Марш обреченных - Владимир Свержин

– Господи! Вот чего я точно не могу понять, что танкам делать в городе? – Валера обрушивает кулак на столешницу, отчего несчастная чашка совершает сальто-мортале и падает на пол.

– Они тоже этого понять не могли, но приказы не обсуждаются. Скажи, ты у нас что заканчивал в годы юности? – успокаиваю я своего друга, вполне, впрочем, разделяя его чувства.

– Рязанское десантное, ты и сам знаешь, – недовольно бормочет он.

– Знаю. Так вот, тебе десантнику эта истина понятна. А кому-то наверху, наверняка имеющему за плечами Академию Бронетанковых войск, а может быть и академию Генерального Штаба, мысль о том, что танки в городе используются только для поддержки пехоты, в голову не приходит. Почему? Я думаю потому, что каждый танк, пушка, БМП и так далее имеет свою, кстати весьма немалую цену. И если есть продавец – покупатель всегда найдется.

– Саша, – негромко кидает уже несколько пришедший в себя Пластун. – Мне кажется тебе стоит найти их. Если они до сих пор в Москве, а это скорее всего так, поскольку у нас ни одна комиссия быстро не работает, их стоит найти и поговорить более предметно. Поскольку, как говорил патер Браун: «Если хочешь спрятать опавший лист, прячь его в лесу, среди других опавших листьев, а если хочешь скрыть труп – лучше всего это сделать на поле боя». Понимаешь, о чем я говорю?

Я понимал. Вернее, догадывался. У меня в памяти сами собой всплыли слова полковника-танкиста о том, что в бригаду насовали всяческой рухляди бог весть откуда и о десяти танках Т-80, которые по бумагам числились состоящими на её вооружении. А также о целом эшелоне этих самых танков, стоящем в подмосковном Тенешево. Кто хочет спрятать покойника – прячет его на поле боя.

Дверь в кабинет отворилась. В проеме стоял Слава с подносом в руках.

– Ваш кофе, господа. – Он смотрит на наши лица. – Я что-то интересное пропустил?

Валера в общих чертах излагает ему выведанную информацию. Капитан Бирюков задумчиво кивает головой.

– Да. Все одно к одному. Саша, пока ты ездил на встречу, из архива принесли сводку по Мухамедшину. Посмотри, – он кивает на прозрачную пластиковую папку. – Там есть ряд очень занятных фактов. А сейчас о плохом. Через час сбор личного состава в актовом зале.

– Что-то случилось?

– Случилось. С понедельника центр прекращает свое существование.

Глава 13

Ну вот и дождались! Уж и не знаю, в полном ли здравии был господин Президент, подписывая указ о нашем расформировании, но документ подписан, а следовательно, пятнадцатилетняя работа Центра канула в анальное отверстие истории, и вряд ли кому-то удастся извлечь оттуда что-либо путное. Впрочем, что толку пенять на Президента. У него работа такая – совершать исторические глупости. Почему-то никто не захочет оперироваться у дилетанта хирурга, выдвинутого прямым тайным голосованием, а вот страной управлять у нас может любая кухарка. А уж кабинетный титан, полжизни своей проведший в восхваление своих предшественников и колебаниях вместе с генеральной линией партии, так уж и совсем великолепно. Белого коня и по центральной улице под колокольный звон.

Что ж, у такого государственного мужа добиваться понимания сути тайной войны. Дальше схватки за кресло она у него все равно не пойдет. То есть нет, подсознательно он необходимость в ней чувствует, поскольку голубь мира, если к нему повнимательней присмотреться, за поведением его проследить – птичка та еще. Слабого сородича в темечко клюнуть для него первое дело. Но вот о стратегии этой войны, а уж тем более о тактике, у лидера нашей неизбывно великой державы представление более чем смутное. А потому, подобно свихнувшемуся богу-громовержцу, мечет он куда-то вниз молнии и с неподдельным изумлением потом взирает на дело рук своих.

В конце декабря 1993 года «наш дорогой и всеми уважаемый» указом своим распускает не имеющее себе равных спецподразделение «Вымпел», оно же группа «В», едва-едва стараниями генерала армии Барсукова и командира группы генерал-майора Звягинцева удается отстоять антитеррористическую группу «А», пресловутую «Альфу».

«Разрядка напряженности», скажете вы? Ох, уж лучше бы вы этого не говорили!

В девяносто пятом году господин президент, поняв очевидно, в конце концов, что свалял дурака, в ФСК начинает формирование Управления Специальных Операций… Слава богу, со специалистами вопрос решился довольно быстро. Благо, не успели они ещё разлететься по всей Руси великой в поисках заслуженного куска хлеба. Профессионализм и корпоративная гордость не дали. А если бы вдруг?

