Полковники из МУРа - Алексей Макеев

– Что-то я не понял, – недоверчиво перебил его Крячко. – Я буду играть с вами в прятки, а вы мне за это тысячи долларов платить будете? Не смешите меня! Я все-таки не вчера родился. Кто за это деньги платит?

– Ты действительно не понял, – спокойно сказал Платон. – Прятки эти не простые. Тебя с оружием искать будут. И тебе тоже оружие дадут – сможешь отстреливаться, если успеешь.

Крячко изобразил полнейшее ошеломление. Он остановился и вытаращил на Платона глаза. Такая немая сцена продолжалась не меньше минуты.

– То есть меня убивать будут? – тонким голосом сказал Крячко и сам порадовался, как здорово это у него получилось.

– Во всяком случае, будут стараться, – кивнул Платон. – А уж там как получится. Теперь дошло?

– Дошло, – выдохнул Крячко.

– Уже передумал? – криво усмехаясь, спросил Платон. – Говори сразу!

– Да нет, я это… Просто неожиданно как-то… Дай в себя прийти… – забормотал Крячко, пряча глаза. – Нет, ты серьезно? Стрелять на поражение будут?

Он тут же спохватился и мысленно выругал себя за нечаянно сорвавшееся профессиональное словцо, но Платон, кажется, не обратил на это никакого внимания.

– Все совершенно серьезно, – сказал он. – Если бы не серьезно, за что бы деньги платить стали? Но ты учти – все по-честному. В тебя стреляют – ты стреляешь. Кто кого.

– Так это… Их много? Ну, от кого я прятаться буду? – спросил Крячко.

– По-разному бывает, – пожал плечами Платон. – Думаю, человек пять-шесть. Но это не факт, что они все сразу на тебя навалятся. Тут от твоей ловкости многое зависит.

Крячко с видом полной растерянности почесал затылок.

– И, значит, неделю так надо продержаться? – спросил он. – А потом бабки мои? И гуляй, Антон, на все четыре стороны? – он недоверчиво посмотрел на Платона.

Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Правильно мыслишь, – сказал он. – Бабки в зубы – и гуляй, Вася! Ничего, правда?

– Да-а… – протянул Крячко. – Ничего себе! А как же менты? За стрельбу в городе срок получить можно. Особенно если со смертельным исходом. Я в тюрьму не хочу!

– Никто не хочет, – сказал Платон. – Поэтому не беспокойся. Тут у нас все продумано. Эти дела наши собственные менты подстраховывают. Если что – они прикроют. Да не дрейфь ты! До сих пор никаких проблем не было.

– А… много в живых осталось? Ну, которые на это соглашались? Вроде меня которые? – боязливо спросил Крячко.

– Пятьдесят на пятьдесят, – не моргнув глазом, ответил Платон. – Устраивает? На войне как на войне, Антон Петрович!

Крячко, не отвечая, продолжил путь. Он молча прошел несколько метров, рассеянно глядя себе под ноги, будто напряженно о чем-то размышляя. Платон терпеливо ждал, не подгоняя его.

Незаметно они завернули за угол здания и неожиданно столкнулись с белокурой девочкой лет шести в розовом переливающемся платьице, изо всех сил крутившей педали детского трехколесного велосипеда. Велосипед был ярко-красный, совсем непохожий на те неуклюжие машины, которые Крячко смутно помнил из своего детства – «навороченный», как выражались сейчас, и стоивший наверняка немалых денег.

Девочка с разгону врезалась передним колесом в колени Платона и едва не упала. Он успел наклониться и подхватить ее в десяти сантиметрах от земли. Велосипед лежал на боку – заднее колесо его по инерции еще крутилось.

Платон аккуратно поставил девочку на землю и сказал с неожиданной теплотой:

– Осторожнее нужно, Дашутка! Так можно себе руки-ноги переломать!

Девочка, не успевшая даже испугаться, задрала нос и сказала, топнув ножкой:

– Это тебе нужно осторожнее, дядя Платон! Болтаешься тут у меня на дороге! Я что – должна знать, где ты торчишь, что ли?

Платон снисходительно улыбнулся.

– Знать ты этого, конечно, не можешь, детка, но предвидеть нужно всегда! – сказал он. – Мир полон опасностей. А для маленьких детей он опасен вдвое. Поэтому я и говорю, что тебе самой следует быть осторожнее…

– Дурак ты, дядя Платон! – отчеканила девочка. – Это мой двор, и я где хочу, там и езжу. Это ты должен предвидеть опасность, а не я, понял?!

– Милый ребенок, правда? – негромко сказал Крячко, рассматривая неробкую девочку.

– Дашутка у нас чудесная девочка! – с преувеличенным восторгом произнес Платон. – Мы тут все ее обожаем.

Предмет обожания перевел взгляд на Крячко и выдал с истерической ноткой в голосе:

– А это еще что с тобой за лох? Мне его ряшка совсем не нравится.

