Кобра и наложница - Бонни Вэнэк

Бадра перевернула страницу и задержалась на другом рисунке, который показался ей интересным: на нем были изображены голые мужчина и женщина.

Лицо женщины было искажено, но не гримасой боли, а восторгом.

Неужели ее бывший телохранитель проделывал подобное и с английскими женщинами? Неужели их белые тела вжимались в бедра Кеннета, чтобы быть еще ближе? Неужели лица этих женщин выражали те же чувства, что и на этом рисунке? И они одурманивали Кеннета тяжелым ароматом своих благоухающих духов, смешанным с запахом мускуса их пресыщенных тел?

Бадра вдруг задрожала. Нет, она не могла принять такое. Однако рисунки почему-то продолжали притягивать ее. Она перевернула еще одну страницу и увидела изображение обнаженной женщины с закрытыми глазами и выражением явного наслаждения на лице. Лицо мужчины было… Вот это да!

До нее доходили перешептывания о том наслаждении, которое может получить женщина от воина Хамсина. Это называлось тайной ста поцелуев. Но она не могла представить себя на месте такой женщины. Слишком глубоко сидел в ней страх. Она загнула страницу, чтобы пометить нужное место и при возможности продолжить просматривать книгу.

В коридоре раздались шаги. Бадра в отчаянии захлопнула книгу и огляделась. На нижних, тесно уставленных полках, места не было. Она бы не успела поставить лестницу и вернуть книгу на ее место наверху.

Возвращался Кеннет. Что он подумает, если застанет ее за просмотром своей личной, столь откровенной книги?

Ее охватила паника, она была в ловушке.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Она должна была спрятать книгу. Бадра посмотрела на свою толстую юбку и придумала. Через секунду пышные складки юбки легли на свое место.

Дверь открылась, и вошел Кеннет.

— Нашла еще что-нибудь интересное?

— О да. Но пока я возьму книгу мистера Диккенса, думаю, что этого хватит.

Он кивнул.

— Отлично. Почему бы тебе не почитать ее для меня?

— Читать для тебя?

— Я соскучился по звуку твоего голоса. — Их взгляды встретились. — Когда ты говоришь, я как будто слышу голос Египта. Мне будет приятно слышать, как ты читаешь книгу по-английски.

Ее тронула эта простая просьба. Герцог жестом указал на большие мягкие кресла, обтянутые полосатой тканью. В замешательстве Бадра не знала, что ей делать. Тяжелая книга в кожаном переплете между ног мешала ей двигаться. Она едва могла сделать шаг. Но невозможно было оставаться посреди комнаты с глупой улыбкой на лице. Бадра судорожно сглотнула и оторвала ногу от пола.

Брови Кеннета удивленно сдвинулись.

— Ты все еще носишь ту неудобную обувь? Лорд Смитфилд может подыскать для тебя более комфортную пару.

— Это удобная обувь, — ответила она и, сделав еще один шаг, почувствовала, как кожаный переплет соскальзывает вниз.

Бадра остановилась.

Кеннет нахмурился.

— Ты идешь так, как будто испытываешь сильную боль. Позволь мне помочь тебе.

Она протестующе вытянула руку:

— Нет, пожалуйста, не надо, я вполне…

Плюх! Книга с глухим звуком выпала у нее из-под юбки на ковер.

Кеннет удивленно поднял бровь.

— Ты что-то уронила? — вежливо спросил он. У нее загорелись щеки, когда он стал пристально смотреть на подол ее юбки.

Бадра сделала шаг назад. Кеннет наклонился, поднял злополучную книгу, хлопнул по ней, и она раскрылась на том самом месте, которое произвело на нее такое сильное впечатление — мужчина с силой вжимает свое лицо между пышных ног женщины.

— Интересно, — протянул он. — Бадра, если ты хочешь больше узнать об этом, я советую читать эту книгу, а не обезьянничать, глядя на картинки. — В его глазах загорелся дразнящий свет, когда он положил книгу на столик.

Щеки у нее горели.

— Я… я только хотела узнать твой вкус. — Она покраснела еще больше, осознав значение своих слов.

Герцог смотрел на нее. Его прекрасные голубые глаза сверкали, как драгоценные камни. В них горело неутоленное желание. Он шагнул к ней, указательным пальцем нежно провел по ее верхней губе.

— Мои вкусы не изменялись.

Бадра закрыла глаза, его теплые прикосновения заставили ее дрожать. Любовное томление охватило ее.

— Ты так прекрасна, — его голос будил ее желание.

Почему она не набралась смелости ответить на его предложение согласием? Неужели Кеннет так же жестоко избил бы ее, как ее прежний господин? О, у нее все еще не хватает смелости. Она никогда не сможет делать то же самое, что делают женщины в этой книге. И не захочет. Никогда. Она должна помнить: Кеннет заслуживает такой женщины, которая смогла бы ответить ему той же страстью.

Если бы только она могла испытывать хоть малую часть того желания, которое горело в его напряженном взгляде.

Он подошел ближе, большим пальцем продолжая нежно поглаживать ее верхнюю губу. Они смотрели друг на друга. Бадра не узнавала его. Это был другой человек. И в то же время такой знакомый. Она дотронулась рукой до его лепного подбородка и не отрываясь смотрела в его голубые с мерцающими зелеными искорками глаза, обрамленные длинными темными ресницами.

Густые темные волосы падали ему на лоб. Дрожащей рукой она отвела их в сторону. Когда-то они свободно падали ему на плечи, теперь они были аккуратно подстрижены. Она пыталась отыскать черты своего прежнего Хепри, того человека, который отдал бы всего себя, не пожалел бы своей жизни, чтобы защитить ее.

Взяв ее руку, он поднес ее палец к своим губам. Закрыв глаза, он нежно поцеловал его. Губы у него были влажные и теплые. Потом он провел ее рукой по своей щеке. Это волнующее прикосновение к гладко выбритой коже мужчины подняло в ней волну сомнений. Бадра хотела уклониться от его объятий, раздираемая желанием и глубоко запрятанным ужасом при виде голодного выражения его глаз. К чему все это может привести?

Когда-то он поклялся отдать всю свою кровь, до последней капли, защищая ее целомудрие. Неужели сейчас он сам нарушит свою клятву? Воина племени Хамсинов больше не было, перед ней стоял могущественный английский герцог. Его поступками руководили совсем другие правила.

Чтобы скрыть волнение, она рассмеялась. Ее руки, лежавшие у него на плечах, ощущали твердость мускулов под тонкой тканью костюма, скрыть которые не могло даже искусство его портного.

— Ты совсем другой. Это идет тебе. Подобно своему тотемному животному — Кобре, ты сбросил свою старую кожу воина Хамсина, и теперь ты в облике англичанина. Это тебе вполне удалось.

Его глаза наполнились печалью.

— Да, я Кобра, возможно, но мне плохо в новой коже, совершенно чуждой мне, — признался он.