QUINX, или Рассказ Потрошителя - Лоренс Даррел

— Акционерное общество «Найденные сокровища», центральный офис устроим в Женеве, — мечтательно произнес лорд Гален. — А что запишем в пункте «место обнаружения»? Я готов сформулировать документ.

Немец вытащил из-под себя — он сидел на нем — потрепанный чемоданчик, в котором было два важных документа: кадастровая карта с разметкой горных работ и с указанием масштаба, и список владельцев.

Он, будто профессор, читающий лекцию, продолжал давать объяснения, обстоятельно и неторопливо, однако подготовлено все было очень быстро и четко, в английском стиле.

— Я обнаружил, что практически вся интересующая нас территория, находится во владении одной семьи, и я уже с ними договорился. Это крестьяне, сейчас они в трудном положении, и с радостью заключили со мной арендный договор сроком на сто лет. Со своей стороны, я взял на себя юридическое

оформление, получил государственную лицензию и право производить работы на взятой в аренду земле, включая освоение недр. Французские законы вновь входят в силу, вновь утверждаются гражданские законы, а не законы военного времени. Я намекнул, что собираюсь вернуть к жизни римские шахты, так как они не до конца исчерпаны. Это, разумеется, должно привести к увеличению рабочих мест, а это прямая выгода для местной администрации. Шахты. Это, так сказать, наша легенда, не в наших интересах тревожить французское правительство сказками о спрятанных сокровищах, на которые оно непременно предъявит свои права, обложит их налогом. В данный момент я не вижу серьезных причин, которые помешали бы нам извлечь сокровище — частями, если уж на то пошло, — а для прикрытия нанять рабочих, пусть себе трудятся в шахтах. Вы согласны? Лорд Гален был согласен.

— Но ваша пресловутая карта — где она?

— В надежном месте и в любое время к вашим услугам, как только будут выполнены некоторые условия. Главное условие, естественно, оправдательный приговор трибунала, который по ошибке занес меня в черный список. Мое дело будет рассматриваться через два месяца, и к тому времени, надеюсь, лорд Гален сумеет предпринять что-нибудь, чтобы чаша весов склонилась в мою пользу. Я стал жертвой тщеславия и зависти милиции. Им бы очень хотелось опозорить меня, засадить в тюрьму, обезглавить, ведь я много чего знаю об их, так сказать, подвигах в эти страшные для всех нас годы. Как вы понимаете, этим героям есть что скрывать. Однако я думаю, добиться справедливого приговора возможно, тем более, что среди судей есть англичане. Уверен, лорд Гален знаком с ними и может замолвить за меня словечко. Вот на этом листке их фамилии.

Он подал бумагу лорду Галену, и тот с ужасом обнаружил там фамилии нескольких своих друзей; председателем же военного трибунала был один из акционеров его компании! Лорд Гален судорожно сглотнул слюну и похлопал глазами.

— Вы получите карту, как только меня оправдают. А пока, не теряя времени, давайте проработаем все документы и подготовимся к непосредственным действиям.

Смиргел повел их через карьер к входам в пещеры, кое-какие из которых были очень глубокими.

— Нас интересуют, — сказал он, — несколько пещер по левую сторону, к которым можно подойти отсюда. Я отыскал семью хозяев здешних земель, ведь нужно перекрыть подходы к пещерам, насколько это возможно. А то тут со мной приключилась уже одна история… Как-то раз по время грозы пастух завел в пещеру овец, их было примерно сто. Я не успел его предупредить, и овцы заполонили первый коридор. Когда я рассказал ему про мины, бедняга весь побледнел и принялся свистом звать собак, чтобы они вывели овец наружу. А эти твари уже разбрелись по другим коридорам. Мы внутренне уже приготовились к взрыву, мы боялись дышать… Целая вечность прошла, пока последняя овца не покинула пещеру. Мы были спасены! Достаточно было одной овце случайно зацепить провод, и все вокруг взлетело бы на воздух. Конечно же, когда начнется настоящая работа, мы обеспечим жесткие меры безопасности, пока не очистим тут все от мин — во всяком случае, настолько, чтобы можно было спокойно работать.

(Блэнфорд отметил в своем архиве по Улиссу: когда ослепленный циклоп кричит: «Кто там?» — и Улисс, нервничая, отвечает: «Никто», — это же первая дзен-буддистская формулировка в европейском литературном каноне!)

Возвращаясь через оливковые плантации, они обо всем полюбовно договорились, чтобы ничьи интересы не были ущемлены. Смиргел сообщил номер своего телефона, по которому его легко найти, а потом укатил на старом велосипеде, неспешно крутя педали и постепенно сливаясь с ландшафтом.

— Да уж! — произнес принц, приглашая всех выпить, чтобы заодно обсудить со своим партнером сложившуюся ситуацию. — Если у нас получится, это будет нечто уникальное, правда?

— Безусловно! — подтвердил лорд Гален с восторгом, но как-то не очень уверенно.

