Божественное пламя - Мэри Рено

- Отлично?!... - рявкнул он. - По-твоему, это музыка, достойная мужчины?!

Мальчик медленно повернулся, словно пробуждаясь от сна. Несколько раз моргнул - глаза прояснились - и посмотрел на отца.

- Чтобы я никогда больше не видел таких представлений! Оставь их коринфским шлюхам и персидским евнухам, ты поёшь точь-в-точь как они!... Это позор!...

Несколько мгновений мальчик стоял словно каменный, так и не сняв с себя кифару. Кровь отлила от лица, и оно пожелтело, казалось мёртвым. Потом, ни на кого не глядя, прошёл между ложами и вышел из зала. Эпикрат пошёл следом. Но чуть задержался, размышляя что ему сказать, - и не нашёл его.

Через пару дней после того, Гир - македонец из горной области внутри страны - двигался по древним тропам домой, в отпуск. Он официально доложил своему командиру, что отец у него умирает, и попросил позволения повидаться с ним в последний раз. Командир ждал этого. Посоветовал не задерживаться дома, когда уладит все дела, если хочет получить своё жалованье. На межплеменные войны смотрели сквозь пальцы, если только они не принимали слишком угрожающего размаха. Если бы армия попыталась подавить кровную месть - у неё не осталось бы времени ни на что другое; не говоря уж о том, что и сама армия была насквозь пропитана племенными связями. Дядю у Гира убили, жену изнасиловали и бросили, посчитав мёртвой. Так что если бы Гиру не дали сейчас отпуска - он бы попросту дезертировал. Такие вещи случались чуть ни каждый месяц.

Шёл второй день его отлучки. Он служил в лёгкой кавалерии, и у него был собственный конь. Малорослый, неказистый, но выносливый - как и он сам, рыжеватый шатен со сломанным носом, слегка сдвинутым набок, и с короткой щетинистой бородой. Одет он был, в основном, в кожу; и вооружён до зубов, что необходимо было не только для его целей, но и в дороге. Коня он щадил и ехал по траве, где только мог её найти, чтобы сберечь неподкованные копыта для предстоящих дел. Примерно в полдень он пересекал холмистую пустошь меж горных хребтов. В лесистых впадинах покачивались под мягким ветром деревья; стояло позднее лето, но здесь наверху было свежо. Гиру не хотелось, чтобы его убили; но он предпочёл бы это тому позору, какой повлечёт неудачная попытка мести. Потому он смотрел на окружающий мир как человек, которому быть может скоро придётся его покинуть... Однако сейчас перед ним была дубовая роща, в её тихой благодатной сени по камням и почерневшим листьям булькал ручей... Он напоил и привязал коня; и сам напился, зачерпнув сладкой воды бронзовой чашей, висевшей на поясе. Из перемётной сумы достал кусок козьего сыра и чёрный хлеб, и присел на камень поесть.

На тропе за ним раздался стук копыт. Кто-то въезжал в лес, шагом. Гир потянулся за дротиком, лежавшим под рукой.

- Добрый день тебе, Гир!

До последнего момента он не верил своим глазам: они были в добрых пятидесяти милях от Пеллы.

- Александр!... - У него хлеб застрял в горле, он кое-как проглотил кусок непрожёванным. А мальчик тем временем спешился и повёл коня к воде. Ты как сюда попал? Ты один здесь?

- Теперь с тобой...

Александр воззвал к богу этого ручья, как подобает, и коню своему пить сверх меры не дал. Потом привязал его к молодому дубку.

- Можем поесть вместе, не возражаешь?

Распаковав свою провизию, мальчик подошёл к Гиру. На плече у него висел на перевязи взрослый охотничий нож, одежда была смята и запачкана, в волосах сосновые иглы. Ясно было, что ночевал он не дома. Среди прочего, на коне его была пара дротиков и лук со стрелами.

- Возьми-ка яблоко. Я так и думал, что догоню тебя к обеду.

Гир ошеломлённо подчинился, взял яблоко... Мальчик напился из сложенных ладоней и ополоснул лицо.

Занятый своими собственными заботами, Гир ничего не слышал об ужине у царя Филиппа. Мысль об этой обузе его ужаснула. Пока он отвезёт мальчишку в Пеллу и выберется снова, дома может случиться всё что угодно!

- Как тебя сюда занесло? Ты заблудился? Охотился, что ли?

- Я охочусь за тем же, за кем и ты, - сказал Александр, кусая своё яблоко. - Потому и еду вместе с тобой.

- Но... но... что за фантазия!... Ты же не знаешь, что я собираюсь...

- Конечно знаю. В твоём эскадроне это все знают. Мне нужна война, и твоя мне вполне подходит. Мне, понимаешь ли, пора добыть пояс для меча. Я вышел убить своего первого.

Гир шевельнуться не мог; только смотрел, как зачарованный. Значит, мальчишка ехал за ним следом от самой Пеллы, держась позади, чтобы не попадаться на глаза. И снарядился оч-чень предусмотрительно... А ещё что-то изменилось в его лице. Щёки втянулись под скулы, глаза запали ещё глубже обычного, и нос выступал ещё заметнее, а лоб прорезала морщина. Трудно было поверить, что ему всего двенадцать лет, это не мальчишье лицо. Но ему на самом деле всего двенадцать, и Гиру придётся за него отвечать!...