Как бы то ни было, за год более сотни «вымпеловцев» получили новую прописку в стенах контрразведки. Вот тут их и ожидал новый подвох. После того как политики, а я настаиваю, что это были именно политики и никто другой, наломали дров в Буденновске, очередным президентским указом в структуре ФСБ создается Антитеррористический центр. Ну что ж, как говориться: «Вещь полезная и главное своевременная…», но когда, в соответствии с этим указом, ФСБ из ведомства соседнего МВД передается их собственный отряд «Вега», в который вливается упраздненное Управление Специальных Операций?!

Тут в самом пристойном варианте вспоминаются слова поэта об упряжке, воле и трепетной лани, а в непристойной, я бы, пожалуй, оставил пару страниц многоточий для ненормативной лексики.

Для того, чтобы подготовить рядового бойца спецназовца уходит два года. Спустя эти годы он вполне адекватно выполняет поставленные перед ним боевые задачи. Офицеры после Питера, Новосибирска, Рязани[30] и других тому подобных учебных заведений ещё семь-восемь лет обучаются, прежде чем в пекле тайной войны закалку получить. И вот после всего этого, когда на подготовку великолепного профи уходит десяток лет и вся остальная жизнь, его вначале тасуют, как пятый туз в колоде, а потом заставляют заниматься делами, ему абсолютно не свойственными. Интересно, чувствует ли наше первое лицо какую-либо разницу между захватом самолета с террористами, уничтожением, скажем, ракетной базы в глубоком тылу противника и устройством дворцового переворота в каком-нибудь далеком Занзибаре? Похоже не чувствует. Ни в целях, ни в методах.

Мне могут возразить, что мы живем в цивилизованном обществе, а тайная или, как её ещё элегантно именуют, «малая» война – это что-то из времен отживших. Скупая мужская слеза навернется на глаза от таких слов. Бред болезненный. Если и нет до сих пор на этом дурацком шарике большой войны, то лишь потому, что профессионалы войны малой изо дня в день кладут за это свои головы. И – да простят меня люди доброй воли – но десяток таких спецов, с чьей бы стороны они не были, для дела мира значат куда как больше, чем все борцы за него вместе взятые со своими митингами и манифестациями…

Однако, как говаривал наш покойный генерал, «это все разговоры в пользу бедных». Дошла очередь и до нас. Интересно, куда наши кадры вольют? В урюпинскую добровольную пожарную дружину? Обидно, конечно, до чертиков и зло берет, но жизнь тем не менее на этом не заканчивается. И наша работа тоже. В сущности, что значит расформировать Центр? Отобрать особняк в Фарисеевском переулке и прочую нашу корпоративную недвижимость? Потеря, конечно, но, в общем, не фатальная. По Руси великой поискать, местечко всегда найдется. А богатства наши, трудом первых красных бизнесменов заработанные, неравномерно делятся на сметные и несметные. Сметные – от дырокола до чудо-тамбура при входе, с датчиками на всяческого рода «клопов» натасканными – все по списку налицо. А вот несметные, то есть в смете не учтенные, на деньги нашего «подсобного хозяйства» купленные, – их ни в каком списке нет. Они-то основу техническую могущества и составляют, и уж можно не сомневаться – из этого имущества и гвоздь налево не пойдет. Исчезнет все наше несметное добро в неизвестном, точнее известном крайне немногим, направлении, вместе с архивами, документами на владение собственностью за рубежом и счетами в иностранных банках.

Мы с лихвой отработали все это. И не наша вина в том что эта страна проиграла. Все, что требовалось от нас, было выполнено так, что ни один профессионал не скажет худого слова. Но шпага не делает из свинопаса фехтовальщика. Так что ж? Мы уничтожены? Вот уж нет! Уничтожить нас у кабинетных шаркунов – кишка тонка. Центр будет жив! А крыша над головой? Тоже мне, проблема! Схватка ещё только начинается. И нет смысла говорить, что мы обречены на смерть. Мы сами выбрали свой путь, сами обрекли себя, избрав профессию воина. И какая в том беда? Привет тебе, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! Полагаю, наш марш запомнится тебе надолго. Что же до смерти, пустить себе пулю в висок, сделать харакири или прыгнуть со скалы в Тибр мы всегда успеем, а до того у нас есть ещё одна незаконченная миссия. Миссия, к которой нас готовили всю нашу жизнь, – защищать свое Отечество. Защищать, вне зависимости от личности врага, его силы и средств.