Билеты на тот свет - Бретт Холлидэй

И вот луч света снова блеснул в темном квадрате окна…

Шейн выключил фары и, подъехав к тротуару, выскользнул из машины. Он прошел к юго-восточному углу двухэтажного дома, мгновение поколебался, глядя вверх, а потом тихо вернулся назад, двигаясь вдоль стены здания.

Похожий на призрачную тень в обманчивом свете звезд и отраженных огней улицы, детектив обошел вокруг здания и убедился, что из редакции нет другого выхода, кроме главного. В доме не было ни черного хода, ни пожарной лестницы. Шейн остановился в глубокой тени парадного напротив гостиницы «Тропическая» и ждал.

Гонки еще не окончились, и перед гостиницей было припарковано всего несколько машин. Через незакрытые шелковые гардины Шейну был виден гостиничный холл. У двери стояли шеф Джентри и шеф Бойл. Бойл возбужденно что-то говорил, размахивая руками, Билл Джентри слушал с мрачным видом, то и дело кивая и потирая массивный подбородок.

Шейн заметил, что нигде не видно голубого «седана» Макса Самуэльсона. Он бы дорого дал, чтобы узнать, где сейчас «седан» — где Макс и два его телохранителя. Модель фотоаппарата и чертежи лежат наверху, в сейфе «Голоса». Если Макси решил играть ва-банк…

Шейн напрягся — его обострившийся слух уловил звук легких шагов. Кто-то осторожно спускался по лестнице из редакции. Детектив прижался к закрытой двери, так что его мощное тело целиком скрылось в тени. Он пониже надвинул на лицо шляпу и медленно повернул голову.

Дверь тихо скрипнула под чьей-то осторожной рукой. Человек медленно, дюйм за дюймом открывал дверь всего футах в пяти от места, где стоял Шейн. Ногти детектива глубоко врезались в грубую кожу ладоней.

Шейн чуть не выдал себя резким движением, когда дверь вдруг широко распахнулась. Но он заставил себя стоять неподвижно и через мгновение увидел, что на тротуар беспечно вышел Джил Матрикс. Дверь с легким стуком захлопнулась. Редактор мгновение стоял совершенно неподвижно, потом принялся насвистывать и, не оглядываясь, зашагал вниз по улице. Его непокрытая голова создавала странное впечатление надувного шарика, покачивающегося над круглыми жирными плечами, сильно подавшимися вперед, словно Матрикс взбирался на гору. В правой руке редактора болтался портфель, и звук его шагов далеко разносился в вечерней тишине.

Шейн снял шляпу и вытер лицо носовым платком. Потом вышел из своего укрытия и пошел к гостинице. Его глаза внимательно осмотрели улицу, потом припаркованные перед гостиницей машины. Похоже, что Макси Самуэльсон, его крепыш-водитель и хныкающий Мелвин, у которого руки так и чесались спустить курок, убрались из города.

Не успел Шейн войти в холл гостиницы, как услышал сердитое рычание Билла Джентри.

— Где ты пропадал, черт возьми!

— В Кокопалме, — почти счастливым голосом ответил Шейн.

— Господи! Всякий раз, когда вы исчезаете из поля зрения, происходят какие-то неприятности! — громко воскликнул шеф Бойл.

— А что стряслось на этот раз? — спросил Шейн.

— Погром фотостудии Эйс-Хай, Джейк Ливердинк работал в затемненной лаборатории, когда туда ворвался какой-то бандит и нокаутировал его. Он разбил какие-то вещи и смылся раньше, чем Джейк успел его разглядеть.

— Ему трудно было что-нибудь рассмотреть, если он валялся без сознания, — заметил Шейн.

— Черт вас возьми! — заорал шеф Бойл, но Билл Джентри перебил его.

— Нам достоверно известно, что сегодня вы уже виделись с Джейком Ливердинком по служебному делу, Шеф Бойл считает, что…

Шейн хмыкнул.

— Если бы я не был занят другими делами, я бы мог посетить Джейка позже — по служебному делу. Но так уж получилось, что я был занят — брал банк. Поэтому вы не сможете повесить на меня неприятности Джейка.

Глаза Бойла вылезли из орбит…

— Брал банк? Ради Бога…

— Мне помогал президент этого заведения, — отрезал Шейн. Он повернулся к Джентри. — Были сообщения из Иллинойса, Билл?

— Еще нет. — Джентри свирепо откусил кончик сигары, вытащил его изо рта, смял и выбросил за дверь.

— Я не могу торчать здесь всю ночь, — набросился он на Шейна. — Я должен работать над убийством Мартин, а ты мне не дал даже маленькой зацепки. Насколько я знаю, ты все еще последний, кто видел ее живой.

Шейн равнодушно кивнул.

— Я все еще думаю, что ты сможешь расследовать это дело здесь, в Кокопалме, быстрее, чем в Майами. Если Макси сказал мне правду…

— Макси? Самуэльсон? При чем тут он? — раздраженно спросил Джентри.

