Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона - Данил Корецкий

Катранов поднялся с дивана. Сейчас его тем более ничего не держит. Бежать. Свалить отсюда. Но в прихожей уже возится Ирка, обувается, нервно впихивает руки в рукава лисьей шубы.

– Куда собралась?

– Ты еще пожалеешь! – Глаза зло сверкнули.

Хищница! Матерая хищница!

– А-а. Давай-давай.

Хлопнула дверь, едва не защемив Борьке любопытную морду. Ясно. Сегодня до полночи будет плакаться родственникам, завтра начнутся звонки со всех сторон…

– Сука, а? – Он присел перед Борькой, потрепал за ухом. – Все они суки. Ну и ладно.

Он вернулся в кухню, выбросил в ведро Иркины резиновые перчатки. Выпил еще водки. Посмотрел на часы. Удивился: с момента его возвращения прошло всего пятнадцать минут. А столько всего успело измениться!

Леший смотрел, как в открытую форточку неспешными кудрями вьется подсвеченный дым сигареты, и ни о чем не думал. Горячий душ и полтора стакана водки избавили тело от болезненного озноба и расслабили душу. Он был почти умиротворен. Дождь ушел в сторону Шереметьево. В доме напротив погасло последнее окно. Докурив, он воткнул обгоревший фильтр в наполненную окурками чашку, выключил свет, разделся и лег.

Через минуту из соседней комнаты послышался голос Миши:

– Дочитал?

Тонкая фанерная перегородка и открытая дверь позволяли говорить, не повышая голоса.

– Нет еще, – сказал Леший.

Миша помолчал. Город после дождя притих, словно вымер, даже машины успокоились. Слышно было, как Миша чиркнул спичкой по коробку – закурил. Потом спичка дзынькнула по дну пепельницы.

– И что думаешь по поводу?

– По какому? – спросил Леший.

– Ну, библиотека… Все такое.

Леший посмотрел в потолок.

– Да все то же, – сказал он.

– А по-моему, ерунда все это, – сказал Миша. – Не найти нам ее. Не нашего это ума дело.

Леший ничего не сказал. На потолке постепенно проступили окованные медным листом распахнутые лари и почему-то строгое женское лицо в белом платке с жемчужною каймой. Наверное, он уснул.

– …если не инфразвук? – разбудил его Мишин голос. – Слышишь?.. Ты спишь, что ли?

– Нет, – сказал Леший.

– Ты же сам говорил, про генераторы какие-то слышал, от которых люди ссутся со страху… Так с моряками этими то же самое происходило, они ровненько всей командой за борт прыгали. Ну а потом, как и полагается, находили среди моря этот пустой корабль, где и стол накрыт, и трубка капитанская на мостике дымится… Ну а еще Одиссей и эти… сирены. «Голос океана» – называлось раньше. А сейчас, как видишь, сами научились инфразвук генерировать. И успешно использовать в защитных системах.

Кровать под Мишей скрипнула.

– Как ты думаешь, у него это потом… ну, не проявится как-нибудь? – спросил Леший.

– Да он уже через полчаса в норму пришел, ты же сам видел, – ответил Миша. – Только говорить не мог. Пыкмык, да я Бруно, да я такой-сякой…

– Жалко Короткого. Представляешь, всю жизнь недомерком…

Миша рассмеялся.

– А как он бутылку в один вдох засосал? У него масса в два раза меньше, чем у нас, а тут еще эта беда… И рожу всю разбил. Вот в цирке будут со смеху кататься, представляю. – Из-за стенки послышался длинный зевок. – И мне его жалко, если честно. Урод… ни кола ни двора, ни работы нормальной, всего-то и умеет, что народ веселить.

Он опять замолк, словно ожидал услышать от Лешего какие-то мысли по поводу, но не дождался и спросил:

– А что вы говорили тогда насчет каких-то гномов – там, у завала?

– Ерунда это все, – ответил неохотно Леший. – Продолжение знаменитой легенды про подземных крыс.

– Легенды? – переспросил Миша. Он вдруг оживился: – А ты в курсе, что в примечаниях к бояриновским «Описям» упоминается семейство «карлов африканских»? Которых привез государю офицер дворцовой стражи Козырев? А? Ты примечания вообще читаешь, там, где мелким шрифтом?

– Читал. И на картинках видел каких-то малорослых… – Леший в темноте поднял бровь. – Карлы… Надо же!

– Угадай, чем они занимались.

– Танцевали с Белоснежкой.

– Охраняли цареву библиотеку, – сказал Миша.

Леший медленно приподнялся в кровати, протянул руку и достал из кармана джинсов сигареты.

– Ну и?..

