Ловушка для наёмника - Инна Лёвина

Ти'арг внезапно почувствовал — это было как прозрение… Все, что случится с ним здесь, в Севруме, изменит всю его жизнь, полностью, навсегда. И он будет жалеть об очень, очень многом… И еще он понял, что Урсула — самый близкий и важный для него человек и в Севруме, и во всей Вселенной…

Ти'арг закрыл глаза. Потрясение от того, что ему сейчас открылось, было почти непереносимым. И гулкое, неземное звучанье органа, и удлиненные фигуры каменных статуй, и необычный свет, падавший откуда-то с высоты — все это погружало его в странное, отрешенное состояние, словно неумолимые волны уносили его куда-то вдаль, в неведомое будущее.

…Служба шла своим чередом, с торжественными вогласами епископа и скорбным пением хора…

Патрули исправно несли службу по всему городу. Ти'арг освободили от патрулирования, занятий тоже пока не было. Он бродил по городу, читал газеты, слушал разговоры прохожих — все было мирно и спокойно. Многие искренне горевали о короле, но не было похоже на то, что жизнь людей должна была бы сильно измениться после начала нового царствования. Монархия — всегда равновесие и неизменность… В один из таких дней пришло послание от Сиалла — тот писал, что надо на время оставить Донна в покое и пока им не заниматься. Ти'арг был совсем не против, ему — давно хотелось немного прерваться и отвлечься от однообразного магического плетения интриг.

А вечерами лейтенант сидел на балконе, на стуле с откидной спинкой, и смотрел в темное, усыпанное звездными огоньками небо, думая, строя планы, мечтая… Он понимал, что покинет Севрум месяца через два-три, уйдет навсегда и никогда больше Урсулу не увидит. Он не жалел, что крадет ее подлинные воспоминания и внушает ложные. В конце концов, нет беды, что она забудет своего жениха — видела она его всего-то несколько раз в жизни… Ну, письма еще получала…

И себя Ти'арг тоже не жалел. Сейчас эта любовь горит в его душе ярким огоньком, иногда от него тепло, иногда больно… Если больно — значит, надо потерпеть, может быть, когда-нибудь боль пройдет. Они все равно не будут вместе, никогда и ни при каких условиях, а раз это невозможно… Еще одна потеря — ах, Небо и Сто Миров — а друзей он сколько раз терял… Да и не потеря это, не потреяешь то, чего и не имел…

Три раза он бывал серьезно ранен. Лечился, восстанавливался, а жизнь шла своим чередом — он встречался с друзьями, читал, пил вино. Раненая рука болит — значит, следует устраивать ее поудобнее, не тревожить без необходимости, но не думать же о ней постоянно.

…Иногда у магов появляется заносчивость и чувство, что они могут все. Но Ти'арг давно понимал, что слишком многое в этой жизни ему недоступно, и никогда не считал мир лужайкой под своими ногами. Нельзя было вернуть родителей, невозможно завоевать любовь, если она изначально недосягаема для таких, как он. Но всегда остаются звезды, сияющие в равнодушном небе, манящие в черную, глухую глубину, и неведомые, новые миры…

Глава 13 Предсказание для бунтовщика

Так минуло несколько дней. Утром, перед тем, как отправиться на первую после коронации тренировку (на коронации маг, конечно, присутствовал, она была пышной и торжественной, но ничего, никаких предчувствий у него не появилось…да и Урсулу он не увидел), Ти'арг развернул газету. Он давно не читал их — только просматривал. Однако едва наемник глянул на первую страницу, как сердце кольнуло предчувствие тяжелой беды. Заголовок — вот такими буквами — гласил, что этой ночью Донн был снят со своего поста, арестован и заключен в крепость Арс. Его обвиняли в шпионаже, в злоумышлении на монархию и заговоре с целью захвата власти. Ти'арг был уверен, что суду (если он состоится, конечно) не смогут предоставить никаких доказательств вины Донна. Но тогда зачем?.. Наемник вспомнил варианты судьбы Донна. Он тогда тоже вертел ситуацию так и сяк и обдумывал возможное заточение. Но каждый раз эти вариации заканчивались победой Донна и поражением его врагов. И Сиалла он предупредил, что эта дорога — гибельная. Что же случилось? Что пошло не так?

Ти'арг дотронулся до медальона и произнес заклинание. "Что происходит? Необходимо встретиться", — бросил в пространство наемник свою тревожную мысль. Медальон долго был холодным и неподвижным, затем начал теплеть под рукой Ти'арга, заискрились и полетели в разные стороны ярко-голубые огоньки. Они опускались на стол крохотными светлячками и складывались в буквы: "Беспокоиться не о чем. Прибуду на встречу в десять часов вечера. Сиалл". Последняя "л" была смазанной и заваливалась на бок, видно, писавший куда-то спешил и заканчивал послание на бегу. Ти'арг подумывал, как бы ему отговориться от занятий — ему сейчас необходимо было посидеть, подумать, посмотреть на судьбу Донна в зеркале. Но никак было нельзя…

И все же… Если заглянуть хоть ненадолго, может, что-то прояснится. У Ти'арга были сейчас самые дурные предчувствия. Все пошло не так, как он задумал, все не так… Он достал зеркало и конверт, в котором лежала половина волоса Донна. Спалил над свечой волос, провел рукой над зеркалом, прошептав заклинание-просьбу об открытии "тени судьбы". Это замечательнейшее подспорье для магов, запутавшихся и не знающих, что же делать дальше с той судьбой, которую надо изменить. "Тень" показывает то, что должно стать необходимым кусочком мозаики (но не подсказывает, правда, куда его нужно подставить). Если сформулировать это заклинание простыми словами, оно звучало бы так: "Покажи мне — не знаю что, не знаю, о чем… Дай такое знание, чтобы мне оно помогло".

…И вот маг увидел Донна, ходившего взад-вперед по камере. Лицо было задумчивое, сосредоточенное. В один момент тот поднял глаза, и Ти'аргу показалось, что они снова встретились взглядами. И опять Ти'арг невольно отвел глаза. Крайне неприятное чувство… С другой стороны, те, кого маги видят в своих зеркалах, могут почувствовать их взгляд — так что, может, и лучше, что успел глаза опустить. Но ощущение осталось до невозможности противное.

А Донн, там, в зеркальной глубине, остановился на месте. Взгляд его все так же оставался сосредоточенным — он то ли решал какую-то задачу, то ли вспоминал о чем-то. Неожиданно заключенный вскинул голову, так, что темные, до плеч, волосы откинулись назад, и вдруг их взгляды встретились.

И внезапно Ти'арг увидел иную картинку: зеркало сначала подернулось мелкой рябью, став свинцово-серым, а потом возникло ярко-голубое небо, зеленый луг, чудное дерево с узловатой корой и кряжистым стволом, над которым шелестела — это слышно было — густая листва, веселая, весенняя, молодая. По дороге, утоптанной и неширокой, шел мальчик-подросток. У него были черные глаза, темные короткие волосы. В правой руке он держал палку, похожую на страннический посох. Может, раньше он на нее и опирался, а сейчас просто размахивал, шумно сбивая цветы. Наемник сразу понял, кто это. И, мимолетно — он привык не отвлекать голову и подсознание, если зеркало хочет что-либо показать ему без его просьбы — подумал, что любопытно бы посмотреть этому Тимусу Донну в глаза. Такой же ли его взгляд властный, пронизывающий, нестерпимый. Мальчик поднял голову. Глаза смотрели умно, не без хитринки. Но, в общем, ничего такого… Одежда на мальчике была не бедная, но и не слишком дорогая.