Заблудиться в страшной сказке - Марина Серова

– Ничего-ничего! – заулыбалась я. Знаю я таких вот бабок – кремень, а не старушки. Легче завербовать агента иностранной разведки, чем добиться чего-либо от такой старушенции. – Я вам привезла привет от вашей внучки и еще подарки.

Подарками были шоколадные конфеты и чай, купленные мною по дороге.

– От какой еще внучки? – встрепенулась бабуся.

– От Анжелики! – Черт, как же ее фамилия? Что же я не догадалась спросить? Но фамилия не понадобилась.

– От шалавы этой? – фыркнула бабка. – Будет врать-то! От нее не то что подарка – снега зимой не дождешься! Ну заходи, раз приехала!

И бабуся открыла мне низенькие ворота. Я заехала во двор – совершенно пустой и вытоптанный.

– Ты посреди двора-то не ставь! – попеняла мне бабка. – А то внучок приедет, свою «Паджеру» поставить ему некуда будет. Или кум заглянет – у него «Ниссан», тоже здоровущий.

Как-то не вязалась картина выморочной деревни с иностранными машинами. Но кто их тут, в Варфоломеевке, знает…

– А почему у вас улицы пустые? Сколько ехала, ни души не видела? – поинтересовалась я.

– Да телевизор все смотрят! – пояснила бабка. – Сейчас же сериал идет.

– Какой? – мне стало любопытно, что смотрят деревенские жители.

– Ну как? В девять утра повторяют «Счастливы вдвоем», потом «Следаки», к обеду «Возвращение Мухтара», потом «Мамины дочки», а уж вечером новенькое что покажут, – рассудительно объяснила старушка. – Да ты не стой, заходи. Красть у меня нечего, а во дворе стоять – тоже негоже, соседи увидят…

Я прошла вслед за хозяйкой в прохладный дом. Причина этого стала ясна сразу – в помещении работал кондиционер. Я выложила подарки на стол, покрытый старомодной плюшевой скатертью с кистями. Старушка ласково погладила пачку чая и спрятала все гостинцы в буфет. Потом уселась за стол, строго посмотрела на меня и велела:

– Ну, говори, зачем приехала. Да не ври, сразу узнаю.

– Я ищу того парня, что ваша внучка к вам прислала, – честно объяснила я.

– А на кой он тебе сляпался? – проявила бдительность старушка.

– Да вот хочу его в город забрать.

Бабуся немедленно вскочила и проворно побежала в соседнюю комнату. Оттуда сразу же донесся лязг железа. Мне стало любопытно, и я пошла за ней. Бабуся отодвинула железную кровать с шишечками и сдвинула половичок, сплетенный из разноцветных обрезков тряпок – признаюсь, подобные образчики народного рукоделия я не видела уже давным-давно. Под ковриком в деревянном полу виднелось железное кольцо. Бабуся с неженской силой потянула за него. Открылся люк, из подпола пахнуло сырой картошкой. Бабуся стала на коленки и крикнула в темноту:

– Вылезай, ирод! За тобой приехали!

Из подпола показалась голова моего старого знакомого Дохлого, он же Дрюня, он же Андрей Вячеславович Комаров собственной персоной. Увидев меня, Дохлый тут же спрятался обратно.

– Андрей, вылезай! Не бойся, не обижу! – успокоила я парня и поинтересовалась у бабки: – А чего это вы его в подполе держите?

– А чего это он у меня всю коноплю в огороде оборвал? – дразнясь, отвечала бабка. – Я ее козе и кроликам от глистов даю, а он все сожрал и скурил! Мне такой постоялец без надобности!

Дохлый медленно выбрался на свет божий. Выглядел он хуже некуда – голова обмотана какой-то тряпкой в бурых пятнах, лицо изжелта-зеленое, да и не мылся он, похоже, дней десять.

– Ну что, Дрюня, поедем домой? – спросила я.

Комаров-младший покосился на меня и подозрительно спросил:

– Это вас отец прислал?

– Еще чего! Да отец твой и не знает, куда ты подевался. Нет, я сама по себе.

Дрюня, кажется, немного успокоился. Надо же, великовозрастный оболтус боялся отца больше, чем меня.

– Ты бы матери позвонил, а то она переживает, где ее драгоценное чадо! – посоветовала я. Дрюня дико покосился на меня и ответил нагло, сквозь зубы:

– Успеется. А зачем я вам сдался? И как нашли-то? – он на минуту призадумался, потом горько проговорил: – Да тут и думать нечего – Анжелика, …, сдала.

– Побеседовать с тобой хочу. Только как бы тебе, голубь, помыться сначала? Я тебя такого в мою машинку не посажу.

– Баня – пятьсот рублей! – тут же встряла в разговор бабка.

– Идет, – вздохнула я. Придется разориться, а то четыре часа до города в замкнутом пространстве с этим «дитем подземелья» мне совсем ни к чему.

