Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский

– Оленька, милая Оленька. Ты прости меня, но я у тебя не останусь. Мне нужно уйти. Поверь, я к тебе очень хорошо отношусь, но между нами не может быть ничего. Ты меня совсем не знаешь.

– Юра, я тебя знаю и вижу, что ты меня тоже любишь. Почему мы не можем быть вместе?

– Оленька, возможно, всё изменится. Но не сейчас. Пойми, я не могу воспользоваться твоей любовью, а потом уйти. А остаться с тобой я тоже не могу. Прости.

– Юра, останься со мной хоть на эту, одну-единственную ночь. А потом уйдёшь.

– Не надо, Оленька. Ты мне очень дорога, чтобы я воспользовался твоей слабостью. Был прекрасный вечер, не нужно портить его. Расстанемся как друзья. Мне очень хорошо с тобой.

– Мне тоже, – на её глазах показались слёзы, – но раз решил идти, иди. Спокойной ночи.

– И тебе.

***

И эту женщину он поставил под удар. Что-то нужно делать, говорить, доказывать, что Оля не виновна. Но что? Как он может доказать, что её единственная вина заключается только лишь в том, что она не запретила Константинову оставлять у себя секретные документы? Не написала рапорт своему начальству? Если бы она сразу сообщила начальнице Первого отдела, что Константинов не сдаёт вовремя документы? Его бы вызвали «на ковёр», «пропесочили» как следует, лишили премии и этим бы всё закончилось. Ему было бы нечего передавать дяде Коле, и возможно, на этом бы и закончилась его шпионская карьера. И не было бы тюрьмы, не было суда. Но что было, то было. Назад не вернуть. Единственное, что теперь требовалось – это спасти Олю. Помочь ему в этом может только Александр Александрович. Как понял Константинов, у него не очень хорошие отношения с генералом. Как он представился? «Генерал Тимофеев Валентин Григорьевич». Кажется, так. Он не начальник Александра Александровича. Значит, он начальник другого управления. Скорее всего – контрразведки. А Александр Александрович следователь следственного управления. Это Константинов помнил из протокола. «Старший следователь по особо важным делам следственного управления КГБ СССР подполковник Петров А. А.», – было напечатано на «шапке» протоколов. И если генерал горит желанием разоблачить всю шпионскую сеть в институте, не важно, есть она или это плод его фантазии, то у Александра Александровича задача совершенно другая. Ему необходимо собрать материалы и доказать виновность Константинова. Со следователем он знаком уже более трёх месяцев. Сложилось впечатление, что Александр Александрович порядочный человек и он не будет делать врага из невиновного человека. А вот генерал Константинову сразу не понравился. Тот может.

***

Через несколько дней после очной ставки с Олей произошёл ужасный случай. Константинов спал, когда вдруг его разбудил стук замка. Камера открылась, и в неё вошли трое. Один был конвоир, его Константинов знал. Двое других были в штатском, и Константинов видел их впервые.

– Встать, – громко сказал конвоир, – на допрос.

– Какой допрос, уже за полночь? – тихо спросил Константинов. Ему вдруг стало очень страшно.

– Отставить разговоры, руки, – прикрикнул конвоир и защёлкнул наручники на руках.

Его вывели из камеры. Конвоир остался стоять у двери, а двое в штатском повели его. Один держал Константинова за наручники, другой молча шёл сзади. Всё время на допрос отводил его конвоир, а сейчас было что-то неправильное. У Константинова дрожали ноги. Его вели не туда, где всегда проводил допросы Александр Александрович. Они долго шли по коридору, прошли мимо лестницы, по которой они обычно поднимались на другой этаж. В конце длинного коридора была ещё одна лестница и они начали спускаться по ней. Вошли в другой длинный коридор. Он был плохо освещён, лампочка была всего одна. По обоим сторонам были двери камер. У одной из них они остановились, идущий сзади подошёл и открыл её. В камере горел яркий свет. Он на мгновение даже ослепил Константинова. Пред ним стоял стул. За ним простой стол и три стула. Окна в камере не было. Один их сопровождающих кивнул Константинову на стул. Он сел.

– Значит, так, Константинов, нам нужно чтобы ты рассказал, спокойно и внятно, о своей шпионской деятельности в институте. С кем был связан, с кем сотрудничал? Всё по порядку. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее вернёшься в свою камеру досыпать, – сказал один из них. Лица было видно плохо – сильно слепила лампа, висящая прямо перед Константиновым.

– Я всё это уже много раз рассказывал следователю, – тихо ответил Константинов, – а где Александр Александрович?

– Александр Александрович? Будет позже. А пока ты нам всё расскажешь.

Один из них поднялся и подошёл к Константинову. В руках у него было вафельное полотенце. Он зашёл сзади и внезапно накинул его на шею Константинову. У него от неожиданности спёрло дыхание. Он не мог вздохнуть, а полотенце ещё сильнее сжало горло. В глазах помутилось, но вскоре полотенце ослабло, и он судорожно вздохнул.

– Тебе, сволочь, вопросы понятны? Или тебе нужно их ещё раз повторить? – мужчина подошёл к Константинову спереди, полотенце было намотано на кулак, и он со всей силы ударил его под ребро.

Константинов упал, ударился об бетонный пол лицом. Почувствовал, как из брови потекла кровь. Мужчина поднял его за плечи и усадил на стул. Затем полотенцем промокнул его лицо.

– Спрашиваю ещё раз, – спокойно начал тот, который сидел за столом, – с кем ты ещё сотрудничал в институте? Фамилии, должности. Чем быстрее всё нам расскажешь, тем быстрее закончится допрос.

Константинов сидел на стуле, у него тряслись ноги и руки. Страх парализовал его мысли. Он ничего не мог понять. Что ему отвечать? В голове крутилось только одно: «Оля, Оля. Как защитить её?»

– Встать! – громко крикнул сидящий за столом и подошёл к Константинову.

Тот с трудом поднялся, сильно болело под ребром. Кровь по щеке скапывала ему на рубашку. Стоящий перед ним со всей силы ударил Константинова прямо в солнечное сплетение. Он согнулся пополам, в глазах потемнело, ноги подкосились, но стоящий сбоку подхватил его и посадил на стул. В ушах стоял звон. Константинов ничего не видел и не слышал. «Боже, что происходит? За что? Он ведь всё рассказал следователю. Вообще – кто эти люди? Он ни разу не видел их», – мысли бились в его голове вместе с пульсом. Внезапно Константинов услышал, как открылась дверь позади него. Сидящие за столом резко вскочили. Вошедшего он не видел, так как боялся повернуться. Вскоре тот подошёл к столу