— Вы используете свои связи и поможете ему? — спросил принц.

Лорд Гален решительно кивнул.

— Если его приговорят к пожизненному заключению, какой нам от этого толк? Ведь тогда он не скажет нам, где карта, разве не так? Его надо держать при себе, вы согласны? Да, хлопот с этим всем будет выше головы. Однако, что и говорить, проект многообещающий, чертовски многообещающий, и нам надо целеустремленно им заниматься.

Он тут же изобразил предельную целеустремленность и стал похож на подслеповатого канюка. Потом опасливо огляделся. Точно такой же взгляд был у стоявшего на его письменном столе бюста Наполеона — той поры, когда император пребывал на острове Святой Елены.

Глава шестая

Возвращение

Как только она увидела его в холле Ту-Герц, стоявшего рядом с вещами, опиравшегося на палку, завернутого в старый, весь перештопанный шотландский плед, ее затопила волна нежности… Его появление всколыхнуло воспоминания об их общей юности, о том лете, которое они провели на волшебных полянах и лугах — в преддверии Рая, прежде чем начался Потоп! И он тоже был очень смущен и не решался заговорить.

— Вы уверены, что хотите поселить меня тут, хотите испортить себе жизнь, слушая мои охи и вздохи? — наконец произнес он.

Однако обнялись они с нежностью, и она заговорила с типично докторской живостью, чтобы скрыть свои чувства.

— Я действительно хочу, чтобы вы были у меня на глазах и под руками, потому что вы начинаете пренебрегать йогой и уж точно вам не делают массаж, необходимый для вашей спины. Во всяком случае, тут у вас будет возможность каждый день плавать, а это очень важно для вашего лечения. Итак, я беру вас под свою опеку.

Ничего более приятного и придумать было нельзя, и он покорно расположился в комнате Ливии, где все еще стоял старый диван Фрейда. Найти место для его скромного гардероба, книг и стопки блокнотов было несложно. И быстро все разложив, он сразу же, забавно покачиваясь на ходу, спустился в кухню — помочь в приготовлении ланча, поскольку должны были приехать принц и лорд Гален после свидания со Смиргелом. И Констанс, и Блэнфорд научились отлично готовить, и это тоже очень сближало. Как ни странно, оба держались с подчеркнутой сдержанностью. Хотя у него уж точно накопилось не меньше сотни вопросов, но он понимал, что сейчас не время и не место, нет, пока ни о чем спрашивать не стоило. Ну а когда приехали гости, принц и лорд Гален, их уединение было нарушено, и беседа, естественно, стала общей.

Принц был очень доволен переговорами со Смиргелом, однако все еще не совсем доверял его bona fides. И поэтому засыпал Констанс вопросами о немце. У лорда Галена сомнений не было, — он целиком проглотил наживку.

— Ну какой у него может быть тайный интерес? — жалобно вопрошал он. — Пора научиться доверять хоть кому-то, а иначе ничего не выйдет. Думаю, он говорил правду, и если мы правильно сыграем, то выиграем!

На этой оптимистичной ноте вся компания принялась за приготовленный Констанс ланч.

— Я прослежу, чтобы вы тоже были в списке акционеров, — сказал принц, обращаясь к Констанс, — хотя бы ради этого вашего жаркого, boeuf gardien.

Весь вчерашний день принц провел на городской ярмарке, которую устраивают раз в полгода, и был полон дурных предчувствий. В том числе из-за ярко-красных надписей на церковных стенах. Это говорило о том, что в Авиньоне появились чужаки. Сюда прибыли первые американские туристы!

Власть бритоголовым!

Да! Да!

Безумие правит миром!

Да!

Смерть всем!

Да! Да!

Итак, новый мир начинал предъявлять свои притязания на будущее. Принц лишь недоуменно пожал плечами, но потом по спине его пробежал холодок, когда он увидел, что благословенный край наводнен представителями американского индустриального этоса.[134] Ближе к дому, но не менее удручающим было появление представителя английского Тайнсайда,[135] у которого хотя бы хватило черного юмора, чтобы приправить им свой спектакль. Молодой человек, которого звали Сакатумбо Смит, сидел перед занавесом с нарисованной на нем сценой из цирковой жизни: дантист в медицинском халате насильно удаляет зуб молодой даме в кринолине. Толстяк Смит нарисовал черной тушью круги вокруг глаз, что-то вроде очков кобры, и лицо у него было как будто опухшее от слез, словно он проплакал всю ночь. Когда он молчал, то держал во рту большой палец, так сказать, закрывал себя на замок. Но время он времени он «снимал замок», вытаскивая палец, выкрикивал куплет песни, потом опять запихивал палец в рот и погружался в состояние отчаяния и мрака. Блэнфорду было интересно смотреть на него, как на некую диковину, и он не ушел до конца представления. В последнем акте Смит энергично исполнил классический стишок острых на язык кокни: