Билеты на тот свет - Бретт Холлидэй

Пуля, убившая менеджера, осталась в его голове. Небольшая ранка с обожженными порохом краями находилась как раз посредине между правым ухом и глазом. Кровь оставила дорожку по щеке Гардемана.

Шейн заметил, что кровь продолжает вытекать из раны и с тихим плеском капает в красную лужу под креслом.

Восстановить картину смерти Джона Гардемана была совсем нетрудно. Кто-то вошел к нему в кабинет, когда он сидел спиной к столу и печатал одним пальцем на пишущей машинке. Шейн помнил, что во время его прошлого визита дверь была незаперта.

Повернув кресло к посетителю, менеджер увидел, что на него направлен ствол пистолета. Он среагировал инстинктивно — отчаянно попытался вытащить свое оружие, удобно лежавшее под рукой в открытом ящике. Но умер раньше, чем успел дотянуться до пистолета.

Все остальное в конторе было на прежних местах. Видно было, что ничего не перекладывалось с места на место. Убийце Гардемана нужно было незаметно исчезнуть сразу после смертельного выстрела. Шейн уже сам убедился, что незаметно пройти в офис по коридору и потом выйти из него было делом несложным.

Внимательно осмотрев тело, Шейн перестал тереть мочку уха и отступил назад. Присев на край стола, он тщательно обдумал ситуацию с учетом своего положения, связи с двумя другими убийствами и выработанной им версией.

В серых глазах детектива вспыхнул странный огонь. С мрачным интересом Шейн разглядывал лежащее перед ним мертвое тело. Он встал, снова подойдя к Гардеману, расстегнул ему пиджак и кивнул, увидев в нагрудном кармане покойника кожаный бумажник.

Немного поколебавшись, Шейн вытащил из кармана носовой платок и, обмотав им пальцы, вытащил бумажник и снова сел на стол.

Не снимая носового платка, чтобы не оставить отпечатки пальцев, Шейн открыл бумажник и вытащил из его отделений множество карточек, рецептов и сложенных записок. Все это он разложил перед собой на столе.

Среди них он увидел сложенную вырезку из газеты. Она была немного помята, выцвела от старости и начала протираться на сгибах. Детектив осторожно разгладил вырезку и стал разглядывать снимок с коротким сообщением.

Все еще не снимая с пальцев носового платка, он неуклюже сложил остальные листки и положил бумажник в карман Гардемана.

Теперь Шейн двигался пружинисто и эластично, словно выслеживал добычу, которая уже наверняка была в его власти.

На фотографии он увидел двух стоящих рядом мужчин. Слева стоял человек с узким подбородком, похожий на жениха с фотографии, висящей на стене в комнате Бена Эдвардса. У второго мужчины было тело карлика, тонкие резкие черты лица и большая голова, которую копна непричесанных волос делала еще больше. Так выглядел Джил Матрикс десять лет назад.

Подпись под фотографией гласила:

"Слева направо: Клод Бейтс и Теодор Росс, которым сегодня в окружном суде был вынесен приговор".

Газета была датирована 18 февраля 1931 года. Рядом было напечатано сообщение Ассошиейтед Пресс из Урбана, штат Иллинойс:

"Сразу после того, как жюри вынесло вердикт о виновности обвиняемых по делу, которое привлекло внимание нашего штата и всей страны, окружной судья К. Л. Мейтис сурово заклеймил Клода Бейтса в своей речи, направленной против Бейтса и его сообщника Теодора Росса. Примерно месяц назад этим двоим было предъявлено обвинение в мошенничестве. Они печатали фальшивые билеты на Ирландском ипподроме и большими партиями сбывали их ничего не подозревающим покупателям. Согласно информации, полученный от окружного прокурора Родфорда Меллинса, оба обвиняемых в ожидании суда содержались под стражей в тюрьме округа. Судья Мейтис назвал главаря шайки Клода Бейтса настоящим врагом общества и упрекнул обвиняемого в том, что он использовал свой талант и изобретательность в преступных целях, а не обратил их на благо общества".

Обвинив Бейтса в том, что он толкнул на путь преступлений Росса, бывшего прежде уважаемым бизнесменом в соседнем городке Фонтэн, судья Мейтис установил ему наказание — от двадцати до пятидесяти лет лишения свободы.

Вина Теодора Росса, как свидетельствовали представленные на суде доказательства, состояла лишь в том, что он позволил использовать в преступных целях свою типографию в Фонтэне. К нему судья отнесся более снисходительно и приговорил к заключению сроком от восьми до пятнадцати лет в тюрьме штата.

