Грехи купидона - Рейвен Кеннеди

– Злюсь? – тихо спрашивает он, заставляя меня покрыться холодным потом. Он качает головой. – Нет. Я не злюсь. Я, твою мать, в ярости. – Он обхватывает мои запястья одной рукой, а затем поднимает другую, чтобы собрать мои волосы в кулак. – Но я никогда, черт побери, не причиню тебе вреда.

И тут его губы прижимаются к моим.

На одном дыхании тошнотворное напряжение превращается в яростный голод. Я чувствую напряжение в его теле, когда его рука движется к моей талии, и запускаю пальцы в волосы Эверта. Это не поцелуй. Это отчаянное прикосновение, убеждающее его, что я настоящая. Что я его.

И я его. Так же, как и он мой. О чем я незамедлительно напоминаю ему, прикусывая нижнюю губу и царапая шею.

Он стонет, и этот звук посылает молнию в мое нутро, воспламеняя меня. Из горла вырывается просящий стон, и я прижимаюсь к Эверту бедрами, чувствуя, как его твердый член упирается в меня. Он нужен мне так сильно, что это причиняет боль.

Без предупреждения Эверт поднимает меня, прижимает к стене домика и задирает платье до бедер. Он перекидывает мою правую ногу через свое предплечье, стягивает с меня трусики, и прежде чем я успеваю предугадать что-либо, вытаскивает свой член и входит в меня.

Я ударяюсь головой о деревянную стену домика, а Эверт губами перемещается вниз, чтобы целовать и лизать мою шею, пока его хвост обвивает мою талию. Мне даже не важно, что мы на улице и кто-то может пройти мимо. Каждый раз, когда Эверт выходит и снова входит в меня, восхитительный огонь внутри разгорается все сильнее.

– Быстрее, – тороплю его я, и он входит в меня все сильнее и сильнее, так что я слышу только стук своего тела о деревянную стену.

– Посмотри на меня, – приказывает он, и я опускаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я запрещаю тебе оставлять меня вот так еще хоть когда-нибудь.

Я тяжело сглатываю.

– Прости.

– Никаких извинений, – он произносит это с каждым толчком. – Только. Твое. Обещание.

Я прикусываю губу от удовольствия, когда он так глубоко проникает в меня.

– Я больше не оставлю тебя, – выдыхаю я.

Он замирает внутри меня, и наши дыхания смешиваются. Когда я замечаю блеск в его глазах, мое сердце разрывается. Я причинила ему боль. Сильную. Он просил меня не уходить, а я все равно ушла, думая, что все будет хорошо, что это всего лишь на пару дней. В итоге меня не было почти месяц, и по выражению его лица я вижу, что это ранило его так, как я и не предполагала.

Я подношу руку к его щеке и поглаживаю, чувствуя, что у него на челюсти появилась щетина.

– Я здесь. Я дома, – мягко говорю я.

– Я так чертовски зол на тебя, Чесака, – признается он.

– Я знаю. Но я тебя больше не оставлю.

– Насчет этого ты чертовски права.

Он снова целует меня в губы, и я отдаю ему все, что у меня есть, когда он возобновляет толчки. Мне так сильно хочется кончить, что я вся дрожу от боли.

– Эверт, – умоляю я.

Он тянется вниз к моей промежности, но вместо того, чтобы прикоснуться ко мне там, где я хочу, он просто проводит пальцем по моей влажности, а затем засовывает палец в рот.

– Мм, – говорит он, изогнув губы.

Я пытаюсь потянуться вниз, чтобы прикоснуться к себе, но он заводит мои руки мне за голову. Я протестующе мычу, его толчки становятся все грубее и чаще, заставляя стонать от восхитительного удовольствия. Но прежде чем оно успевает развиться до предела, я чувствую, как его разряд выплескивается внутрь меня. Эверт делает последний толчок, прежде чем выйти и поставить меня на ноги.

Я таращусь на него, пока он приводит себя в порядок.

– Что это, черт возьми, было? Ты не дал мне кончить!

Эверт поднимает черную бровь.

– Только хорошие девочки получают оргазм, Чесака. Ты это знаешь.

Я пораженно открываю рот, а он только ухмыляется, заканчивая завязывать штаны, а затем бросает мне платок. Я не ловлю его, и он падает на землю у моих ног.

Когда Эверт разворачивается, я топаю ногой.

– Эверт, вернись сюда сейчас же и доставь мне оргазм!

Конечно, в этот момент мимо проходит толпа повстанцев. Четыре мужские головы тут же поворачиваются в мою сторону, я пищу и шагаю за Эверта, чтобы умереть от стыда, закрывшись от посторонних глаз генфином, как щитом.

– Продолжайте идти, ублюдки, – рычит Эверт.

Когда они уходят, я щипаю Эверта за нижнюю часть руки, достаточно сильно, чтобы он вздрогнул.

– Придурок, – шиплю я на него.

Он поворачивается и смотрит на меня сверху вниз.

– Я чувствую запах твоего желания, – говорит он, наклоняясь ближе. Все мое тело снова вздрагивает, словно просящая собака, готовая получить кость. У меня уже есть эта чертова кость. Что мне нужно, так это дополнительные ласки. – Я чувствую, как сильно ты меня хочешь.

Я упрямо задираю подбородок.

– Не хочу.

Еще как хочу.

Глаза Эверта искрятся весельем. Он вдыхает, а затем выдыхает горячее дыхание прямо мне в лицо. И оно розовое. Розовое! Его дыхание на сто процентов розовое, как жвачка.

Я возмущенно хватаю ртом воздух и пытаюсь увернуться, но уже слишком поздно. Огонь Страсти проникает прямо в мою душу и мгновенно делает меня еще более влажной. Прежде чем я успеваю остановить себя, изо рта вырывается безумный стон, и глаза расширяются от шока.

– У тебя Дыхание Страсти? – вскрикиваю я.

Эверт выпрямляется и ухмыляется, как кот, которому достались чертовы сливки. Кстати, достались.

– Ага, – говорит он. – Расплата будет жестокой, Чесака. За все те разы, когда ты переполняла меня Страстью. Да, тебе все вернется.

Отлично. Война Дыханием Страсти была забавной, только пока он не мог сделать со мной в ответ то же самое. И, святые угодники, эта Страсть – не шутка. Мой персиковый пирожок, типа, совсем уже готов к запеканию в духовке, если вы понимаете, о чем я.

Я тяжело сглатываю и стараюсь не наброситься на него.

– Это… невежливо, – хриплю я.

Эверт разглядывает меня.

– Что ты сейчас чувствуешь, Чесака? Как отчаянно ты хочешь меня? Да, именно это я чувствовал каждую секунду, пока тебя не было.

Он наклоняется и дразнит меня, проводя носом под ухом.

Когда я чувствую, как его горячий язык соприкасается с моей кожей, я почти кончаю. Я прижимаюсь к нему, надеясь, что он забудет об этом дурацком наказании, но, прежде чем я придумываю способ соблазнить его, он рычит мне в ухо:

– Ты