно. Егор начинал свою карьеру обыкновенным хакером. Влюбленность в компьютеры началась еще в школе, а на последнем курсе института она же втянула молодого человека в крайне неприятную историю. Талантливым программистом заинтересовался гангстерский клан Чемберлена. По приказу уголовников Егор разработал и блестяще осуществил крупную аферу, перекачав из «Дойче Банка» в офшорную зону около двухсот миллионов марок. С технической точки зрения операция была проведена безупречно, но уголовников пасли полицейские, и всем ее участникам пришлось делать ноги. Скандал получился громкий. К расследованию дела подключились Интерпол, ФСБ и даже разведка. Чемберлену удалось выкрутиться — доказательств его причастности к делу не было, зато рядовые исполнители были обречены. До Егора добрались в Лиссабоне. К счастью, его нашел не Интерпол, не гангстеры, а русская военная разведка. Точнее — Кортес, которому приказали обеспечить возвращение шустрого студента на родину, где его ждал судебный процесс. Но вместо этого Кортес порекомендовал одаренного компьютерщика Сантьяге, и через некоторое время в «Тиградком» появился новый программист, ставший спустя год начальником отдела, затем администратором, а теперь — вице-президентом.

— Рад тебя видеть, старик, чем обязан? — Егор встретил друга у дверей кабинета и крепко пожал ему руку. Такой же высокий, как Кортес, он был гораздо худощавее наемника, производя впечатление юноши. — По делу небось пришел?

— Почти.

— А когда сможем потрепаться просто так? За жизнь? Сто лет тебя не видел. — Егор плюхнулся в огромное кресло. — Мне нужен напарник — в субботу в «Реактивной куропатке» со мной хотят играть шасы.

Егор был одним из лучших игроков Тайного Города в покер.

— А ты все играешь?

— Что делать, старик, что делать? — хитро улыбнулся Бесяев. — Праведную жизнь я начну вести тогда, когда на грешную не останется ни сил, ни денег.

— Ну, тебе это не грозит. — Кортес помолчал. — А кто играет?

— Биджар Хамзи и Карим Томба. Я хотел позвать Бонция, но теперь думаю, что надо сделать человскую пару.

— Договорились.

— Ты серьезно?

— Вполне. Правда, я давно не играл.

— Да мы их задавим авторитетом! — потер руки Егор, затем остановился и задумчиво посмотрел на наемника. — Что-то ты подозрительно покладист, старик? Чего хочешь взамен?

Кортес усмехнулся и вопросительно поднял брови.

— Можешь говорить, — понял его Бесяев, — меня не прослушивают.

В помещениях «Тиградком» слушали всех и всегда, но только не вице-президента, фактически единолично управлявшего компанией.

— Мне нужно проверить всех Богданов в Тайном Городе, — негромко сказал Кортес. — У меня есть только имя и приметы, а найти его надо обязательно.

— Какой-нибудь Великий Дом может санкционировать этот поиск?

Доступ к базе данных можно было осуществить только с согласия Великих Домов.

— Конечно, нет.

— Это я так спросил, на всякий случай. — Егор отвел глаза и хитро улыбнулся. — Знаешь, старик, я не могу тебе помочь, это против правил. — Он рассеянно постучал по клавиатуре, затем включил интерком. — Анжелика, какого черта Кортесу приходят чужие счета? Он один из самых уважаемых клиентов, а мы превратили его базу данных в помойку! Что значит «у него все в порядке»? Куда ты смотришь? Я сейчас тебе сам покажу! — Вице-президент «Тиградком» расстроенно посмотрел на Кортеса. — С этими секретарями одна морока! Ничего нельзя поручить! Попей кофе — я сейчас.

И вышел из кабинета. Кортесу не надо было повторять дважды — как только за Егором закрылась дверь, он прилип к компьютеру, и перед его глазами замелькали фотографии всех Богданов Тайного Города.

Московское полицейское управление.

Москва, улица Петровка,

16 сентября, суббота, 10.48

— Да черт-те что, патрон, дикость какая-то! — Взъерошенный Васькин метался по кабинету словно ошпаренный. — Ну как это могло произойти? Как? Почему?

— Да не баламуть ты! — Шустов в сердцах швырнул в корзину для бумаг пустую бутылку «Святого источника», промахнулся, тихонько выругался, поднялся и положил бутылку в корзину.

Корнилов медленно оглядел расстроенных подчиненных, закурил и поудобнее устроился в кресле:

— Давайте-ка по порядку.

Спокойно и без нервов. Васькин резко остановился около майорского стола.

— Мы допрашивали Павлова в «Вероне»…

— Мы беседовали с Павловым в «Вероне», — оборвал лейтенанта Шустов.