Завтра утром помощник шерифа Эл Хоган отвезет обоих осужденных в Джольет. Огромные стальные ворота на много лет отделят их от всего мира. У них будет возможность убедиться в мудрости поговорки: "Воровство не приносит счастья".

Пробегая глазами эту заметку, Шейн достал из кармана сигарету и закурил. Дочитав, он медленно кивнул и задумчиво посмотрел на покойника.

Детектив не спеша сложил газетную вырезку и спрятал в карман пиджака.

Он смотрел на Гардемана, и растерянное выражение постепенно исчезло с его лица. В глазах появился злой блеск, лицо теперь выражало жестокую решимость, как будто перед ним было не тело убитого, а живой и опасный враг.

Ноздри детектива широко раздувались. Когда за окном пропели трубы, возвещая, что готовится последний забег сегодняшнего вечера, черты его лица приняли выражение спокойной решимости.

Он встал со стола и подошел к Гардеману сбоку, внимательно рассматривая положение его тела и правой руки, протянувшейся к пистолету, но так никогда и не коснувшейся его.

Шейн шагнул назад, осторожно просунул носок туфля под угол ковра и откинул его, обнажив дощатый пол между столом и вращающимся креслом.

Удовлетворенно кивнув, Майкл набросил носовой платок на тыльную сторону безвольно повисшей правой руки Гардемана, взялся за платок и почувствовал твердые пальцы мертвеца, который уже начал коченеть.

Он понемногу пододвигал кисть покойника к открытому ящику стола, стараясь не изменить естественного положения тела. Наконец, положив пальцы Гардемана на рукоятку «кольта», Шейн согнул их и вытащил револьвер из ящика. Внимательно следя, чтобы полированной стали и гофрированной деревянной рукоятки касались только пальцы убитого, он провернул барабан и убедился, что револьвер полностью заряжен.

Присев за креслом, он опустил мертвую руку с оружием к полу, так, что ствол был направлен на кусочек деревянного пола, видневшийся из-под отвернутого ковра.

Шейн аккуратно подвел холодный палец Гардена к спусковому крючку, согнул его так, что палец как раз касался крючка, и взвел курок.

Крупные капли пота выступили на изрезанном морщинами лице детектива, когда он, согнувшись, выполнял эту отвратительную работу.

В этот момент доносившийся из-за окна шум толпы стих. Даже оркестр перестал играть. Словно тысячи сидящих на трибунах людей внезапно осознали, что происходит здесь, в офисе. Гул голосов прекратился. Все замерли, затаив дыхание. Если бы в этот момент Шейн решился спустить курок, выстрел наверняка бы был отлично слышен.

В тишине раздался негромкий рокочущий стук, хорошо знакомый каждому завсегдатаю собачьих бегов. Стук колес по изогнутым рельсам, начинающимся на дальней стороне овального трека, становился громче. Это заработал электрический мотор, заставляющий чучело кролика нестись по треку, точно имитируя быстрые прыжки удирающего зверька.

Когда кролик прошел поворот и появился перед стартом, сидящие в клетках борзые начали тонко потявкивать. Их вой усилился, переход в пронзительное крещендо, когда скачущий комок меха промчался мимо стартовых клеток.

Майкл Шейн замер в ожидании, напряженно держа свой палец на пальце мертвеца, лежащем на спусковом крючке. Из всех пор его тела струился пот.

И вот началось. В открытое окно ворвался мощный рев, заглушивший тявканье борзых и шум мотора механического кролика.

— Пошли! — вырвалось одновременно из тысяч глоток.

Шейн встал и вытер лицо платком, который только что помог ему превратить явное убийство в несомненное самоубийство.

Потом он медленно покачал головой. Работа была несовершенна. Пока несовершенна. Он наклонился, снял с пальца Гардемана резиновый колпачок и натянул его на указательный палец своей правой руки.

Подойдя к машинке, он стал медленно и тщательно бить по клавишам одним указательным пальцем. Интервал между словами и строчками он делал левой рукой, обернутой в платок.

Под датой, которую перед смертью напечатал Гардеман, Шейн вписал:

"Я не могу идти дальше этим путем. Я надеялся, что смогу скрыться, но ошибся. Когда сегодня вечером Шейн был здесь, по тому, как он на меня смотрел и как разговаривал, я понял, что он подозревает правду.

Я убил Мей Мартин в ее квартире. Я готовился к этому с самого начала…"

Шейн печатал размеренно, в ушах его звучал стук машинки. Он закончил словами:

"… Мне остается только одно — пустить себе пулю в висок. И пусть господь в своей всепрощающей мудрости пожалеет меня, хоть я и не достоин жалости".