Самоход. «Прощай, Родина!» - Юрий Корчевский

Винтовки погрузили в грузовик, штрафников вернули в барак. После траншей здесь было тепло и безопасно, можно было выспаться на нарах. Бросать в бой оставшийся от батальона взвод было бесполезно и бессмысленно – сил мало, но почти каждый день с маршевыми ротами и просто группами прибывали осужденные. Батальон быстро пополнялся.

Первоначально новички пребывали в шоке – слишком быстр и разителен был переход от командира роты, полка, дивизиона или батареи к бесправному осужденному, а ныне – штрафнику, если откровенно – смертнику. И провинность многих была невелика. За серьезные проступки, вроде трусости в бою или дезертирства, просто расстреливали, зачастую – перед строем своих сослуживцев. Целью трибуналов и штрафных рот было запугать людей, запрессовать жесткой рукой государственной машины. Зачастую с пленными немцами обращались лучше – хотя бы в плане питания.

Как только батальон пополнился до штатной численности, штрафников снова погрузили в грузовики. Фронт, как Молох, требовал новых жертв, и штрафники были самыми бесправными. Их посылали на самые опасные, порой неприступные позиции немцев, до того безуспешно атакованные обычной пехотой. У штрафника же путь один – только вперед. Залег под огнем или, хуже того, назад попятился – пулю от своих в затылок получишь.

На место приехали в сумерках. Комбат выстроил штрафников.

– Буду краток. В километре отсюда – село Сергеевка. Его штурмовали несколько дней, но безуспешно. Вам предстоит ночной бой. Раздать оружие!

Штрафники подходили к замыкающему колонну грузовику с оружием и патронами, получали винтовки.

Виктор держался рядом с капитаном Котельниковым. Командир опытный, у него есть чему поучиться. Кто такой Виктор? Наводчик пушки, окончивший краткосрочные курсы. А капитан – кадровый офицер, училище полноправное окончил, академию. Виктор чувствовал себя рядом с ним учеником и хотел стать похожим на него. Котельников замечал мелочи, на которые другие не обращали внимания, и умел делать выводы на основе этих мелочей – качество, нечасто встречающееся у людей.

Между собой штрафники решили, что в атаку пойдут молча, без стрельбы и криков «ура» – так больше шансов, что немцы их не сразу обнаружат в темноте и огонь откроют с опозданием. Тогда штрафники смогут подобраться к траншеям врага ближе и с меньшими потерями.

Отдали приказ, и штрафники побежали.

Немцы, как всегда, периодически пускали осветительные ракеты, но пока их мертвенный свет не дотягивал до штрафников. Однако когда атакующие пробежали половину нейтралки, немцы их обнаружили, и дежурные пулеметные расчеты открыли огонь. Появились первые убитые и раненые. Но штрафники упорно бежали вперед.

Виктор бежал рядом с капитаном.

– Давай правее! – закричал Котельников. Прямо перед ними бил немецкий пулемет – в темноте были хорошо видны вспышки его выстрелов.

Огонь с немецкой стороны усиливался. На ночь в траншеях оставались дежурные расчеты пулеметов и ракетчики.

С началом стрельбы из блиндажей прибежала пехота, и вот уже весь передний край немцев обозначил себя вспышками выстрелов.

Но был один участок траншеи, метров пятьдесят шириной, где вспышек выстрелов не было видно.

– Туда! – показал Виктор.

– Нельзя! Там какая-то ловушка! – крикнул на бегу капитан. – Наверное, минное поле!

Но капитан ошибся. Некоторые штрафники тоже увидели этот участок и побежали туда. Когда дистанция сократилась до броска гранаты, из траншеи на атакующих сразу из нескольких точек рванулись струи огня. Огнеметчики!

Виктор уже видел огнеметный танк, но с применением ручных огнеметов столкнулся впервые. Огнеметная смесь попадала на одежду штрафников, на открытые участки тела и горела. Люди катались по снегу, пытаясь сбить пламя, но не могли. Кто сообразил, сбросили горящие шинели, ватники, шапки, оставшись на морозе раздетыми, а из траншеи с противным ревущим звуком рвались новые струи огня.

Уцелевшие штрафники в панике побежали назад.

Откуда-то из центра села стали бить минометы. Мины упали с перелетом. Потом еще залп – разрывы уже ближе.

Батарея прекратила стрельбу, боясь угодить по своим – русские были слишком близко к траншее.

Немногим из батальона удалось добежать, и сразу завязалась рукопашная.

Темно, и в этой темноте кололи штыками и били прикладами. Слышались крики на русском и немецком языках, стоны, раздавались выстрелы.

И немцы не выдержали. Те, кто уцелел, побежали к селу – избы-то были совсем рядом, в сотне метров.

