Хочу бабу на роликах ! - Екатерина Вильмонт

Спросить, кто это такая и что все это значит? А что толку? Глеб будет с честными глазами уверять меня, что это просто пробы к фильму или что-то еще, сугубо профессиональное, мне захочется ему верить, и я же буду чувствовать себя виноватой... Нет, к чертовой матери! Я порвала фотографии на мелкие кусочки и выкинула обрывки в мусоропровод. Но предварительно разглядела красотку. Она и вправду была хороша - лет двадцати двух от силы, яркая, красивая. Может, это она сама и прислала, - так сказать, для сведения? Многие дамы такое практикуют. Но мне плевать. Ну даже и оступился Глеб, плоть слаба, как говорится, а у него сейчас от свалившейся известности уж точно голова кругом пошла. Что ж, значит, надо это пережить как болезнь. Если он меня любит, перебесится, никуда не денется, а если уже не любит... Но об этом думать не хотелось, слишком больно, просто непереносимо. Он даже не спросил, что мне сказала бабка, снова мелькнула мысль. Но я ее отогнала. Наверное, он все понял и просто не хочет бередить мне душу этими печальными разговорами. Решено, я ничего ему про эти фотографии говорить не стану, я все перенесу, я ведь люблю его, а за любовь надо бороться... С какой стати мне отдавать его первой попавшейся вешалке? Ничего, Саша, ничего, никуда он от тебя не денется. Вот заболят у него глаза или живот, куда он пойдет? К вешалке?

Как бы не так! Перед такими длинноногими красотками надо выглядеть стопроцентным секс-символом, тут не разноешься, не станешь рассказывать, что у тебя от макарон живот пучит или в сырую погоду ломит левую ногу... С этим он даже к маме своей не пойдет, она его так занудит, что он от нее через четверть часа смоется... Боже ты мой, о чем я думаю?

Что ж, я теперь гожусь только на роль грелки и клизмы? Ну уж нет, Глеб Евгеньевич, так дело не пойдет!

Мне надо учиться существовать отдельно. Самостоятельно. Думать о себе. И начать работать. Да, а ведь Уля мне так и не позвонила. Ничего, я ей сейчас напомню.

- Уля, ты забыла про мою редакторскую карьеру?

- Ничего я не забыла, просто Анюты сейчас нет, она в отпуске, как я и думала. Вернется через две недели. Наберись терпения! А пока для тренировки пойди купи первую попавшуюся книжонку, какой-нибудь детективчик и попробуй его отредактировать.

- Зачем?

- Говорю же русским языком - для тренировки.

Возьми карандашик или ручку и на полях делай пометочки, вноси исправления, ну и все такое. Сама знаешь, как это делается, все-таки три курса театроведческого не могли пройти даром, правда?

- Ладно, попробую.

- А что это у тебя такой понурый голос?

- Я расстроилась, что твоей Анюты нет в городе.

- И только?

- Конечно, что же еще?

- Ну мало ли...

- Нет-нет, все в порядке.

- Что ты делаешь сейчас?

- Собираюсь готовить мясо с баклажанами.

- Дело хорошее, ничего не скажешь. Для любимого мужа?

- Конечно, не для себя же.

- Ну-ну, валяй. Все, Сашка, я убегаю, дела ждут!

- К Сигизмундычу бежишь?

- Если бы! Но по его заданию, так сказать!

- Тебя это греет?

- Как ни странно, да, - засмеялась Ульяша как-то удивительно молодо. Я ей даже позавидовала. - Между прочим, послезавтра я уеду дней на десять в Киев, - сообщила Ульяша, отсмеявшись. - Что тебе привезти?

- Конский зуб, - не моргнув глазом, ответила я.

- Сашка, это дурная привычка - семечки лузгать.

- Ну я же не всякие люблю, а именно конский зуб!

- Ладно, так и быть. И откуда у тебя такие плебейские вкусы? Но где-то я тебя понимаю. Жаренный с солью конский зуб - это вещь! Помнишь, как Андрею на пятидесятилетие кто-то прислал из Одессы мешок конского зуба, а Марина негодовала, потому что все гости ничего не ели, а только семечки лузгали?

- Еще бы не помнить!

- Сашка, мне не нравится твой голос! Что стряслось?

- Ничего, Улечка, правда, ничего! Ой, у меня сейчас баклажаны подгорят, - поспешила я завершить разговор, на самом деле я даже еще не вынула мясо из сумки. Моя трудовая деятельность откладывается.