- Это ты зря затеял, - сказал Гир в отчаянии. - Ты и сам знаешь, что так нельзя. Я нужен дома, ты знаешь. А теперь мне придётся бросить их в беде и везти тебя назад.

- Ты этого не можешь сделать. Ты ел со мной вместе, мы теперь друзья-гостеприимцы... - Малый его упрекал, но ничуть не был встревожен. Нехорошо предавать гостеприимца.

- Так надо было меня сразу предупредить, раз так. А теперь мне деваться некуда. Ты должен вернуться, и вернёшься. Ведь ты ещё совсем ребёнок. Если с тобой что-нибудь случится, твой отец меня распнёт.

Мальчик не спеша поднялся и пошёл к своему коню. Гир вскочил на ноги, но увидел, что он не отвязывает коня, и снова сел.

- Если я вернусь, он убивать тебя не станет. А если погибну - у тебя будет достаточно времени бежать. Так что, в любом случае, он тебя вряд ли убьёт, а ты лучше обо мне подумай. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, чтобы отослать меня домой, пока я сам этого не захочу, - если попытаешься поехать назад или послать какое-нибудь известие - я тебя убью. Уж тут можешь не сомневаться.

Он повернулся от коня к Гиру, и тот увидел в поднятой руке уже нацеленный дротик. Узкий лист наконечника сиял голубизной заточки и был остр, как игра.

- Не двигайся, Гир, сиди как сидишь. Не шевелись. Я быстрый, ты знаешь. Это все знают. Я брошу раньше, чем ты успеешь что-нибудь сделать. Я вовсе не хочу, чтобы ты стал моим первым: ведь всё равно этого мало, придётся убивать ещё кого-нибудь в бою... Но если сейчас попытаешься меня задержать, то этим первым станешь ты.

Гир посмотрел на его глаза. Такие глаза он видел в прорези шлема.

- Ну подожди, ну... Ты же не станешь этого делать!...

- Ещё как стану! И никто никогда не узнает. Я просто оставлю

твоё тело здесь в чаще, волкам и коршунам. Тебя никто не похоронит, не совершит обрядов над тобой, - он заговорил, словно декламировал стихи, - и тени мёртвые тебя через их реку не пропустят. Ты к их компании не присоединишься, и вечно будешь ты у врат Гадеса... Не шевелись!

Гир сидел неподвижно. Это дало ему время подумать. Об ужине он ничего не знал, но знал и о последней свадьбе царя, и обо всех предыдущих. От одного из этих браков уже родился мальчик. Люди говорили, что поначалу он был вполне смышлёный, но оказался идиотом; не иначе - царица отравила. Или просто подкупила няньку, чтобы та уронила малого головкой об пол. А может он и от природы такой был, кто знает... Но могут появиться и новые братья. Если Александр хочет стать мужчиной до срока - тут его можно понять.

- Ну? - сказал мальчик. - Будешь ты клясться или нет? Не могу же я так стоять весь день!

- Что я такого сделал, чтобы навлечь на себя это проклятье от богов, только они и знают. Какой клятвы ты ждёшь от меня?

- Чтобы ни слова не сообщал обо мне в Пеллу. Чтобы никому не говорил, кто я, без моего разрешения. Чтобы не мешал мне пойти в бой. Сам не мешал бы и не поручал никому другому. Ты должен поклясться во всём этом и призвать на себя смертельное проклятие, если нарушишь клятву свою.

Гир почувствовал, что дрожит. Заключать такой договор с сыном ведьмы ему совсем не хотелось. Мальчишка опустил дротик, но держал ремень в пальцах, готовый к броску.

- Клянись, деваться тебе некуда. Я не хочу, чтобы ты подкрался и связал меня, пока сплю. Можно было бы посидеть подежурить, чтобы ты этого не сделал, но перед боем это глупо. Так что если хочешь выйти из этого леса живым - клянись.

- А что со мной будет потом?

- Если останусь жив, то я о тебе позабочусь. Ну а если нет -что ж, это война. Приходится рисковать.

Он сунул руку в кожаную перемётную суму, глядя через плечо на Гира тот ещё не поклялся, - и вытащил кусок мяса. Оно уже в Пелле было не первой свежести, так что сильно попахивало.

- Это от ляжки жертвенного козла. - Он шлёпнул мясо на камень. - Я знал, что пригодится. Иди сюда. Клади руку на мясо. Ты ведь не нарушишь клятву, данную перед богами?

- Нет.

Рука настолько была холодна, что мёртвая козлятина показалась тёплой на ощупь.

- Тогда повторяй за мной.

Клятва была подробна и точна, а смертная судьба накликалась ужасная. Мальчик был хорошо образован в этих делах, и по собственному опыту знал, какие бывают лазейки. Гир договорил, - связав себя, как ему было сказано, и пошёл отмывать в ручье запачканную кровью руку. Мальчик понюхал мясо.