Год Героя - Александр Важин

Алексей жестом подозвал к себе мальчишку. Несколько секунд тот помедлил, решая, что же лучше: убежать или подойти. Потом всё-таки подошел.

— Дай посмотреть свое оружие, — сказал Алексей.

Парень молча протянул свою палку.

— Зовут как?

— Явором. Научи меня драться руками и мечом. — На лице парнишки была написана непоколебимая решимость.

Алексей не ответил, крутя в руках корявый кусок дерева, который лишь с большой фантазией можно было назвать мечом. «Местный бокен», — усмехнулся он про себя.

— Тебя что, больше некому учить? — спросил он парня.

— Есть. Старейшина мне уже показывал, как биться на мечах. Но скоро я вырасту, — у парня был очень серьезный и деловой вид, — и стану воем. Я хочу заниматься с тобой.

Алексей уже знал, что тех, самых крепких мальчишек, которые станут воями, готовили к этому постепенно, начиная с десяти лет. Этому парню было уже побольше годков и если он еще не проходил воинскую науку, значит, он не был достаточно крепким для будущей профессии воя.

— Явор, я не научу тебя тому, чему могут научить ваши воины. Я плохо езжу на коне, не могу управляться с вашими мечами, да и лук я толком натянуть не могу.

— Зато ты здорово дерешься. Я тоже так хочу, — уперся мальчишка.

Алексей вернул Явору его бокен. Ему не очень хотелось возиться с мальчишкой, к тому же он не считал себя хорошим педагогом.

— Обратись лучше к Ратибору. Может, возьмет тебя на заставу юнгой. А сейчас иди себе. И не мешай. — Алексей постарался напустить на себя грозный и свирепый вид.

Явор обиженно засопел и ушел.

Но на следующий день появился снова. И пытался издалека повторять движения Пришлого. Алексей же старался не обращать внимания на упрямого мальчишку. Катана становилась всё более и более привычной в руках, в движениях тела появлялось всё больше уверенности.

Всё же настойчивость Явора принесла свои плоды. И когда первый мороз в конце ноября покрыл утром лужи тонкой прозрачной коркой, Алексей пригласил мальчика упражняться вместе с ним.

Начали они с того, что пробежались несколько кругов вокруг внешней ограды Турача. На странности Пришлого олавичи уже не обращали внимания, хотя за глаза шептались, что, мол, сумасшедший. Нечем ему заняться, вот и бегает да руками машет. Иногда у кого-нибудь всплывала широкая улыбка, мол, чем бы дитя ни тешилось. И когда юный олавич присоединился к Алексею, то какое-то время среди местных сплетников ходили разговоры о плохом влиянии чужака на подрастающее поколение. Впрочем, Алексею никто ничего так и не сказал.

После пробежки Алексей с Явором отошли подальше в замерзающее поле.

— Значит, так, — менторским тоном начал Алексей. — С сегодняшнего дня ты будешь тренироваться весь день, с утра до вечера. — После этой фразы Алексей вдруг громко расхохотался. Пока он смеялся сам над собой, юный олавич исподлобья смотрел на Пришлого и не понимал, чем вызвано такое веселье.

Далее Алексей продолжил не таким серьезным тоном.

— Явор, со мной или без меня, во время занятий, работы, отдыха и даже еды ты должен постигать возможности собственного тела. Даже когда ты ложку подносишь ко рту, ты можешь изучать движение сего предмета. Но к этому мы вернемся попозже. А сейчас будем учиться падать и кувыркаться.

Неделю они по утрам занимались вместе. Алексей с помощью местного столяра выстрогал парочку бокенов, один из которых торжественно вручил своему «ученику», от чего тот прямо-таки просиял от гордости.

Явор оказался смышленым парнем и быстро усваивал всё, что Алексей ему показывал.

В последний день осени жители Турача во главе с Будивоем вышли на берег Лотвы. Жрец одну за другой бросил в воду пять веточек из священной рощи, пропел несколько песен, обращаясь к богам. Река в этот день тихо и плавно несла свои воды на север.

— Зима в этом году будет не очень холодной и малоснежной, — объявил Будивой общине.

Вечером Алексей, который решил до наступления сильных морозов немного изучить эту страну, где он волею… чего? кого?.. оказался, зашел в жилище жреца.

Будивой сидел у очага, вытянув руки к огню. Алексей сел рядом. Несколько минут они сидели молча.

— Будивой, есть ли поблизости горы, с которых можно осмотреть окрестности?

— Уйти хочешь? — не оборачиваясь, спросил жрец.

— Я хочу лучше узнать ваш мир. Может, я вернусь. А может, и нет.

— Ты волен выбирать. — Жрец смотрел на пляшущее пламя в очаге. — Ближайшие горы — Синеритские. По направлению к столице, километрах в пятидесяти отсюда, находятся две небольшие горные гряды. — Будивой задумался. — Но если тебе нужны действительно высокие горы, то тебе нужно направляться в Товард. Тебе следует ехать на восток по стране олавичей. Потом свернуть на юг. Пересечь Монгские степи. За ним начинаются предгорья Товардских гор. Где-то там рожается наш Удол и Элва браннов. Самое опасное — пересечь степи. Хотя сейчас монги собираются на свои зимние стоянки. Так что более или менее безопасно сейчас в Степи.

Они снова сидели молча. Наконец Алексей встал.

— Я прогуляюсь к горам. Спасибо тебе, Будивой, за всё.

— Пусть Вервес сопутствует твоей стезе, — всё так же не оборачиваясь благословил жрец.

Утром Алексей встал еще затемно и начал собираться. Теплая одежда, запас еды, кой-какие мелочи в дорогу — вот, пожалуй, и всё.

Он отдал молчащей Снеше оставшиеся деньги, оставив себе совсем немного на дорогу.

— Поеду я. Может, еще вернусь. Спасибо за всё.

— Пусть боги тебя оберегают. Возвращайся, — тихо пожелала женщина.

Алексей взял мешок с едой и теплыми одеялами и вышел во двор.

Когда он седлал Малышку, прибежал Явор.

— А куда ты едешь? А мы будем сегодня заниматься? А я вчера уже тридцать раз отжался, — затараторил мальчишка.

— Явор, я уезжаю. Может, насовсем.

— А как же я? — Голос мальчика растерянно и обиженно дрожал. — Возьми меня с собой…

Алексей успел привязаться к смышленому маленькому олавичу и долго не мог подобрать подходящие слова.

— Явор, я думаю, что через какое-то время вернусь. Но это не имеет значения. Ты вырастешь и станешь великим воином, защитником родных земель. Главное, помни — тренируя тело, ты также должен тренировать чувства и разум. Знай — сила, это, конечно, хорошо, но она не всегда является решающей. Даже в поединке. Так что учись больше работать головой, чем кулаками. Работай, — похлопал Алексей маленького олавича по плечу.

Седло тоскливо заскрипело, когда Алексей взобрался на лошадь. Неспешным шагом Малышка двинулась к воротам. Спиной Алексей ощущал, что ему вослед смотрят две пары глаз: одна тринадцатилетнего подростка, в которой притаилась обида; и вторая, женская, подернутая дымкой печали и несбывшихся надежд.