Со стороны села Сергеевка, которое занимали немцы, не прозвучало ни одного выстрела – попробуй разбери в темноте, где свои, а где чужие.

Штрафники сразу стали обыскивать блиндажи и окопы. Кто искал оружие – автоматы, пулеметы, а кто – харчи и выпивку. Взводного при них не было: либо убит, либо залег на нейтралке, выжидая, чем закончится бой.

Капитан, видя это, закричал:

– Штрафники, ко мне!

Собрались человек десять-двенадцать.

– Надо брать село. Хотя бы небольшой участок захватим – три-четыре избы. Укрепятся немцы в селе – сложно будет выбить их оттуда, большой кровью умоемся.

Долго объяснять не надо было, все штрафники в прошлом – командиры и понимали, что ворваться в село на плечах отступающего противника, значит – облегчить выполнение поставленной задачи.

– Бежим!

Штрафники похватали у убитых немцев оружие – автоматы, пулемет нашелся один – и кинулись к селу.

Бежали молча.

Без потерь удалось добраться до первой избы, и штрафники рассыпались среди построек. Кто побежал к сараю, кто – к ближайшей избе. Если здесь немцы, надо очистить от них, иначе в спину ударят.

Прибежала еще одна группа штрафников, человек пять-шесть. Они кинулись к соседней усадьбе, однако оттуда открыли огонь.

Остро не хватало гранат. Закинули бы по гранате в окно – и можно штурмовать.

Один из штрафников кинулся назад, к траншее.

– Зря он, взводный пристрелит.

Но убежавший вскоре вернулся – из-за его пояса торчали ручки немецких гранат. Видимо, собрал у немцев или нашел в блиндаже.

Соседнюю усадьбу забросали гранатами.

Едва прозвучали взрывы, штрафники открыли автоматный огонь и ворвались в избу через сорванную взрывом дверь.

Убитых немцев было четверо, один из них – в форме артиллериста.

Капитан сразу показал на него.

– Пушки в селе есть – вот бы захватить одну.

По одному или мелкими группками бежали от траншеи штрафники к занятым избам. Кто-то уже успел выпить – попахивало спиртным. Они кинулись штурмовать еще одну, соседнюю избу, но в ней никого не было.

Так они заняли пять изб подряд. Сейчас бы дальше продвинуться, но сил удержать захваченное не осталось. Мало захватить, занять, выбить противника, главное – не сдать захваченное снова. Только штрафников мало и оружия и патронов не хватает. Рассветет, немцы ситуацию просчитают и даже в атаку пехоту не бросят, просто накроют село минометным огнем.

В избе при капитане осталось пять человек.

– Надо посыльного в штрафбат. Пусть подкрепление присылают, иначе все жертвы будут напрасны. Успеют до утра людей прислать – удержимся, а то и новые избы возьмем. Запоздают – всем нам хана будет.

Вызвался один из штрафников:

– Выгоню всех, кто в траншее застрял, – и в штрафбат.

Дело рискованное, по возвращавшимся в тыл стреляли без предупреждения – не имел права штрафник вернуться с поля боя без приказа.

Доброволец ушел, а через полчаса к избам пришла группа штрафников и заняла пустые избы. Теперь успех зависел от того, сможет ли доброволец убедить комбата прислать подкрепление. Да и до штрафбата еще добраться целым надо.

Тем не менее к рассвету доброволец вернулся и привел с собой небольшую группу – около взвода – подмоги. Невелика помощь. Капитан явно рассчитывал, что комбат свяжется с командованием и на подмогу приведут обычное воинское подразделение, а еще лучше – роту пехоты и пару станковых пулеметов. Несколько радовало то, что подошедшее подкрепление доставило сухой паек – хлеб и рыбные консервы. Правда, и хлеб, и консервы были замерзшими, и пока их не разогреешь на костре, откусить или порезать невозможно.

Все село было из одной длинной улицы, и штрафники захватили избы едва ли не в центре, практически расчленив немцев на две группы. Но войска у немцев насыщены радиосвязью, и обмениваться информацией обе группы могли – как и координировать свои действия.

Штрафникам пришлось хуже. Вполне вероятно было, что немцы попытаются напасть с двух сторон, а в том, что они попробуют отбить утраченное, не сомневался никто.

С рассветом несколько штрафников отправились в покинутые траншеи искать оружие. Брали все – автоматы, винтовки, патроны, гранаты. Они понимали, что если немцы выдавят их из изб, то в открытом поле перестреляют. Удержаться в избах значило для них уцелеть.

Утром немцы предприняли разведку боем. Вдоль улиц осторожно шла небольшая – с пехотное отделение – группа. Они перебегали от избы к избе.