Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона - Данил Корецкий

– А какие меры приняты по информационной изоляции подозреваемых в шпионаже?

– Я докладывал вам свои предложения, но санкции не получил. Поэтому ограничился шифровками в подразделения военной контрразведки…

– Каких ты еще санкций ждешь?! – Кормухин снова врезал ладонью по столу, еще сильнее, так что подстаканник опрокинулся, а стакан покатился по столешнице. – Ты когда девушку трахнуть хочешь, то у папы с мамой тоже письменного разрешения спрашиваешь? Почему не подал рапорт с планом конкретных мероприятий? Где моя резолюция: «Не согласен»? Это ты мудя чешешь, вместо того чтобы работать!

– Виноват, товарищ полковник! – Юра вытянулся в струнку и преданно ел начальника глазами. Хотя это было ему противно, но правила игры требовали именно такого поведения. Надо или увольняться, или приспосабливаться к обстановке. А поза покорности умиротворяюще действует на начальников.

– Так. Ясно… Вот это все, – Кормухин потряс «делом» о шпионаже в Дичково и швырнул его на стол, как карту из колоды. – Этот твой сканер, эта складная история, за которую ты капитана получил, все это – коту под хвост! Новый туз бьет старую десятку!

Теперь он бросил сверху второе, новенькое «дело» и прихлопнул его ладонью, на этот раз осторожно, чтобы не отбить пальцы.

– Если не раскроешь всю сеть, если не вынешь из-под земли конкретных шпионов… Вся твоя работа тогда, Евсеев, все эти догадки твои, этот твой дохлый прибор, ковыряние в носу… Оно никому не будет нужно!!

Полковник замолчал и медленно, осторожно откинулся на спинку кресла, словно у него прихватило сердце.

– Нам только этого сейчас и не хватало, – выдохнул Кормухин уже другим – задумчивым и даже растерянным тоном. Сняв очки, он воткнул пальцы в уставшие глаза и с остервенением потер их. – Сейчас нам нужно набирать баллы, а не просирать набранные! Вся страна на нас смотрит! Весь мир!

Молчать дальше не имело смысла.

– Вас понял, товарищ полковник! – отчеканил Юра. – Принять меры к розыску неизвестного. Ограничить для «дичковской тройки» доступ к секретной информации. Установить наблюдение…

– За всеми троими, включая Семаго, – перебил его Кормухин. – Не круглосуточное, конечно, нечего государственные деньги псу под хвост швырять… Обычный выборочный контроль, часов по пять на каждого, чтобы выяснить, кто чем дышит…

Очевидно, на лице Юры отразились сомнения в пользе выборочного наблюдения, потому что начальник сурово свел брови.

– И вот что, Евсеев. Хватит кота за яйца тянуть. Я тебя, как говорится, породил, я тебя и…

Он замолчал, уставившись на Юру так, словно заметил вдруг в его облике какую-то шокирующую деталь, которую раньше не замечал, – например, выглядывающий из незастегнутой ширинки детородный орган.

– Вот они, там, на воле что творят! Все эти твои честные, больные да хромые! – Кормухин опять сорвался на громовые раскаты. – Театры захватывают! Взрывают! Убивают среди бела дня! Видишь или нет?

– Так точно, товарищ полковник, – ответил Юра и опустил голову. Сейчас он чувствовал себя лично виноватым в захвате «Норд-Оста». – Вижу…

Кормухин выдохнул воздух из груди, отодвинул папки на край стола и махнул рукой.

– Тогда иди и работай, Евсеев. Работай! Экстремистов отдай Ремневу, пусть занимается, а ты ищи шпионов! И каждое утро ко мне с подробным отчетом. И не забывай: ты оперуполномоченный ФСБ, а не адвокат!.. И, тем более, не врач!

Было неприятно. Не из-за обычного в общем-то разноса: кто-то выдрал генерала Ефимова, тот выдрал полковника Кормухина, а тот, в свою очередь, капитана Евсеева. Дело житейское. И даже не из-за этого дурацкого и несправедливого «я тебя породил», которому грош цена – на самом деле Кормухин никакого участия в Юриной карьере не принимал, это генералу Ефимову спасибо. И о новом факте шпионской деятельности Юра не мог ничего знать – это тоже ясно. Но в другом Кормухин был прав: установить наблюдение за Катрановым с Мигуновым надо было давно. Мог бы и сам додуматься. Глупо. Только расстраиваться было уже поздно.

Когда он вернулся в кабинет, Кастинский сидел перед компьютером, обобщая информацию об утечках со складов оружия и взрывчатки за последние пять лет. Ремнев набирал отчет о поквартирном обходе лиц кавказской национальности, проживающих в Москве без регистрации.

