Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский

нужен. А неизбежный риск в работе как-то внутренне взбадривал его. Он стал не такой, как все. Стал богат, хотя своё богатство он никак использовать не мог. Но тем не менее. Когда однажды он пришёл на работу в новом пуловере, который купил в комиссионке и который стоил половину зарплаты, он уловил на себе завистливые взгляды сотрудниц лаборатории и даже на лице Анатолия Васильевича промелькнуло удивление. Потом он услышал шёпот двух девушек, стоящих за кульманами: «Живёт-то один, а зарплата хорошая». Пусть, пусть завидуют ему. Он заработал право носить хорошие вещи. Своим, более чем пятнадцатилетним трудом в лаборатории. И пусть ему платит не государство, а неизвестный заказчик, он это заработал.

***

Лёжа на шконке, Константинов вспомнил очную ставку с Анатолием Васильевичем, которую проводил следователь. Когда его ввели в кабинет, Анатолий Васильевич был уже там. Он сидел на стуле у стены. Был в хорошем костюме, с галстуком. Видимо, специально так оделся, когда вызвали к следователю. На работу он ходил в другой одежде. Когда он увидел Константинова, в замусоленной рубашке и неглаженных брюках, распрямился, всем своим видом выражая презрение, не поздоровался, а повернул голову к следователю, чтобы не видеть его. Александр Александрович задал формальные вопросы, затем спросил: «Юрий Иванович, Вам знаком сидящий напротив Вас человек?»

– Да, это начальник лаборатории Анатолий Васильевич.

– Анатолий Васильевич, Вам знаком сидящий напротив Вас человек?

– Да, знаком. Это бывший сотрудник лаборатории Константинов Юрий Иванович, предатель и изменник Родины, – гневно ответил Анатолий.

– Меня не интересуют Ваши определения, Анатолий Васильевич, – спокойно сказал Александр Александрович, – предатель он или нет, решать будет суд, а пока что Юрий Иванович просто подозреваемый. И почему бывший сотрудник? Он что, написал заявление об увольнении?

– Нет, но его уволили, как предателя.

– Уволить его могут только по решению суда. А если его суд оправдает? Придётся восстанавливать на работе, – с ухмылкой сказал Александр Александрович.

– Как оправдает? Весь институт только и говорит о его предательстве, все сотрудники его осуждают, он подорвал безопасность нашей Родины, – гневно начал Анатолий Васильевич.

– Сотрудники института должны заниматься своими непосредственными обязанностями, а вопросами безопасности, с Вашего позволения, будем заниматься мы, – грубо прервал его Александр Александрович.

Константинов почувствовал, что Александру Александровичу чем-то не понравился Анатолий Васильевич. Он, видимо, тоже это ощутил и как-то сник, сгорбился и смотрел больше в пол, а не на следователя и Константинова. Допрос продолжался.

– Анатолий Васильевич, объясните, пожалуйста, как могло случиться, что под Вашим, простите меня, носом Юрий Иванович занимался шпионажем, выносил из института секретные материалы, а Вы, его непосредственный руководитель, ничего не знали?

– Простите, но как я мог знать? У меня своих обязанностей выше головы. Предстоят очередные полигонные испытания изделия. И, чего уж греха таить, на Юрии Ивановиче был достаточно большой объём работ по системе, и с его арестом эта работа тоже повисла на мне, – ответил Анатолий Васильевич.

– Вы, видимо, плохо поняли мой вопрос. Речь идёт не о настоящем времени. Гражданин Константинов сотрудничал с иностранной разведкой почти три года, а Вы ничего не видели?

– Каюсь, не увидел. Да и как я мог увидеть? Ведь он хорошо маскировался, – дрожащим голосом ответил Анатолий Васильевич.

– Каяться не нужно, Вы не в церкви. А на допросе у следователя нужно признаваться, – повысив голос, сказал Александр Александрович.

– Признаваться? В чём?

– Да в том, что Вы покрывали, мягко сказать, деятельность гражданина Константинова, – Александр Александрович встал из-за стола и подошёл вплотную к сидящему на стуле Анатолию Васильевичу, – а точнее сказать, что Вы, Анатолий Васильевич, являетесь соучастником преступления.

– Да Вы что такое говорите? Я и понятия не имел, что он шпионил. Я не слежу за своими сотрудниками, это, знаете ли, не моё дело. Для этого есть специальные компетентные органы, – сбивчиво затараторил Анатолий Васильевич, а потом добавил: – Это не входит в круг моих обязанностей.

– Заблуждаетесь! – почти крикнул Александр Александрович. – Следить за соблюдением режима секретности – это Ваша первейшая обязанность, как начальника лаборатории. Ваш сотрудник задерживается на работе после окончания рабочего дня, оставляет у себя секретные документы, а Вы, вместо того чтобы поинтересоваться, что он делает вечерами в лаборатории, водите молодых сотрудниц в рестораны. Если бы Вы, Анатолий Васильевич, интересовались, чем занимаются Ваши сотрудники на рабочем месте, особенно после работы, то, возможно, Юрий Иванович отделался бы выговором с увольнением, а не обвинением в государственной измене.

– Ну, знаете ли. Так можно до многого договориться.

– Это ты виноват, это из-за тебя я пошёл на преступление! – внезапно закричал, соскочив со стула Константинов. – Если бы ты не появился в лаборатории, то всё было бы по-другому!

– Да ты что несёшь! – так же встав, крикнул Анатолий Васильевич, – ты что говоришь?

– Сидеть! – громко прикрикнул на Анатолия Васильевича Александр Александрович. – Продолжайте, Юрий Иванович.

– Ты подсидел Леонида Парфёновича, ты стал начальником лаборатории совершенно незаслуженно, ты меня постоянно унижал при всех, потому что я лучше тебя. Я был честнее. Я ни перед кем не лебезил, как ты. Я не хватал лаборанток за плечи. Я не прятался за чужие спины, как ты. Когда случался провал в работе, я отвечал за это. Сам. Ни на кого не ссылался, – Константинов говорил быстро, жестикулируя. Он стоял перед Анатолием Васильевичем. Между ними находился Александр Александрович и внимательно смотрел на Анатолия Васильевича.

– Какой бред ты несёшь. Вы только послушайте его, это же полная ерунда, – как бы оправдывался тот.

– Это для тебя ерунда, а для меня не ерунда. Когда ты мне постоянно тыкаешь, делаешь замечания, порой совершенно не заслуженно, при подчинённых. Это не ерунда. И когда мне представился шанс стать выше тебя, стать значительнее, я его использовал.

– Конечно, стал шпионить за деньги, – вскричал Анатолий Васильевич.

– Да, хотя деньги не главное. Предложили работать мне, а не тебе. Потому что я настоящий учёный, а ты просто втёрся в лабораторию и ничего из себя не представляешь.

– Я не представляю? Это ты неудачник, который не смог ничего добиться. Даже закрепить за собой место начальника лаборатории. Да тебя никто не уважает. Ты просто учёный хлюпик, который ничего не значит в институте. А меня все знают, уважают, и в лаборатории, и в институте. У меня есть будущее, а у тебя его не было, нет и не будет.

– Ты, Анатолий Васильевич, делаешь своё будущее, шагая через людей, – уже спокойнее начал Константинов, – ты перешагнул через Леонида Парфёновича, доказав руководству института, что тот уже стар и ему пора на пенсию, перешагнул через меня, хотя я проработал в институте почти пятнадцать лет и