Вернувшийся к рассвету - Дмитрий Ясный

После замены матраца и установки добытой мебели, ещё более довольные, они уселись со мной рядом. Макс на стул, а Длинный на соседнюю, пустующую, койку.

— Здороваться-то будете, охламоны? И как вы узнали, что я здесь, в больнице?

— Здорово! Так мы к тебе….

— Привет! Мы с Длинным же….

Я поморщился, невольно потрогал закутанный в сотни слоёв бинтов затылок и попросил:

— Парни! Давайте по одному и… — я ещё раз поморщился — и говорите не так громко. Голова болит.

Макс с Длинным быстро переглянулись. Говорить начал Длинный:

— Так я машину же купил, Сова! Помнишь, Влада с техстанции? Вот он и подогнал мне «тачилу»! Цвет «баклажан»! Решетка хром и с полосками на боках!

Я кивнул:

— Поздравляю, тебя Антон! Пробег большой? Капиталку делали?

— Чего?

— Ладно, не заморачивайся, потом объясню. Рассказывай дальше.

— Ага. Ну, вот мы и катались с утра, я с трёх, а Макс со старой работы уволился. В депо пойдёт, сцепщиком. Лидку с Веркой с собой взяли, пляж там, пиво. А вначале к тебе решили заехать.

— Это я предложил, — перебивает рассказ Антона Макс. Длинный смущенно начинает смотреть в сторону и тут же угрожающе насупливает брови, поймав любопытный взгляд лежащего на соседней койке каменщика Фёдора со сложным переломом ключицы.

— Сперва к тебе, а потом пиво и девки. Тема была.

— Была? — Я поднимаю бровь.

— Осталась.

Макс чуть смурнеет.

— Но о ней, Сова, давай потом поговорим, в коридоре или на улице.

— Точно! На улице лучше! Погода классная! А я тебе, Дим, свою машину покажу! Ты же в них разбираешься? Скажешь — ништяк или мне фуфло подогнали. Сзади, вот брянькает чего-то. И мотор так делает — вж-шиш, когда заводишься.

Это снова Длинный. Он мне заговорщицки подмигивает и громко шепчет.

— Я Владу только половину капусты отдал. Так что, если что….

Длинный угрожающе узит глаза и сжимает руки в кулаки. Костяшки у него набиты, большой палец чётко ложится сверху остальных.

— Заниматься не забросил, Антоха?

— Не-а! Ты же сам сказал — с лагеря приедешь, проверять будешь! А мне как-то отжиматься сотню раз не хочется! Лень мне!

Длинный хохочет, Макс улыбается вместе с ним. Я осторожно спускаю ноги на пол и нашариваю ногами тапки:

— Пойдёмте на улицу, — и чуть помедлив, добавляю со скупой улыбкой — широко улыбаться мне очень больно — друзья.

На крыльцо корпуса Сова вышел с двумя перекурами. В коридоре останавливался и у поста дежурной медсестры, пока Макс заговаривал зубы симпатичной врачихе. Та поворчала для важности, но пропустила. Да и попробовала бы не пустить — Макс ей уже свиданку назначил, в кино пригласил. Антон завистливо вздохнул про себя — к Максу бабы липли жутко, хотя сам он был распи…ем редким и постоянно на мели сидел. Куда только деньги девает?

«Но ничё! Счас с машиной и у меня всё в ёлочку с чувихами будет!».

Антон заботливо покосился на Сову. Бледный, башка вся в бинтах, под глазами синячищи здоровенные. Не слабо его тот баклан детдомовский приложил. Пацаньё из его отряда базарило, что толстая врачиха со «скорой помощи» искусственное дыхание Сове делала, и уколов ему поставили кучу. «Может нам не стоило идти на улицу?» — подумал Антон и повторил свою мысль вслух.

— Стоило, Антон. Ради свежего воздуха стоило. А то рядом со мной три, блин, «паровоза» лежат. Через каждые полчаса курить ходят, а когда возвращаются в палату, то дышать совершенно нечем.

— Слушай, так давай я с ними побазарю нормально и они даже одеколониться перед заходом в палату будут!

Сова на секунду задумался, потом кивнул:

— Побазарь. Можешь и пару раз уронить на пол — мне с ними детей не крестить. Достали. И вообще, курить вредно. Сам-то бросил? Пахнет от тебя табаком. Или Макс в машине курил?

Антон замялся, повёл взгляд куда-то в сторону окон корпуса, избегая встречаться глазами с Совой, начал неловко оправдываться:

— Так, это, Димыч, я почти бросил. Пять сигарет в день, не больше, слово даю!

Сова продолжал неодобрительно смотреть и Антон уже был готов и зуб дать, хотя зуб жалко — Сова его заберёт, без разговоров — что бросит курить, но тут его спас Макс, вылетев из дверей с совершенно ошарашенным видом.

— Бля, пацаны! Кипеш! Я с врачихой тереть остался — кино, мороженки, цветочки какие любишь, спрашиваю….. А она мне говорит — ты, Максик, билеты в кино не покупай, а лучше вина купи и приходи ко мне домой, сегодня вечером. И душ прими заранее — у них на Ждановских полях, опять воду горячую отключили. На ночь, типа, у меня останешься. И рукой мне по письке — раз и провела!