Значит, надо как-то жить пока. Решено, я никому ни звука не скажу об этих чертовых фотографиях. На них не было ничего, что может служить поводом для ревности, в конце концов, мой муж актер... А если эта сучка сама прислала снимки, чтобы я начала скандалами выживать Глеба из дому, то не дождется, шиш ей! И я энергично взялась за готовку. Мясо получилось пальчики оближешь. Я и не заметила, как слопала целую тарелку. Давно у меня такого аппетита не было, наверное на нервной почве... Стоп, Сашка, только не начинай лечить горе жратвой. Это пагубный путь. Многие женщины глушат свои любовные драмы калориями, и ни одну еще это не привело к успеху. А мне нужен, мне просто необходим успех, жизненно необходим... И ты надеешься достичь успеха на ниве редактирования чужих рукописей? - спросила я сама себя. Но ответа у меня не было. Была только растерянность и боль. Я поскорее ушла с кухни, но у меня так сосало под ложечкой, что я побежала назад и очистила себе две молодые морковки. От них по крайней мере не разжиреешь.

На другой день в ящике обнаружился еще один конверт. Там было только два снимка. Зато каких!

Глеб и та самая вешалка в постели! На одном они спят обнявшись, правда под простыней, а на другом... Глеб сидит на кровати, держа вешалку в объятиях, она совершенно голая, и он, по-видимому, тоже. И выглядит все это исключительно красиво.

Так, действия вполне целенаправленные. И никаких комментариев. Ну, на мой лично взгляд, эта девка не должна особенно вдохновлять Глеба, слишком тоща.

Все-таки что-то тут не так. Наверное, это съемки.

Больно уж кровать роскошная, да и вообще... В жизни секс выглядит совсем не так красиво, как на экране. И девка явно демонстрирует себя не любовнику, а зрителю. Интересно, что это за съемки? И кто эта девка? Но боже мой, до чего красив Глеб!

Наверное, мало найдется женщин, которые останутся равнодушными, видя такого мужика. Знали бы они, каких трудов мне стоило сохранить его в форме, не позволить распуститься, не дать махнуть на себя рукой... Помню, как в минуты полного его отчаяния от невостребованности, я наткнулась на старый журнал "Театр" с рецензией на выступление в зале Чайковского ленинградского артиста Владимира Рецептера. Он один играл "Гамлета"! Моноспектакль. Я кинулась к Ульяше, помнит ли она. Она помнила прекрасно, много мне об этом рассказала, оказывается, она тогда страшно увлекалась Рецептером, бегала на все его московские выступления. И я сказала Глебу:

- Послушай, я знаю, что надо делать!

- Вешаться? По-моему, оптимальный выход.

- Глеб, прекрати. Я все придумала! Ты сделаешь моноспектакль.

- Кому он, на хер, нужен?

- Тебе, черт бы тебя взял. Ты подготовишь моноспектакль "Гамлет", как когда-то Рецептер!

- Кому сейчас, на хер, нужен "Гамлет"?

- Глеб, послушай меня! Надо всегда верить в свои силы!

- Это все благоглупости, Санька! Верить в свои силы! Я-то в них верю, а больше никто...

- Не правда! Я верю, и еще многие, просто твой момент еще не настал...

- Уже не настал! И никогда не настанет. Чего уж там, не повезло тебе со мной. И актер я никудышный, и бизнесмен говенный.

- Глеб, не распускайся, бога ради! Ты прекрасный актер! Твой момент настанет, но ты должен быть к этому готов. Я умоляю тебя, давай подготовь "Гамлета".

- Легко сказать!

- И сделать тоже можно, у тебя есть для этого все.

Внешность, голос, а главное - талант, большой талант! Я прочла эту статью, меня как что-то стукнуло - это для Глеба! Прочти, я уверена, у тебя все получится!

- Какой это год?

- Шестьдесят пятый.

- Ну это бред, то, что годилось в шестьдесят пятом, совершенно не годится сейчас, ерунда.

- Шекспир всегда годится. И ты сделаешь это так, как надо сейчас...

- Сейчас это не надо! Никому не надо! Ну, допустим, я сделаю - что еще не факт, но ведь я не писатель, который в стол пишет, мне публика нужна!

- Найдем публику, главное - такой спектакль стоит копейки... Может, удастся показать в твоем театре, или в Доме актера, или где-нибудь в провинции, наконец... Глеб, пожалуйста, подумай!

- И что я, по-твоему, Офелию должен играть? И самого себя в монастырь выпроваживать?

- Глеб, ты же понимаешь, это все одолимо. Конечно, играть Офелию ты не будешь, это должен быть просто намек...

Я все-таки настояла на своем, я добыла для него текст со всеми сокращениями, по которому играл Рецептер, и Глеб взялся за дело. Мало-помалу он втянулся и через три месяца адовой работы показал "Гамлета" своему педагогу. Она очень высоко его оценила, сделала ряд чрезвычайно ценных замечаний и всеми правдами и не правдами устроила показ в Доме актера. Успех был полный, и после этого Глеба изредка начали приглашать на съемки - одним словом, заметили... Господи, сколько ночей мы с ним бились над Шекспиром. Я знала "Гамлета" наизусть и подавала ему реплики, читала за Офелию и Гертруду, пока он полностью не вызубрил текст...

К сожалению, долго играть этот спектакль ему не довелось, нужен был спонсор, а его не находилось.