Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона - Данил Корецкий

Внизу всё было по-прежнему. Или почти все.

Ручей в вымоине разлился, широкая полоса земли вдоль его русла разбухла, напиталась влагой, превратившись в болотце. В тоннеле, ведущем к вентиляционной, стояла жуткая вонь. Не трупы, не жратва, не обычная грязь человеческая… Не поймешь. На двери вентиляционной намалеван красным разорванный надвое схематичный человечек. А из-за двери доносились громкие звуки радио: Валентина Толкунова пела «Поговори со мною, мама».

Всё, всё… да не всё.

Противоположная сторона тоннеля, через которую проходил в прошлый раз Хорь, оказалась наглухо забутована. Цементный «язык» забутовки брал начало с разбросанного по полу битого кирпича и полого поднимался вверх, через четыре метра наглухо упираясь в подпертое двутавровыми балками перекрытие.

Где-то за этим «языком» остался заброшенный секретный узел: пустые сторожевые ниши с колченогими стульями и истлевшей «Памяткой постового», подписанной в далеком 1956 году неизвестным подполковником Караваевым, остатки пульта правительственной связи, тяжелые телефонные аппараты, санузел, через который Хорь в свое время переполз на нижний уровень со стальными бункерами стратегического недостроя, и незапомнившаяся Лешему но, несомненно существующая дорога под Кремль. Сейчас зацементированный коридор был похож на глотку мафиози, убитого за болтливость.

– Ничего себе! – сказал Хорь.

– Ничего себе! – сказал Леший.

– Ну, и зачем вы меня сюда привели? – сказал Бруно.

Только Миша ничего не сказал, а полез в свой рюкзак и извлек плоский прямоугольный прибор с ручкой и раструбом-объективом, похожий на любительскую кинокамеру семидесятых годов.

Хорь поднялся по «языку», насколько было возможно, затем достал молоток с острым бойком и несколько раз тюкнул в забутовку. Оттуда с искрой и сухим щелчком отлетел маленький осколок. Леший ловко поймал его в свою огромную ручищу, посмотрел, подбросил в ладони и сказал:

– Они мусор со строительным раствором смешали. – Леший плюнул в сторону двери с разорванным человечком. Теперь из-за нее неслись «Яблоки на снегу». – Бдительные радиослушатели!

– Ничего, развалим! – процедил Хорь и принялся остервенело долбить замуровку. – Первый раз, что ли…

– Толщина четыре метра, плотность семьдесят два процента, объем около четырех тонн, – сообщил Миша, глядя на светящийся экранчик «кинокамеры». – Надо сверлить шпуры и закладывать взрывчатку, иначе никак…

– Что это?! – изумленно спросил маловпечатлительный обычно Хорь и повернулся к Лешему. – Ни фига себе! Ты когда-нибудь видал такую штуку?

– Обычный сканер, – буднично пояснил Миша, выключая прибор и возвращая его в рюкзак. – В Керчи, на барахолке, за пятьсот долларов купил. У военных…

– Ни фига себе! – повторил Хорь. – Что это у вас за Керчь такая?

– Ладно, короче, – противным голосом сказал Бруно, приложился к плоской бутылочке, сделал несколько глотков и вытер губы ладонью. – Мне-то куда лезть?

Хорь устало присел на корточки, положив руки на колени и свесив ладони.

– Закройся, Короткий, – сказал он, пуская дым на Бруно. – То, куда тебе лезть, за этой забутовкой. Так что можешь залезть мне в зад…

В ответ человек-ядро Бруно Аллегро швырнул в него кусок окаменевшего раствора. Кусок, не долетев, раскололся у ног Хоря. Хорь молча встал, с хрустом щелкнул пальцами, собираясь что-то сказать или, скорее всего, что-нибудь сделать с Бруно, что-нибудь такое, что прекратило бы навсегда звездную карьеру человека-ядра, но тут его взгляд упал на рассыпавшийся комок цемента. Он остановился, уставился на пол. Наклонился, поднял что-то и сказал изменившимся голосом:

– Леший…

Леший подошел. Хорь протянул ему замызганный обрывок брезента, когда-то, видно, окрашенного в синий цвет. В двух местах брезент был проклепан ржавыми заклепками.

– Узнаешь? – сказал Хорь. – Это твой старый рюкзак-«кенгуру», ты эти железки у меня дома светоотражательной эмульсией мазал.

Леший взял, осмотрел.

– Точно, – выдохнул он, что-то соображая. – Так я ж его посеял тогда…

– Ага. Я его в говнотечке одной видел, когда искал тебя. Это хрен знает где было, на третьем уровне… Не может быть! Но ведь это ж твой «кенгуру», а?.. Его там в клочья порвали и извозили, будто слон жопу подтирал, я ведь помню!

Хорь бросил клок брезента на пол, вытер руки о штаны.

– Откуда он здесь взялся? Кто приволок его сюда? Уроды эти, гномы твои, что ли?.. Опять?