Максим сделал короткую паузу и закончил рассказ с выражением какой-то детской обиды на лице:

— А сама доктор и халат у неё белый!

Антон с Совой переглянулись и громко заржали на весь двор. Антон не сдерживаясь, а Сова негромко и морщась. Несмотря на успех у бесчисленных подружек, одноночниц и просто десятков знакомых лиц противоположного пола, Макс обладал по отношению к женщинам редким восторженно-наивным отношением. Спал с каждой, но перед пересыпом обязательно ставил свою очередную пассию на пьедестал, впрочем, потом, не забывая её оттуда снять. Макс неприязненно оглядел Сову с Антоном:

— Чё ржете-то как бегемоты? Врач ведь она! Им за х. й хвататься не положено. Они клятву давали, эту, гирократову! Мне Семён Георгиевич рассказывал. А он, сами в курсе кто — настоящий майор медицинской службы.

Сказано это было с такой уверенностью и категоричностью, что Антон смеяться перестал, но на Сову оглянулся — как тот отреагирует на это заявление надувшегося Максима?

Сова… Сова же молча сошел со ступеней и усевшись на лавку, пристально посмотрел на Макса. Ладонь он держал у рта, по лицу его пробегали какие-то волны, брови складывались домиком, в глазах скакали чёртики, словно он хотел засмеяться, но не мог. Точно! Он еле сдерживал себя.

— Макс! Мне смеяться больно, поэтому огромная просьба у меня к тебе — больше таких вещей не говори, а то помру, блин, от смеха! И тебе будет стыдно! Не клятва Гиппократа это, Макс, а выдуманный приказ маршала Жукова. Хотя…. — Сова ненадолго задумался — и клятва подобная есть. В ней медсестры клянутся не ронять своё достоинство и не унижать свою профессию. Ладно, проехали. Так как вы узнали, что я здесь, в больнице? Вчера вечером ведь всё случилось?

— Так поговорить нам с тобой надо было. О Фредди. Эта жопа с головой на нашу территорию залезла, а Азамат нам через своего Немого передал, что бы сами разбирались.

— Как он залез, Макс? Сам Фредди пришел в наш район и начал в школах жвачками и пакетами торговать?

— Нет. Он сказал, что с Князем перетёр и «Океан» с «Гастрономом» сейчас под ним. Мол, вы «Мальборо» не скупаете на корню и мясо с картошкой прошлогодней из деревень возить не стали. Так что он эти магазины под себя берёт, а мы можем дальше за углом «фирмой» торговать. Он, типа, на это не в претензии.

— А мы разве перестали сигареты скупать? Антон, что за странные дела, это ведь твоя тема? И с деревнями у нас что? Фокин снова запил?

— Ну да. Дим, мы же сигареты сразу на базе берём, на фиг нам в магазине светиться, а Князь не в курсах. Не его тема, не воровская, ему в падлу об этом знать. А Фока уже третью неделю пьёт, как ты в лагерь уехал, так он и запил. Ключи от «газона» потерял, на сутки чуть не загремел, ели отмазали. Да и какой из него шофёр в таком состоянии! — Антон сокрушенно взмахнул рукой — трясёт его всего, как молоток отбойный! И Октябрина, жена его, ему набок нос свернула. Грозилась и машину сжечь, а маме твоей всё рассказать — мол, это ты её мужа на «длинный» рубль заманил, вот он и спивается теперь от шальных денег. Дура-баба она, вполне это сможет.

Макс кивнув, вздохнул, а Длинный снова потерянно махнул рукой.

— Вот мы к тебе и поехали. Сам понимаешь, людей Фредди нагнать недолго, но вот потом базар будет гнилой. Правильно всё надо делать. Решили с тобой посоветоваться. А нам дежурные на воротах говорят, что тебе голову вечером в драке проломили и тебя «скорая» увезла в больницу. Мы и офигели. Стоим, репу чешем — чё делать? А Лидка в медпункте на «Соде» работает, ну и говорит, что ты должен в четвёртом корпусе лежать, в «травме». Типа всех, кто в драке травмы получил, сюда везут. Много их было-то?

Антон ожидающе замолчал. Сова скривил лицо и нехотя буркнул:

— Трое. Но бил один. Сзади. Расслабился я, отвлёкся. Они ударил неожиданно, не успел я среагировать. Но это не важно, отлежусь.

Сова поднялся с лавки, несколько минут невидяще смотрел куда-то в сторону выезда из двора, потом неторопливо, обдумывая каждое слово, сказал:

— С Азаматом о встрече договоритесь. Без посредников. Мне именно с ним один на один нужно поговорить. Где-то через неделю. Фокина в чувство приведите. Будет сопротивляться — морду набейте. Людей Фредди пока не трогайте, об этой теме Азамат сам с Князем будет разговаривать. Князь — честный вор. С нами, барыгами, он базарить не будет, замарает свой нев…но чистый язык, наш смотрящий.