Бабка побежала переодеваться, и спустя пять минут уже появилась в выгоревшем ситцевом платье – очевидно, своей обычной одежде. Орден она бережно положила в шкатулку на комод. Когда старушка отправилась топить баню, я полюбопытствовала и заглянула туда. Оказалось, это была медаль «За доблестный труд». Я поспешно закрыла шкатулку с лаковыми красноармейцами на крышке. Дохлый, кривясь, наблюдал за мной. Похоже, парень еще не понял, чего от меня ждать, и потому не решил, как себя со мной следует вести.

– Готово! – объявила бабуся. – Давай еще пятьсот рублей, и я ему чистую одежду дам.

Я полезла за кошельком. Когда Дохлый побрел в сторону бани, я велела ему тщательно промыть чистой водой рану, а потом добавила:

– И не вздумай убегать через трубу, делать подкоп и все такое. Я за тобой наблюдаю, понял? У нас важный разговор, так что приведи себя в порядок.

Дрюня покосился на меня и, похоже, решил, что со мной лучше не шутить. Пока Дохлый мылся, я подошла к бабке:

– Скажите, а переночевать у вас можно?

Бабка только открыла рот, а я уже послушно лезла за кошельком. Похоже, любое телодвижение в этой деревне стоило пятьсот рублей…

Когда чистый Дрюня вернулся из баньки, я сидела за столом, ела вареную картошку и яйца вкрутую – остальное меню гостеприимной хозяйки меня как-то не вдохновило. Предпочитаю знать, из кого именно сделаны пирожки с мясом и сколько дней «вчерашним» щам.

– Присоединяйся! – гостеприимно предложила я. – Все оплачено!

Дрюня сел за стол и принялся лениво ковырять картошку. Аппетита у него явно не было.

Покончив с едой, я вымыла руки и достала из машины аптечку. Увидев чемоданчик с красным крестом, Дохлый попятился.

– Не бойся, я почти ничем не хуже врача! – успокоила я его. Кажется, парень мне не поверил. Но все же позволил усадить себя на стул и дал размотать тряпку. Да, ничего себе! На месте, где недавно было ухо парня, теперь красовалось слуховое отверстие, а от ушной раковины не осталось почти ничего – так, какие-то лохмотья. Вся эта красота уже начала подживать – все-таки прошло много времени с того дня, как Дрюня получил это ранение, но все же выглядела достаточно скверно.

Я включила настольную лампу и промыла рану. Дрюня морщился и шипел, но вел себя довольно мужественно, чего я от него никак не ожидала. Обычно наркоманы чувствительны к боли больше, чем юные девы, – при условии, что находятся не под кайфом. Я замотала голову парня чистым бинтом, потом на всякий случай вколола ему мощный антибиотик.

– Все. Жить будешь! – отрапортовала я, моя руки и складывая аптечку. – Ну что, лучше?

Дрюня прислушался к ощущениям и с удивлением несмело улыбнулся:

– Спасибо!

– Кто это тебя так? – поинтересовалась я. Парень сразу замкнулся – так сворачивается еж, почуяв врага. Да я и не ждала, что он ответит.

– Заметь, я не спрашиваю тебя ни «где это тебя», ни «когда это тебя», – продолжала я. – И так все знаю. Меня интересует только одно – кто? За этим я и приехала.

Дрюня молчал, отворачиваясь от света.

– Я готова заплатить тебе за эту информацию, и заплатить хорошо.

– Да не видел я, – тоскливо протянул Дохлый. Сразу ясно – врет, просто говорить не хочет.

– Ну, подумай до утра, а утром еще разок поговорим, – предложила я. По правде сказать, у меня уже слипались глаза – день получился долгий и какой-то суматошный. Чего стоила одна только дорога в Варфоломеевку, не говоря уже об Анжелике с ее яйцами…

В это время на улице послышался треск проезжавшего мимо мотоцикла. Дрюня в ужасе присел, хватаясь руками за голову, потом быстро-быстро полез под стол. Я во все глаза смотрела на него.

– Эй, ты что?!

– Там полицейский вертолет! Это за мной, сейчас меня повяжут! – в голосе Дохлого звучала паника.

– Очнись, Андрей! – я попыталась вернуть парня к реальности. – Полицейские вертолеты бываю только в кино! Ты бы поменьше боевиков смотрел… А за тобой приехала я, и больше никто не знает о том, где ты прячешься. Успокойся, ладно?

– Стараюсь, блин…

Голос у Дохлого был сиплый, словно бы сорванный. Черт, черт, именно такой я слышала на привокзальной площади, когда вела слежку за Кузеном! Значит, именно Дохлый был тем, кто встретился в тот день с Гонзалесом!

Видно, мое лицо отразило работу мысли и выводы, к которым я пришла, потому что Дрюня рванулся к двери и успел выскочить на улицу раньше, чем я его перехватила. Я выбежала вслед за парнем. Уже совсем стемнело, и сладкий аромат душистого табака струился в воздухе, создавая декорацию «украинской ночи». Я остановилась и прислушалась – шагов Дохлого не было слышно. Далеко убежать парень не мог. Я осмотрелась очень внимательно и вскоре заметила за высокими мальвами белеющую в темноте повязку.