– Больше некому, – кивнул Леший. – Выходит, это они от нас замуровались…

– А о ком вы говорите? – спросил Миша. – Кто эти «они»? Ну, которые замуровались? Какие гномы и уроды?

Леший замялся, почесал затылок, перевел взгляд с забутовки на Бруно и обратно на забутовку.

– Ну, это… Как тебе объяснить… В общем…

Миша терпеливо ждал.

– Потом скажу, – Леший полез за сигаретами.

Хорь посмотрел на них обоих, снова уставился в лицо Лешего.

– Терминатор что, не в курсе?.. Ты ему не все секреты раскрыл? Странно…

Бруно отошел в сторону, отвернулся и проделал какие-то манипуляции со своим носом, словно капли от насморка закапал. Потом вернулся, поеживаясь и поигрывая сжатыми в кулаки руками. Казалось, его распирает нечеловеческая сила, как экранного супермена.

– Ну что, короче! Я готов к работе! Давно готов. И имейте в виду: Бруно Аллегро не привык тратить время зря!

Леший закурил, сощурился от попавшего в глаза дыма, кашлянул, потом глянул на часы и сказал:

– В общем, так. Есть еще одно подходящее место, где ты полностью проявишь свои таланты. Попробуем там.

Дождь над Москвой не прекращался, гудел на высокой напряженной ноте, заливая город потоками холодной воды. Приправленная мусором, нефтяным маслом и табач– ной горчинкой, она обрушивалась через решетки ливневой канализации вниз, там бушевала в тесном черном пространстве, закручивалась, смешивалась с фекалиями, одевалась грязной пеной и неслась дальше.

Закладывая широкие галсы, обусловленные причудливыми изгибами канализационных тоннелей, в направлении север-север-запад целенаправленно двигалась по этой реке поисковая эскадра. Флагманом шел огромный и мощный авианосец – тяжеловес Миша, в кильватере – лихой пиратский крейсер с размашистой надписью «Леший» по черному борту, третьим вздымал зловонные буруны выносливый эсминец Хорь, который тащил за собой чихающий и постоянно глохнущий легкий транспортник Бруно. Поскольку последний работал на коксе и спиртном, а и то и другое закончилось уже давно, то Бруно не только чихал и глох, но и подавал в полумраке гудки тревожной сирены.

Черная река громко плескалась под четырьмя парами ног, три из которых промокли насквозь. Путешествие длилось четыре часа, но, как и все остальное в жизни, подошло к концу, и они наконец оказались в недрах бомбера[7] ГО, которому по неофициальной диггерской шкале сложности была присвоена третья, «туристическая», категория.

Хорь и Леший основательно продрогли: они промочили ноги, к тому же периодически струйки воды с потолка попадали им за шиворот. Бруно вымок по пояс снизу и по грудь сверху – если раньше его грела распирающая тело чудодейственная неземная сила, то сейчас он замерз, сморщился, приуныл и постоянно чихал и шмыгал носом. Только Миша в своем понтовском снаряжении остался сухим и прекрасно себя чувствовал.

– Где ты эту «химку» взял? – раздраженно спросил Хорь. – В Керчи купил?

– Ну конечно, – кивнул Миша, осматриваясь. – Где же еще?

Бомбер имел площадь метров сорок, у стен стояли грубые, наспех сколоченные лавки, под потолком темнели дырчатые квадраты вентиляционных отверстий, овальные стальные двери с резинками уплотнителей и длинными ручками герметичных задвижек довершали картину. Если верить ежегодным отчетам городского штаба ГО, эти бетонные стены, деревянные лавки и железные двери в случае атомной войны способны спасти жизни двум сотням человек.

Для диггеров сам бункер никакого интереса не представлял, но Леший повел группу в пустую комнату, где по плану должен располагаться дизель-генераторный отсек. Сдвинув пустую железную бочку, он обнажил чугунную крышку люка.

– Это наша заначка, – сказал Леший.

– Там решетка дюймовая, – сразу отозвался Хорь, который, похоже, хорошо знал это место. – Или ты собираешься Бруно просунуть между прутьев? Его ж придется в трубочку скатать.

Он повернулся к карлику.

– Слышь, Короткий? Это уже цирковой номер! Не забудь надеть свое любимое трико.

– Пошел на х…! Я тебе не Короткий, ты, каланча дурнозасранная! – проорал Бруно. Он выглядел очень плохо.

Леший молчком сковырнул люк, убрал в сторону. Кивнул Мише – тот осторожно спустил вниз рюкзак, потом спустился сам. За ним последовали остальные. Как ни странно, но дышать здесь стало легче.

Широкий колодец внизу пересекался с забранной в бетонные кольца магистралью, вход в которую преграждала мощная арматурная решетка. Миша направил туда свой «мегалайт», яркий луч выхватил из темноты несколько метров пустынного бетона.