Платон саркастически покосился на скисшего Крячко и миролюбиво ответил:

– Это мой гость, Даша. Он скоро уедет – у тебя нет причин волноваться. А что касается его… м-м… лица, так он в этом не виноват. Кому что бог дал, как говорится… Некоторые люди рождаются красивыми – как ты, например, а некоторым приходится всю жизнь только завидовать..

– Мне завидовать? – с превосходством спросила красавица.

– Ну а кому же? Не мне же! – подобострастно воскликнул Платон, наклонился и поднял сверкающий велосипед. – Ты извини, деточка, мы пойдем… У нас дела. А ты катайся – только хорошенько следи за дорогой!

– Хозяйская дочка? – спросил Крячко, как только они отошли.

– А что – незаметно? – неохотно бросил Платон и тотчас переключился на другое: – Короче, давай обсудим подробности, потому что в подробностях вся суть… Мы тут отвлеклись, поэтому скажи-ка мне, что ты наконец надумал. Если не устраивает – прямо сейчас выметайся! Потом будет поздно – с оружием в руках никто тебя не выпустит.

– Да я все решил, – торопливо сказал Крячко. – Остаюсь в игре. В конце концов, фифти-фифти – шанс приличный. А оружие мне какое дадут?

– Пистолет тебе дадут, – несколько раздраженно ответил Платон. – «Вальтер». Оружие чистое, в банке данных МВД отсутствует. Да ты погоди про оружие – мне тебя с правилами нужно познакомить.

– Ага, давай! – кивнул Крячко. – Я почему про оружие? Мне ведь потренироваться надо бы… Эта… игра – скоро она?

– Я думаю, через недельку, – равнодушно сказал Платон. – Только насчет потренироваться – не знаю… Ты, может, еще на курсы карате запишешься? Где ты видел тренированную дичь?

Крячко глупо хихикнул и не стал больше настаивать. В конце концов, он и без тренировки дичью никогда не будет. А Платон уже объяснял правила игры – резким, отрывистым тоном, как армейский инструктор, натаскивающий новобранцев.

– Игра начинается вечером, когда стемнеет. По нынешнему времени года это будет двадцать три часа. Суть в том, что каждые полчаса ты отзваниваешься по определенному телефонному номеру. Звонить можешь откуда угодно – кроме ментовки, разумеется, – пошутил он. – Называешь определенный пароль – тебе его сообщат в последний момент – и все, свободен. Можешь прятаться, можешь на карусели кататься – что хочешь делай. Одно условие – за пределы Москвы ни шагу. Договор расторгается незамедлительно и окончательно.

– Это я понимаю, – кивнул Крячко. – Я не понимаю… Вот так просто и звонить? Из автомата?

– Откуда угодно, – повторил Платон. – Скажешь несколько слов – и шуруй. В шесть утра перерыв. Можешь отоспаться где-нибудь. На карманные расходы тебе дадут. Неделю продержишься – считай, сорвал банк.

– Продержусь, – подумав, сказал Крячко.

Глава 18

Прошло три дня. Гурову было очень стыдно, но все это время он практически не появлялся дома. В редкие встречи с собственной женой он прятал глаза и нес всякий вздор в наивной попытке избежать объяснений. Однако Мария и не ждала от него никаких объяснений – она вела себя так, словно ничего ровным счетом не происходило и семейная жизнь всегда и везде была именно такой. Наверное, ее чуткая натура безошибочно угадала, что происходит нечто серьезное, но никаких вопросов Мария не задавала. Гуров был ей за это благодарен, но угрызения совести его не отпускали. Единственным утешением для него было то, что жена, судя по всему, поправлялась, несмотря на интенсивную работу в театре, – выглядела она, во всяком случае, гораздо лучше.

Но Гуров был вынужден помалкивать и хранить все в себе. В нарушение всяких правил он зачастую посвящал жену в служебные секреты, но теперь это был не тот случай. Мария слишком любила открытого и дурашливого Крячко, и правда о той ситуации, в которой он оказался, могла по-настоящему расстроить ее.

От Стаса больше не было никаких вестей, а усилия, которые прилагал Гуров и его помощники, пока не принесли результатов. Гораздо труднее, чем ожидал Гуров, оказалось заполучить информацию о деятельности «Сигнал-Банка» и конкретно о его главе Сомове. На основе собственного небольшого опыта Гуров полагал, что этот человек не слишком заботится о собственной репутации. Но это оказалось не совсем верно. То, что каким-то образом касалось финансов, камуфлировалось Сомовым особенно тщательно. Поработав в этом направлении, Гуров с удивлением узнал, что официально Сомов практически гол как сокол. За ним не числилось никакой недвижимости, за исключением квартиры в центре Москвы. Не удалось получить сведений и о его состоянии: имел ли Сомов личные капиталы и в каком банке он их хранил – осталось тайной за семью печатями. Правда, Гурову пока пришлось довольствоваться поверхностными сведениями, к сожалению, у него не имелось никаких прав ревизовать чьи-то банковские счета и допрашивать людей из окружения Сомова.