— Сейчас расскажу, Билл. Именно это я утаил от тебя в прошлом разговоре. — Сейчас Шейн говорил очень серьезно. — Я не знал, насколько сильно придется давить на Макси, и хотел на всякий случай приберечь эту информацию для себя. Но Макси, кажется, уже исчез со здешнего горизонта. А теперь слушай. Когда я выходил из номера Мэй Мартин, Макс Самуэльсон поднимался к ней лифтом.

Массивное лицо Джентри постепенно становилось лиловым.

— Значит, Самуэльсон видел ее после тебя? Он был здесь, в Кокопалме, и я легко мог его взять, а ты не сказал мне ни словечка!

— Я не мог, Билл, — оправдывался Шейн. — Тогда не мог. Да и что бы это для тебя изменило?

— Что бы изменило? — Джентри еще больше покраснел от ярости. — Черт возьми, да он бы уже давно сидел за решеткой! И, будь уверен, он бы уже о многом мне рассказал.

— Но ты сможешь в любой момент взять его в Майами, — мягко возразил Шейн старому другу. — Только не думаю, что это тебе много даст, кроме того, что ты сможешь точно установить время ее смерти, Макси клянется и божится, что, когда он зашел в номер, Мэй Мартин была мертва.

— Он что, действительно побожился, и ты ему поверил? — тяжелая верхняя губа Джентри насмешливо искривилась.

— Я пока ни в чем не уверен, Билл. У меня есть только версия.

— Черта лысого у тебя что-нибудь есть! — насмешливо проговорил Джентри. — Может быть, ты соизволишь ознакомить нас со своей версией? Видишь ли, мы тоже в какой-то мере в этом заинтересованы. Может быть, ты об этом еще не слышал, но вечером на территории каждого из нас совершены убийства. Конечно, когда ты отрабатываешь свой гонорар, убийства тебя не интересуют. Но штука в том, что это работа. Майкл, если ты не объяснишь…

— Я не могу. Пока еще не могу. Не раньше, чем придет телеграмма из Иллинойса. Как только она придет, дай мне знать, Билл. — Он постоял, задумчиво подергивая себя за мочку уха, потом буркнул:

— Я буду в своем номере, — и поспешил к лифту.

Дверь люкса была заперта. Шейн громко постучал. Вскоре в комнате послышались шаги, щелкнул замок, и дверь осторожно приоткрылась.

Шейн распахнул дверь.

Филлис попятилась от него. Ее огромные глаза возмущенно смотрели на мужа. На ней был халат из голубой шелковой тафты, волочившийся длинными складками по полу и шелестящий при каждом движении. Филлис скрестила на груди руки и выпрямилась — стройная и неприступная.

— Что это ты репетируешь, милая? — улыбнулся Шейн. Его серые глаза смеялись. Он захлопнул дверь и шагнул к жене, вытянув вперед руки.

Филлис возмущенно оттолкнула его.

— Не прикасайся ко мне! — резко приказала она. — Посмей только пальцем ко мне притронуться!

Веселье в глазах Шейна погасло. Улыбка ушла с его покрытого морщинами лица медленно, словно он хотел сохранить ее, но не мог заставить мышцы лица повиноваться.

— Что за чертовщина, Фил? — детектив испытующе осматривал себя и даже принюхивался, чтобы удостовериться, что не влез по небрежности в какую-нибудь мерзость.

— Не пытайся перевести это в шутку! — снова напустилась Филлис. — Я никогда не позволю тебе снова меня коснуться. Никогда, пока я жива!

— Ей-богу, я и не думал шутить! — запротестовал Майкл. — Я просто не понимаю, в чем дело. Никогда в жизни не был так мало расположен шутить. Что с тобой стряслось?

Филлис засопела и сказала сдавленным голосом:

— Оказывается, у меня еще осталось чувство собственного достоинства, только и всего. А ты, небось, думал, что оно окончательно исчезло, когда ты на мне женился!

Шейн беспомощно опустил руки и сузившимися глазами смотрел на жену. Она передразнила его позу и точно, как Майкл, сузила глаза. Он засмеялся, но это была лишь жалкая попытка обратить все в шутку.

— Ты злишься, что я не пришел раньше? Я был ужасно занят и…

— Конечно нет! — бушевала Филлис. — Я была бы счастлива, если бы ты вообще не вернулся.

Шейн вздохнул.

— Ну, будь же благоразумна, милая!

— Не смей называть меня милой! — огрызнулась она и топнула по ковру маленьким голубым тапочком. — Благоразумной? Ты, наверное, имел в виду — готовой все снести и со всем молча согласиться?

— Проклятие! — с горьким недоумением произнес Шейн. Он отвернулся от жены и пошел в ванную. Там открыл заветную бутылку коньяка и налил себе полстакана темной ароматной жидкости.