Торнсайдские хроники - Ольга Куно

Недовольства новыми порядками временами подталкивали к действию если не одиночек, то толпу, однако действия эти пресекались на корню, не без помощи отряда, который привёз с собой новый барон ван Дрейк.

В таком контексте мне оставалось только радоваться, что я не работаю в разделе новостей. При столь насыщенной городской жизни информация о том, что на псарне у сэра Ричарда Вэлли была выведена новая порода гончих, смотрелась весьма убого. Однако более злободневных репортажей Фред не пропускал, и это был тот редкий случай, когда я была с ним полностью согласна.

Тем не менее до нас, газетчиков, волна перемен не докатиться в любом случае не могла. Мои коллеги чаще, чем прежде, оказывались теперь в охранном отделении и в КПЗ. Люк за последние десять дней умудрился угодить на беседу в охранке дважды.

Единственным позитивным моментом во всей этой истории казалось то, что, насколько я могла судить, граф начисто забыл о моём существовании и о своей блажи. Впрочем, одно происшествие заставило меня изменить мнение на этот счёт.

По вторникам и пятницам на рыночной площади устраивалась весьма оживлённая ярмарка. Здесь можно было приобрести больше товаров и по более низким ценам, чем в обычные дни. Попутно можно было слегка развеяться, окунувшись в шумный мир толпы, попив прохладной лимонной воды и заодно перекусив куском свежего пирога. При моей любви к готовке — самое милое дело.

В одну такую пятницу мы с Тесс и Рози вместе отправились за покупками. У Рози был уже хорошо заметен живот, но, к счастью, в наше время гулять по городу в таком положении никому не возбранялось. А настроение у подруги было лучше некуда: её самочувствие полностью наладилось, а впереди вырисовывались радужные перспективы.

Мы стояли возле прилавка с тканями, горячо споря о качестве полупрозрачного голубого шёлка, выдаваемого торговцем за перицианский. Рози верила, я сомневалась, а Тесс утверждала, что чем платить такие деньжищи, лучше ходить голой и впаривать окружающим мысль о том, что на тебе тоже перицианский шёлк, но только совсем прозрачный. Я уже открыла было рот, чтобы высказаться насчёт такого варианта, как вдруг услышала откуда-то из-за спины:

— Абигайль! Какая встреча!

Знакомый баритон неприятно холодил кожу. Я обернулась.

— Ваше Сиятельство, вы здесь? Какая честь!

К нам действительно приближался граф Торнсайдский собственной персоной в окружении нескольких человек охраны. Лоточник поспешил застыть в глубоком поклоне.

Граф сделал охране знак, уведомлявший, что никакая особенная опасность ему здесь не угрожает, и можно слегка расслабиться, отступив от него на пару шагов. С широкой улыбкой окинул взглядом моих подруг и пробежался глазами по разложенным на прилавке шелкам.

— Не советую брать ничего, кроме разве что вот этого жёлтого эрральди, — заметил он, кивая на третий с левого края кусок ткани.

И заговорщицки нам подмигнул. Чёрт, пронеслось в голове. Всё так же красив и обаятелен. И это при всём, что мне о нём известно.

— Мы чрезвычайно признательны вам за совет, — вежливо, но сухо ответила я, всеми силами борясь с искушением немедленно и не торгуясь купить голубой лже-перицианский шёлк.

— Не стоит, — качнул головой Рейвен, — мне это совсем нетрудно. Кстати сказать, я читал твою последнюю статью. Очень любопытный выбор темы.

— Вы нашли время? — неправдоподобно восхитилась я. — И как вам понравилось? Неужели вы узнали что-то для себя новое?

"Играешь с огнём", — услужливо подсказал внутренний голос.

"Какая разница, играть с огнём или нет, когда так и так находишься в эпицентре пожара", — флегматично ответил на это ещё один голос, тоже внутренний.

— Признаться, я и сам был этому удивлён, — заметил Рейвен. — Скажи-ка, правильно ли я понял. В этой статье ты делаешь вывод, что деятельности описываемых тобой женщинам следует придать легальный статус?

— Я не делаю однозначного вывода, — возразила я. — Но это безусловно то, чему эти женщины были бы рады.

— И ты считаешь, что мне следует пойти им навстречу?

— Ваше Сиятельство, — покачала головой я, — кто я такая, чтобы считать, что вам следует или не следует делать?

Я, например, считаю, что вам вовсе не следует подсыпать зелья девушкам в вино, мысленно добавила я. И что, разве вас это останавливает?

— И всё-таки, что бы ты сказала, если бы я спросил у тебя совета? — настаивал он.

Я поджала губы.

— Если вам так уж интересно знать моё мнение, то почему бы им не посодействовать? Это практически ничего не будет вам стоить. Зато добавит вам популярности.

Которая в последняя время очень сильно хромает, и целиком и полностью по вашей вине, добавила я, опять-таки мысленно.

— Добавит, но в очень специфических кругах, — усмехнулся он.

— И что с того? — пожала плечами я. — Популярность — она популярность и есть. Лишней никогда не бывает, неважно, в каких кругах.

— Что ж, — Рейвен смотрел на меня не без любопытства. — Я взвешу твой совет. А пока скажи-ка, ты ещё не надумала прийти ко мне в замок?

— Представьте себе, нет, — ледяным тоном отрезала я.

Не слишком подобающее поведение с человеком его положения. Но есть вопросы, в которых необходимо сразу ставить точки над "и", не оставляя ни малейшей почвы для сомнений. А я, похоже, и так успела затянуть с этим вопросом, прежде чем толком разобралась, что к чему.

— Ну что ж, по-видимому, придётся тебя к этому подтолкнуть, — констатировал он.

— Не стоит. Я не из тех, кто играет в подобные игры.

— А я обожаю игры, — улыбнулся граф. — И всегда выигрываю.

— А что, вы и на этот раз захватили с собой вино? — с вызовом спросила я.

— Ещё одно правило: я крайне редко повторяюсь.

Эту словесную перепалку пора было завершать, тем более что он смотрел на меня пристальным взглядом голодного удава. Но если от перепалок с Кентоном я, что греха таить, получала определённое эстетическое удовольствие, то данный диалог был слишком опасен, и слишком многое зависело от того, на какой именно ноте он завершится.

Но эту ноту суждено было сыграть не графу и не мне. Разговаривая, мы немного отступили от прилавка, и внезапно старушка-нищенка, сидевшая на мостовой, вскочила на ноги и закричала со всей той громкостью, какую позволяли её старческие лёгкие:

— Убийца! Убийца, негодяй!

Её вытянутая рука не оставляла сомнений в том, кому были адресованы эти нелицеприятные эпитеты.

Один из охранников Рейвена подошёл к нищенке и резким ударом швырнул её на мостовую. Охнув, женщина вытянула перед собой морщинистые руки, но они не могли защитить её от удара ногой по рёбрам. И ещё одного.