– Товарищи, как ограничить подозреваемого в доступе к информации? – с порога спросил Юра.

– Надеваешь на него «колпак», и все, – ответил Ремнев, не отрываясь от клавиатуры.

– Как это делается практически? Каким образом оформляется? Какие есть нюансы?

– Главное, чтоб размер подошел, – буркнул Кастинский.

– Нет, ну я же серьезно!.. – растерянно сказал Юра.

За дни трагедии на Дубровке он несколько сблизился со своими соседями по кабинету. Управление работало по усиленному варианту, все – от генерала до прапорщиков – пятьдесят семь часов не уходили с работы, несколько раз Евсеев, Кастинский и Ремнев выезжали на задержания, проверки подозрительных квартир и места, где якобы могли храниться оружие и взрывчатка. Как правило, сигналы не подтверждались, но однажды они накрыли бандитский арсенал в гаражном кооперативе. Дело чуть не дошло до перестрелки, но оперативники не дрогнули, нейтрализовали бандюков, изъяли оружие, а потом сняли стресс бутылкой «Кремлевской особой», конспиративно выпитой прямо в кабинете, где они ели и спали.

К своему удивлению, Юра узнал, что у Ремнева нет семьи в обычном понимании этого слова – он завис в состоянии «полуразвода», ищет любой повод, только бы подольше не возвращаться под сень родного абажура, и фактически живет в общежитии шарикоподшипникового завода – кстати, недалеко от Дубровки. С квартирами у многих был напряг: Кастинский несколько лет ютился в общагах коридорного типа, сейчас снимает комнату в Лианозово, деля ее с одним лейтенантом из научно-технического отдела, а жена с дочерью живет в Твери – он наведывается туда раз в две недели. Оказывается, благополучного Юру они считали баловнем судьбы и за глаза называли «сынком». Это из-за якобы влиятельного отца, который, как ледокол, проложил дорогу отпрыску в светлое будущее. Они ошибались – какой ледокол из отставного подполковника КГБ? «Действительно, – кивнули покаянно коллеги. – Ошибочка вышла…»

Все это выяснилось за той самой волшебной бутылкой, которая успокоила дрожь в руках и ногах, прогнав воспоминания о выглянувшем внезапно в мирной Москве самом всамделишном лике смерти… Они хорошо пообщались, нашли общие темы, коллеги оказались вполне нормальными мужиками, даже Кафку обсудили – оба, как оказалось, терпеть его не могут. Короче, между обитателями кабинета завязались новые отношения. Если еще не дружеские, то уж товарищеские – точно!

– Так я серьезно! – повторил Юра. – Я ведь ни разу этим не занимался! Что там – бланки какие-то особые нужны?.. Или – что?

– Понимаешь, Юра, – медленно проговорил Ремнев, – если серьезно, то за всю свою карьеру мы с Кастинским еще не поймали ни одного американского шпиона. У нас просто опыта такого нет.

Кастинский хмыкнул.

Юра почувствовал, что краснеет.

– Но я же не это имел в виду!..

– Мы тебя хорошо понимаем, – ответил Кастинский. – Ты имел в виду что-то совсем другое. Но помочь ничем не можем.

– При всем желании, – добавил Ремнев.

– Ладно. Спасибо и на том, – сказал Юра и положил перед коллегой досье на экстремистские организации.

– Распоряжение начальника. Раз шпионов могу ловить только я…

Не обращая внимания на возмущенное кудахтанье Ремнева, Евсеев сел за свой стол.

Значит, он поторопился с выводами – никакого товарищества не возникло! Ну и ладно, сами обойдемся…

Юра набрал телефон Шуры. Длинные гудки. Телефон они, похоже, так и не включили. Он положил трубку на рычаг, отправился в спецбиблиотеку и изучил соответствующий приказ. Потом вернулся и написал рапорт на имя генерала Ефимова.

«…ввиду того, что подозреваемые имеют допуск к особо важной информации, прошу санкционировать ограничение полковников Катранова и Мигунова, а также майора в отставке Семаго в фактическом доступе к такой информации, а также разрешить организацию наружного наблюдения и аудиовизуального контроля за перечисленными лицами…»

Подумав немного и вспомнив шпионские триллеры, Юра добавил:

«Считаю целесообразным довести до каждого подозреваемого маркированную дезинформацию, утечка которой поможет идентифицировать источник и определить – кто из перечисленных лиц связан с иностранной разведкой».

27 октября 2002 года, Москва

– А Достоевского у тебя не найдется, папаша?

Семенов поднял голову. Невысокий парень в лыжной куртке, капюшон опущен на глаза, стоял перед лотком и нахально лыбился, разглядывая его. Потом стал небрежно перебирать укрытые полиэтиленовой пленкой мужские журналы.