Сергей уселся на стул напротив Корнилова и потер рукой затылок:

— Все оказалось даже лучше, чем мы предполагали. У Павлова был очень серьезный компромат на Нытика.

— Насколько серьезный?

— Лет на пятнадцать, — горько усмехнулся Шустов. — Отмывание денег, неуплата налогов — просто подарок, и Павлов был готов преподнести его нам.

— Сначала он боялся, но мы его переубедили, — встрял Васькин.

— Разумеется, боялся, — подтвердил Шустов, — но очень хотел отомстить. Павлов буквально сочился ненавистью.

— Чего он хотел? — поинтересовался Корнилов, стряхивая пепел.

В принципе сейчас было уже не важно, что хотел получить Павлов в обмен на свою информацию, но Андрей никогда не упускал мелочи.

— Французский паспорт. — Шустов снова почесал затылок. — Я обещал.

— И что?

— Мы договорились, и… он умер. Прямо у нас на руках.

— Отчего?

— Вроде бы сердце. Вскрытие уже делают.

Корнилов докурил сигарету и в гробовой тишине с силой затушил ее в пепельнице.

— Павлов очень боялся?

— В том-то и дело, что нет. — Сергей развел руками. — Понервничал немного в начале разговора, а потом успокоился.

— Даже пошутил насчет Аль Капоне, — добавил Васькин. — Мол, мы можем так же прижать Нытика — за неуплату налогов.

Андрей внимательно посмотрел на молоденького лейтенанта:

— Владик, подними медицинскую карту Павлова, переговори с родными, друзьями, если надо — встреться с его врачом. Я хочу знать, жаловался ли он на здоровье. Был ли у него порок сердца или что-нибудь в этом роде.

— Понял, патрон.

— Сергей, ты займешься… — Корнилов повернулся к своему заместителю, но его прервал телефонный звонок. Майор снял трубку: — Корнилов.

— Кириллыч? Шустов там? — Звонил патологоанатом из полицейского морга.

— Здорово, Степаныч, ты насчет Павлова?

Толстый Шустов подался вперед и буквально навис над столом майора.

— Да, насчет Павлова. Я с ним закончил. — Степаныч выдержал паузу, явно затягиваясь сигаретой, затем продолжил: — Только непонятно, к чему такая спешка. Серега орал как ненормальный: скорее, скорее!

— Павлов умер у него на руках, — объяснил Корнилов, — вот капитан Шустов и размяк. Он ведь тебе не опер из спецназа, а мыслитель, человек впечатлительный.

Сергей фыркнул.

— Ну тогда понятно. — Степаныч снова затянулся сигаретой. — Короче, вскрытием установлено, что смерть Павлова наступила от острой сердечной недостаточности.

— Это все?

— Это то, что я точно напишу в отчете.

— Значит, есть еще что-то?

На этот раз Степаныч молчал дольше.

— Знаешь, Кириллыч, я за двадцать лет в морге такое сердце, как было у этого Павлова, впервые вижу. Оно словно бы разорвано.

— Не понял.

— Ну, как будто бы кто-то взял сердце Павлова в руку и сжал кулак. Сдавил, порвал мышцы. Короче, ощущение такое, что сердце повреждено в результате внешнего воздействия.

— Может, ему делали прямой массаж и перестарались.

— Да никто Павлову прямой массаж не делал, — буркнул Степаныч, — я его сам вскрывал. Корнилов вытащил из пачки сигарету:

— Научное объяснение есть?

— Научное объяснение, Кириллыч, можно придумать для любого явления, — ответил патологоанатом. — Нормального объяснения нет. Поэтому я сейчас налью себе пару капель чистого медицинского спирта, закурю еще одну сигарету и буду долго думать, описывать этот случай в своем заключении или нет. Не хочется на старости лет выглядеть сумасшедшим.

— Не переусердствуй с размышлениями, — хмыкнул Андрей и положил трубку.

— Что он сказал? — не выдержал Васькин. — Сердце?

— Что он не хочет вносить в заключение? — Шустов был более внимателен. — Что там не так?

— Не все сразу. — Майор наконец-то раскурил сигарету. — Сначала расскажите, происходило в «Вороне» что-нибудь странное?

— В каком смысле?

— Во всех. — Корнилов выпустил облако дыма и забросил ноги на стол. — Странные жесты, странные люди, странная еда, в конце концов. Все, что угодно.

Подчиненные переглянулись.

— Перед смертью Павлов повел себя довольно необычно, — подумав, сообщил Васькин. — Мне даже показалось, что он кого-то увидел. Вытаращился в пустоту, голову задрал, а челюсть отвисла.