– И все, – сообщил Миша. – Исчезла библиотека, исчезли козыревские карлы. Пошли слухи. Легенды. Якобы охраняют царевы карлики сокровища его под землей. Ясное дело, вспомнили об ирландских сидах, германских кобольдах, скандинавских троллях, лапландских чаклях, о чуди белоглазой… Бояринов очень едко херит эти байки. Академик как-никак, положение обязывает. На купчую какую-то ссылается с гербовой печатью – мол, проданы были диковинные карлы в Вятскую губернию помещику Тартакову за огроменные деньги – сто пятьдесят золотых рублей, и дело с концом… Да я и сам не верю в это. Ну на кой хрен царю понадобились именно карлики? Что они, охранники крутые, что ли? Карате, дзюдо?.. Да ни фига. Сказки.

– Ну а раз сказки, то и говорить не о чем, – буркнул Леший.

Он даже не знал, как к этому относиться. Курьез? Возможно. Откуда есть пошли карлы африканские, они же карлы козыревские, и почто их царь русский восхоте… А какая, собственно, разница – откуда и почто? Каши из этой байки не сваришь, на хлеб не намажешь. Есть пока что вопросы куда более насущные.

– А ты помнишь ту корягу? – спросил он. – Ну, что Бруно заснял? Что это было, по-твоему?

– Самострел, что еще, – отозвался Миша. Голос у него стал сонный, глухой. – Или камера наблюдения… Но это вряд ли. Самострел скорее всего…

– Там что-то вроде платформы было, – сказал Леший. – Угол изменился, когда Бруно заорал и стал отступать… Эта штука повернулась вслед за ним.

– Ага… Автоматическое наведение на цель, – кратко прокомментировал Миша.

– И что нам с этим делать? – спросил Леший.

– Найдем какую-нибудь лазейку, обязательно найдем… – Еще один длинный зевок послышался из-за стенки.. – Кто ищет, тот всегда…

Слова сменились богатырским храпом.

По своим пропускам они беспрепятственно прошли через Спасские ворота Кремля, прогулялись по безупречно чистым аллеям, на которые осенние листья либо боялись падать, либо все же падали, но их немедленно убирали: по одному, не дожидаясь, пока свалится следующий, как вражеских парашютистов. По эту сторону кремлевской стены плотность населения была в тысячи раз ниже, чем в остальном центре Москвы, и на огромном обозримом пространстве не было видно ни одной живой души. Удивительно чистый воздух насыщен ароматом хвои, дорогу то и дело перебегали серо-рыжие белки.

Подтянутый высокий полковник в ловко подогнанной форме и молодой старший лейтенант с острыми чертами лица будто оказались в другом мире. Здесь царила атмосфера дисциплины, порядка и возвышенности. Даже пожелтевшие газоны имели вид торжественно-строгий и не вызывали унылых ассоциаций. Только вороны вели себя развязно и бесшабашно, как везде: громко каркали, хлопая крыльями, взлетали на вершины двадцатиметровых голубых елей и тут же пикировали обратно в жесткую высохшую траву, будто обнаружив что-то для себя очень важное – может, сверкающее бриллиантами кольцо, а может – жирного дождевого червяка. Но ни червяков, ни колец здесь не было, это точно. Однако очень важное было, и военные знали это с абсолютной точностью, то есть на все сто процентов.

Полковник Мигунов и старший лейтенант Бабин оставили в стороне Царь-пушку и Царь-колокол, по узкой, немощеной, но засыпанной красным песком дорожке, прошли сквозь строй близко посаженных молодых елочек и приблизились к холмику-цветнику, ощетинившемуся стеблями увядших и замерзших астр, которые садовники почему-то не торопились состричь или выкорчевать. Может быть, потому, что, несмотря на обыденный вид, в особо секретных документах холмик именовался «колодцем № 1», но о его второй сущности можно было догадаться, только если заглянуть с другой стороны и увидеть бетонированное устье входа, ведущие круто вниз ступени, железную дверь, выкрашенную обычной для военных объектов темно-зеленой краской, и двух розовощеких сержантов из комендантского полка, с автоматами наперевес.

Рядом степенно ждал немолодой человек в старомодном плаще с пристегивающейся утепленной подкладкой, потерявшем яркость цветов мохеровом шарфе и напоминающей котелок, вытертой велюровой шляпе. Все эти вещи когда-то продавались в спецраспределителе для кремлевской обслуги. А манеры номенклатурного работника были явно приобретены за десятилетия службы внутри кремлевской стены. Причем стандартное незапоминающееся лицо человека, пронзительные голубые глаза и жесткие складки у рта не вызывали сомнений, в какой именно службе он провел эти годы.

– Здравствуйте, Михаил Иванович! Не замерзли? – улыбаясь, спросил Мигунов, приглаживая усы.

– Подмерз слегонца, Сережа, да что делать, – улыбнулся в ответ Михаил Иванович. – Пока доверяют пенсионеру, надо оправдывать. Отдохнуть еще успеем – в могиле… Как ты-то?